— Многообещающе.

— Меня искренне интересует твой ответ.

— Нет. — Холодно процедил Алистер, понимая, что разговор не даст ему ничего нового.

— Нет. — Насмешливо повторило божество. — Но, в отличие от тебя, мне ведомо все, что будет впереди.

— Свобода. Там, впереди, меня ждет свобода.

— Глупец! — Разгневался силуэт, перевернув стол одной рукой. — Свободой ты посчитаешь свое рабство, когда станешь самым верным оружием богов, станешь наряду с прочими глашатаями, и вы пройдете по миру, утопив его в крови. Вслед за тобой будет следовать вуаль непроглядной тьмы, и день, когда ты пойдешь против смертных, станет последним, когда кто-либо, увидит солнечный свет.

В этих краях было лишь немного светлее, чем обычно. А это значило, что сейчас солнечный день. Разумеется, не для Темнолесья, но где-то там, за кронами, наверняка светило солнце. Титус сидел у костра и чистил картошку ножом Алистера, его плечо было перемотано слегка окровавленным тканевым бинтом. Линчеватели занимались разными делами: от рубки дерева до установки палаток. Алистер пришел в себя рывком, словно после ужасного сна. Над ним летала муха, которая назойливо садилась на его вспотевшее лицо.

— Черт! Пошла вон! Я все еще жив! — Выкрикнул Алистер, отгоняя назойливое насекомое. Осмотревшись, разведчик понял, что находится в палаточном лагере тех самых линчевателей. Пошевелиться он не смог, только увидеть, что лежит у костра на теплой медвежьей шкуре в одних изорванных штанах и с голым торсом. А на груди расползлось огромное синее пятно — след после падения с высоты. — Алистер. — Обрадовался Титус, быстро подсев поближе к нему.

— Тебя все же ранили? — Улыбнулся разведчик, увидев бинт на руке.

— Мое первое ранение, впервые полез в бой без лат.

— Молодец, уже совсем большой стал.

— Ты, я смотрю, тоже слегка ударился, дышать уже можешь? Я не думал, что великий Алистер такой же смертный, как и мы, хотя не уверен, пережил бы я такое падение. Тебе правда повезло, стоит благодарить богов за помощь.

— Разумеется, все дело в них. — Болезненно улыбнулся он, искренне радуясь лицу назойливого рыцаря, который был чем-то опечален. — С чего ты вообще взял, что если боги есть, то они обязательно добрые и милосердные?

— Людям нужно во что-то верить.

— Титус, сколько я тут лежу?

— Уже полдня, приятель. — Заявил один из линчевателей — это был одноногий легионер, который опирался на бревно. — Когда я служил в Легионе, многое слышал о твоем отряде. Да и твои друзья отзывались о тебе хорошо, в те моменты, когда не проклинали.

— Славно, где Роланд?

Да и твои друзья отзывались о тебе хорошо, в те моменты, когда не проклинали. Собирает лечебные травы, нужно поставить тебя на ноги.

— Роланд собирает мне целебные травы? Я думал, вы желаете меня вылечить, а не отравить.

— Ты недооцениваешь его, он ведь не ребенок. — Пояснил рыцарь. — Зато ты выглядел, как младенец, когда он, сам со стрелой в плече, тащил тебя несколько миль. Тебе бы кто мозги вправил, чтобы ты прекратил видеть в нем щенка? Нелепого и беззащитного.

— Титус, помоги мне встать, сам я не смогу.

— Нет. — Холодно сказал рыцарь, что напомнило Алистеру о том, что когда-то после подобной услуги, он не поблагодарил его. Возможно, причина отказа заключалась в этом, и нужно попросить более вежливо?

— Титус, помоги мне встать, пожалуйста.

— Тяжело было из себя это выдавить? — Засмеялся он. — Нет, я не помогу тебе встать, но лишь по одной причине: тебе вообще нельзя двигаться. Ты слаб, не исключено, что сломано несколько ребер. Ты был на пороге смерти! Отдохни хотя бы пару дней.

— Я всегда на этом пороге, если ты помнишь. Мы потеряем слишком много времени, твой Кроули за это время сможет перейти через горы пару раз, даже если будет останавливаться в каждом трактире, который встретится на его пути. У нас был уговор, не смей этого отрицать, а какой ценой я выполню свою половину обязательств, тебя волновать не должно.

— Планы поменялись, Алистер. В том подвале я обнаружил тело Кроули — это хорошая новость, но есть и плохая — артефакта при нем не было. Если верить нашим новым друзьям, монета у Профессора или в городе грехов. Кем бы ни был этот человек, мне нужно к нему, чтобы найти и забрать то, что по праву принадлежит моему ордену.

— Был уговор.

— Я не забыл про него, он неизменен. Я поражаюсь твоей стойкости, ты воистину удивительный человек, Алистер. Вы отправитесь в Везерлех, найдете в столице моего друга, он у меня в долгу, а значит — обеспечит вас всем необходимым. А я в это время отправлюсь на поиски этого человека, заберу свое и, возможно, когда-то с вами встречусь. В более благоприятных условиях, скажем, за чашкой чая.

— Самоубийца, не думаю что Роланд одобрит это. Будь у тебя пышная грудь, он бы давно на тебе женился. Пожалуйста, обдумай свое решение еще раз. Не уверен, что твои боги приветствуют в своем раю самоубийц.

— Знаешь, Алистер. — Наклонился над ним Титус, убедившись, что его никто не слышит. — Как насчет шантажа? Я уйду этой ночью, а Роланд не узнает об этом. В противном случае, он узнает, что ты умираешь от болезни, плюясь кровью. Не смей даже говорить о богах, нами движет не вера в них, а знание простых законов человечности, которые должны быть сохранены вне зависимости от религии.

— Быстро учишься, шантаж, значит. — Выдохнул Алистер, закрыв глаза и опустив голову, отвернувшись от рыцаря.

— Есть у кого. Как будете в столице, в Везерхолле, найдите Моргана. Он служит в национальной библиотеке. Скажите ему, что вы от меня, и передайте на словах, что пора вернуть должок. Он сразу же поймет, о чем идет речь. Потребуйте у него кров, первую работу он тоже поможет найти.

— Я постепенно лишаюсь рассудка, мой друг.

— Значит, все же друг. — Отметил для себя рыцарь. — Для меня это имеет огромное значение. Но о чем именно ты говоришь? Что не так с твоим рассудком?

— Ужасный сон, который не дает мне покоя даже во время бодрствования. Предчувствие скорой кончины…

— Это просто страх смерти, не говори, что не ощущал этого раньше.

— Ощущал. — С неохотой признал разведчик. — Но это нечто другое, словно моя смерть повлечет за собой события, которые понравятся не всем. Словно переход в мир мертвых принесет собой боль, которую я не могу себе вообразить. Словно останется что-то, похожее на меня, но это буду уже не я, вдобавок, это нечто будет способно навредить близким для меня людям.

— В ком-то проснулся человек. — С улыбкой проговорил рыцарь, заботливо положив руку на плечо Алистера, подбадривая его. — Это называется боль утраты, разумеется, будут люди, для которых твой уход станет тяжелым испытанием, взять, к примеру, Роланда.

— Я не об этом.

— А твой образ останется с ним надолго. Он не раз будет посещать его, лишая покоя.

— Я не об этом! — Изо всех сил рыкнул Алистер. — Тебе меня не понять. Я говорил о самой настоящей физической боли. Словно во мне есть нечто, что выберется на волю после моей смерти?

— Я рад, что ты внимательно меня слушал, когда я говорил о глашатаях богов, но это бред. У тебя жар, поэтому не принимай свои рассуждения слишком близко к сердцу. Просто пойми, если боги и сошлют в мир живых глашатаев, их послание не принесет людям страданий.

— Откуда ты знаешь, что не принесет.

— Боги породили нас, в чем смысл лишать своих детей жизни?

— Титус. — Окликнул его Алистер, вновь развернувшись к товарищу. — Ты ведь понимаешь, что не все дети желанные и любимые. Что, если боги не те добрые отцы, которые берут своих сыновей на рыбалку, рассказывают легенды и учат читать? Что если нас не хотели?

— Даже если ты не нужен богам, всегда найдутся люди, которые нуждаются в тебе. Оставайся для них все тем же циником и не вешай нос. А теперь отдыхай, тебе нужно набираться сил, я лишь надеюсь, что увижу тебя хозяином дома, в который как-то зайду погостить.

В очередной раз, Алистер пришел в себя за полночь. Роланд толкнул его в плечо, предложив глиняную миску с какой-то мясной похлебкой, которая вызвало у раненого отвращение. Он заметил, что уже был укрыт какой-то меховой накидкой.