– Попытаю счастья в городе.

– Правильно, – по-своему поняла ее сестра, – там женихи богаче, сто очков господину Бару дадут. Только ты, – Анна замешкалась и сглотнула, сдерживая накатившие вдруг слезы, – пиши, обязательно пиши, Эффи!

Она так на нее смотрела, что Ефимии пришлось кивнуть. Анна тут же успокоилась, повеселела. Воспользовавшись переменой ее настроения, Ефимия попросила сестру сбегать вниз, разведать обстановку. Увы, та принесла неутешительные вести: проводив гостя, Анжела заперла входную дверь и унесла ключ. Сейчас они с Меланией пили на кухне ромашковый чай, приходили в себя после сорванного званого ужина. Придется бежать через окно. Ефимия прикинула расстояние до земли: можно рискнуть. Да и лучше сломать ногу, чем стать госпожой Бар. Мать с теткой не успокоятся, пока не добьются своего.

Сначала девушка спустила на самодельной веревке из простыней чемодан. Убедившись, что узлы крепкие, а ткань не порвалась, решилась лезть сама.

– Пожелай мне удачи, Анет!

Ефимия чмокнула сестру в щеку и перекинула ногу через подоконник. С непривычки она спускалась медленно, пару раз едва не сорвалась, но в итоге благополучно коснулась земли. Оставалось только порадоваться, что окна кухни выходили на юг, иначе родные давно бы заметили беглянку.

Ладони горели, на них появились ссадины. Дурно! Нужно купить заживляющей мази, а то решат, будто она не дворянка, украла приглашение.

Ефимия знаком попросила сестру втянуть самодельную веревку. Убедившись, что Анна ее поняла, послала ей воздушный поцелуй и, подхватив чемодан, зашагала прочь. Ефимия спиной ощущала взгляд сестры, но ни разу не обернулась. Она надеялась успеть на почтовый дилижанс и злилась на господина Бара. Не пригласи его тетка на ужин, не сделай он предложение, Ефимия спокойно закончила бы сборы и не гадала, опоздает или нет. Вдобавок стемнело, тут бы идти медленно, осторожно, а ей практически приходилось бежать. Мелрой не конечная станция, в пути всякое случается, дилижанс мог как прийти раньше, так и задержаться.

Хвала небесам, Ефимия успела и ни разу не упала. И, спасибо святой Верасий, в дилижансе нашлось свободное место. Девушка отыскала кучера, протянула ему мятую ассигнацию и договорилась о багаже, после со спокойным сердцем забралась внутрь.

Лошадей поменяли, и дилижанс тронулся, унося беглянку прочь от мест, так и не сумевших стать ее домом.

Ефимия редко бывала в Хайте и теперь в растерянности замерла у почтовой станции. Как много людей после сонного Мелроя! Она слишком долго прожила в глуши и успела отвыкнуть от суеты. «Ну, чего встала? – мысленно встряхнула себя. – Станешь разевать рот, дальше кухни не попадешь. Или госпожой Бар стать хочешь? Так еще не поздно, можешь вернуться». Самобичевание помогло. Ефимия нацепила маску безразличия – она надежно избавляла от ненужных знакомств и глупых вопросов – и решительно зашагала к центру. Нужно отыскать Дом заседаний, где проходил отборочный тур, отметиться и позаботиться о временном жилье.

Интересно, сколько дурочек слетелось на огонек, вообразив себя будущими императрицами? Наивная простота, за победу станет биться высшая аристократия. Они точно не опустятся до публичного смотра – развлечения для людей попроще. Ефимия дорого бы дала, чтобы познакомиться с кем-то из тех привилегированных девушек. Собственно, за этим она и приехала в Хайт. Но ничего, главное – примелькаться, показать образованность и хорошие манеры, тогда удача сама тебя найдет. В этом Ефимия не сомневалась. Уж хотя бы скромные мечты святые способны исполнить!

Самое западное графство империи никогда не входило в число богатейших, однако и тут нашлось место роскоши. Хайт пленял взор декорированными глазурованной плиткой фасадами особняков местной знати. Большинство их владельцев жили тут всего несколько месяцев в году, а то и вовсе не появлялись десятилетиями, ведь из Ороя до столицы много недель пути. Но те, кто остался, по разным причинам не удержались при дворе, стремились перещеголять друг друга. К примеру, стараниями герцога Ордоза в свое время в Хайте возвели не уступавшее столичному здание театра, а принц Хенрик Птицелов в конце прошлого столетия основал университет. Тот самый, который не закончил Льюис Бар. Его высокие, имитировавшие замковые башни хорошо просматривались в просвете бульвара Гроз. С ними на равных соперничала ратуша, возведенная из красного кирпича. Туда Ефимия заглянула в первую очередь и в обмен на приглашение получила заветный адрес Дома заседаний.

Бедный служащий! Он наверняка проклял десятки девиц, толкавшихся и галдевших без умолку. Порой они не умели связать пары слов, однако тоже метили в императрицы.

– Как на ярмарке!

Ефимия с облегчением выбралась на площадь, мечтая лишь об одном – повалиться на постель. С непривычки болели руки. Ладони покраснели, чемодан то и дело чиркал по настилу тротуара. Вот она – бедность! Что толку в вуалетке и нарядах, если некому донести вещи? Однако Ефимия не сдавалась. Она не для того сбежала из дома, чтобы расхныкаться при первых же трудностях.

В очередной раз оглядевшись, девушка заметила вывеску гостиницы. Она выглядела презентабельно, хозяин не поскупился подвесить у входа горшки с геранью, и Ефимия решилась. Лишь бы номер оказался по средствам, иначе… О всяких «иначе» дочь мятежного генерала предпочитала думать по мере их поступления.

Приободрившись, Ефимия одной рукой подхватила чемодан, другой – подол платья. До заветной цели оставалась всего пара шагов, когда справа послышался грозный окрик: «Берегись!» В следующий миг девушка ощутила сильный удар. Ее подбросило в воздух. Чемодан с глухим стуком отлетел на тротуар, завертелся волчком.

Застонав, Ефимия кое-как села посредине мостовой. Плечо ныло, на затылке стремительно наливалась шишка. Судя по тому, как болезненно пульсировала нога, она пострадала от удара. Вдобавок при падении у девушки задралась юбка, и теперь ротозеи пялились на ее штопаные чулки. Ефимия злобно зыркнула на них и поспешила одернуть подол.

Беда не приходит одна – еще и туфля куда-то подевалась. Складывалось впечатление, будто мироздание вступило в заговор с родней, подталкивая Ефимию к замужеству с управляющим графини Малжбетен.

Однако что произошло? Девушка в недоумении покосилась на лошадиные морды в каком-то метре от себя. Картинка медленно складывалась в мозгу. Кони, карета, встревоженные люди, окрик… Воистину, хорошенькое начало – едва не угодить под экипаж! Последний, судя по позолоченной резьбе, принадлежал знатной особе. Все равно это не повод давить людей. Кучер гнал как сумасшедший, не притормозил перед поворотом, иначе Ефимия бы вовремя заметила опасность.

– Эй, чего разлеглась?

У него еще хватало наглости дерзить!

Девушка одарила кучера испепеляющим взглядом. Препираться со слугами – унизительно для дворянки.

– Похоже, это ваша.

Какой-то паренек протянул Ефимии слетевшую туфлю. Она поблагодарила его кивком головы и обу-лась. Затем попыталась встать, но потерпела фиаско.

Голова гудела как колокол: бом-бом-бом. Лодыжка опухла, платье в грязи. На глаза навернулись злые слезы. Ефимия вытерла их тыльной стороной ладони. Хватит слюни на кулак наматывать, отец не этому ее учил. Посидит немного и встанет. Не со второй попытки, так с десятой.

– Что случилось, Марк, почему мы остановились?

Из окошка кареты высунулась недовольная жен-щина.

– Да разиня под колеса бросилась, – почтительно приподняв шляпу, ответил кучер и поторопил Ефимию: – Вставай уже, не видишь, миледи торопится!

– Я не простолюдинка, чтобы мне «тыкать»! – позабыв о воспитании, огрызнулась девушка.

Если у нее нет собственного экипажа, это ничего не значит. Можно подумать, она или ее мать виноваты, что очутились здесь? Если на то пошло, спрос с Ленара Горзена. Не будь его, отец и братья остались бы живы и верно служили короне.

Кучер отпустил в адрес Ефимии крепкое словцо и, устав ждать, взмахнул кнутом. Неужели ударит? Ефимия в ужасе прикрыла глаза и заслонила лицо рукой. К счастью, он только пугал – бич просвистел над головой.