Отдалённые голоса и знакомый смех заставил сменить бег на спокойный шаг, чтобы отдышаться до того, как она увидит Блейза.

— Привет, — Гермиона криво улыбнулась, пряча глаза от старосты Слизерина.

— Привет, — Забини добродушно улыбнулся ей. — Что-то случилось?

— Ты Драко не видел? — девушка посмотрела на Теодора Нотта, которого она явно прервала своим появлением. — Я просто… Его не было на занятиях.

— С днём рождения, Грейнджер, — внезапно выдал брюнет, опережая ответ Блейза.

— Спасибо, Теодор, — она прикусила губу.

— Нет, Гермиона, — Забини с долей осуждения посмотрел на своего товарища. — Он… Нет. Я не знаю.

— Он с Пэнс в Бордо, — Нотт самодовольно улыбнулся. — Но они должны вот-вот вернуться.

Девушка сглотнула и странно улыбнулась, будто бы кому-то было дело до её реакции. Она заметила боковым зрением, как Забини пихнул Нотта в бок. В приглушённом свете свечей сверкнули карамельные глаза, что наполнись слезами, и Грейнджер постаралась, как можно быстрее, скрыться в заброшенных коридорах Хогвартса. Ей не хотелось возвращаться в факультетскую гостиную, не хотелось в таком виде говорить с друзьями или в очередной раз отнекиваться от Гарри, говоря, что Малфой никак не причастен к её слезам.

Время отбоя давно наступило, но Гермиона так и не вернулась к себе. Она забрела в старый кабинет Чар, что находился на третьем этаже. Руки закрыли лицо, пока из уст срывались тихие всхлипывания. В который раз Грейнджер уже пряталась тут, утоляя свою потребность в слезах и выбросе не самых приятных эмоций, подаренные ей тем человеком, который когда-то смог показать ей новые оттенки абсолютного счастья.

— Так и знал, что ты здесь, — Малфой стоял в дверном проёме, смотря на свою девушку сверху-вниз. — Ты снова плачешь?

— Где ты был? — Гермиона не подняла голову, зацепившись взглядом за струйку лунного света, что проникала через маленькое окно. — Мне казалось, что мы должны были провести этот день вместе.

— Я был занят, — он подошёл к ней и коснулся её подбородка. — Ты должна смотреть на меня, когда говоришь со мной.

— Ты тоже мне много чего должен, — она отпрянула от него. — Не смей со мной говорить в подобном тоне, Драко.

— Я тебе ничего не должен, Гермиона, — парень силой развернул к себе её лицо. — Ещё раз ты отвернёшься, и я за себя не ручаюсь.

Его голос был тихим, но угрожающим. Она до сих пор не понимала, когда её любящий и нежный Драко превратился во властную и холодную тень прежнего себя. Гермиона смотрела в его серые глаза, и впервые задумалась о том, что она смогла бы быть счастлива без него — Малфой больше не был её тихой гаванью.

— Даже не думай, Грейнджер, — он наклонился к ней ближе, а она почувствовала нотки огневиски. — Ты никогда от меня не уйдёшь. Ты никогда не будешь принадлежать кому-то ещё. Ты моя.

— Я не вещь, Малфой!

— Ты уйдёшь только тогда, когда я тебе позволю, — он отпустил её подбородок и вышел из кабинета, оставив её плакать на полу до самого рассвета.

Это был первый день, когда она начала бежать в обратную сторону, разрывая крепкие серебристые нити, что связывали их.

***День второй. 25 декабря, 1995 год.

В её двери снова постучались. Это, наверное, опять была Джинни, которая весь день пыталась вытащить свою подругу из комнаты. Гермиона пропустила завтрак и обед, проигнорировала сборы старост, а теперь игнорировала подготовку к Святочному балу. Ей не хотелось видеть своё платье, не хотелось делать себе причёску, но больше всего ей не хотелось видеть Малфоя. С каждым днём их отношения ухудшались, и с каждым днём Гермиона всё больше познавала силу страха, что вселял в неё её молодой человек.

Мысли прервал очередной громкий стук. Гриффиндорка собиралась встать, чтобы сказать Джинни о том, что она никуда не идёт, как дверь с грохотом открылась, а в комнате показался Драко. Точно с таким же грохотом двери и закрылись, скрывая эту пару от любопытных взглядов остальных гриффиндорцев. Гермиона поджала под себя ноги и опустила голову, словно ничего не случилось, а перед ней не стоял разгневанный Малфой. Она уже привыкла к такому настроению своего парня — казалось, что с ней он другим и не бывал. Теперь Драко был мил со всеми, кроме Гермионы.

— Что за представление ты устроила? — парень схватил её за руку. — Какого дементора тебя не было в Большом Зале?

— Я плохо себя чувствую, — прошептала Гермиона.

— Почему ты ещё не собрана? Бал начинается через час, а ты всё ещё в своей пижаме?

— Я плохо себя чувствую, — как заведённая повторила девушка. — Я не иду на бал…

— Ты идёшь на бал, — рявкнул Драко. — Собирайся сейчас же, а я подожду здесь.

— Я плохо себя…

— Не зли меня, Грейнджер, — он притянул её к себе за запястье. — В твоих интересах побыстрее одеться и нацепить на свою мордашку очаровательную улыбку.

Сколько же гнева, ярости и ненависти в его глазах. Гермиона нервно сглотнула, снова почувствовав больной укол в самое сердце — Малфой опять открыл новый уровень боли и страха. Ей было непонятно, зачем он держит её при себе, раз настолько сильно ненавидел её, что был готов в любой момент сорваться.

— Отпусти, — прошептала девушка. — Мне больно…

— Собирайся, — Драко отпустил её руку.

— Я не о руке говорила, — она опустила глаза. — Отпусти меня. Ты же не любишь меня — я больше никто для тебя. Ты делаешь мне больно.

— Ты уйдёшь только тогда, когда я тебе позволю, — Малфой повторил ту же фразу. — Смелее, Грейнджер. Не бойся этой тьмы. Когда-то тебе придётся с ней бороться.

Это был второй день, когда она смотрела в спину своего парня, но чувствовала не то, как разрываются нити между ними, а то, как на её шее затягивается крепкий узел.

***День третий. 7 октября, 1996 год.

Ужин остался нетронутым. Гермиона вполуха слушала рассказ Гарри и болтовню Джинни. Сегодня она поменялась местами с Поттером, и теперь сидела спиной к столу Слизерина, но чувствовала, как серые глаза прожигают её спину. Знала, что это вопрос времени, когда её ждёт разговор с Малфоем по поводу того, что она поменялась местами с Гарри. И знала то, что ей снова будет страшно.

Как только из зала вышли первые студенты, гриффиндорка тут же подскочила со своего места и побежала к дверям. Ей было абсолютно всё равно на оставленные книги и любопытные взгляды сотни школьников, которые смотрели на перепуганную Грейнджер. Не было осознания того, что навсегда убежать не удасться, что это ничего не решит, что это крайне глупый поступок. Но она просто устала. Гермиона уже год жила в подвешенном состоянии страха, у которого были серые глаза и платиновые волосы.

Девушка забежала в женский туалет, держась за грудь, которая сотрясалась из-за сбитого дыхания. Она резко вспомнила, как почти так же убегала летом, когда заметила Малфоя через дорогу от своего дома — он буквально преследовал её. Но тогда у неё была возможность скрыться от него, а сейчас они были на равных условиях.

Дверь туалета открылась, а Гермиона притаилась в крайней кабинке. Громкое сердцебиение оглушало её, и она не могла сконцентрироваться на приближающихся шагах обозлённого слизеринца. Грейнджер успела набрать полные лёгкие воздуха, сжать крепко палочку в руках, пока Малфой не разнёс дверцу в щепки.

— Инфлэ…

— Эскпеллиармус, — опередил её Драко. — Глупая гриффиндорка.

Её палочка отлетела в сторону, а на глаза навернулись слёзы. Она подняла голову и посмотрела на Малфоя, который отрицательно замотал головой. Он выглядел так, словно был расстроен её поведением, словно она — провинившаяся школьница. Драко подошёл ближе, заставив Гермиону затаить дыхание. Он выглядел опасным, готовым нанести ей болезненный удар и совершенно никакой любви. Не было тех нежных прикосновений, в которые она когда-то влюбилась.

Это был другой человек. Чужой.

— Чего ты этим добивалась? — он притянул её к себе. — Что ты хотела доказать? Кому ты хотела доказать?

— Отпусти! — эмоции брали над ней верх, а обида и страх закипали в одном котле. — Отпусти меня! Прекрати меня преследовать!