– Но цветок у тебя один, – насмешливо возразил ей молодой голос.

– Зато у вас их сколько! – Мира присвистнула. – Вагин я имею в виду. Не многовато ли для одного?

Она украдкой взглянула на Клима, наконец принявшего вертикальное положение и даже подобравшего ее вагину, то есть цветок, но обжигавшего ее таким взглядом, что настоящая вагина Миры невольно поежилась. Клим ведь в первую очередь был командиром, чья стражница нарушила его приказ не отправляться в Весну ни под каким предлогом.

"Неблагодарный!" – в ответ укорила его взглядом блондинка.

– Или вы всех решили затрахать до смерти? – вслух продолжила Мира, понадеявшись, что слово "затрахать" не вызовет у жриц вопросы. – Так это… Я тогда сгоняю еще за вагинами. О! – Мира встрепенулась и весело помахала очень осторожно спускавшимся со скалы Инге, Фекле и Люсе, предусмотрительно несших еще четыре цветка. – Экономия времени! Пардон, дамочки! Пардон! – Она пронеслась на пегасе между расступившимися айлами и, подхватив цветы, проскакала к близнецам, Глебу и Валере, чей неожиданно пылкий взгляд оставил на ней не меньший ожег, чем взгляд Клима. – Так лучше? – уже без улыбки, справилась Мира, кинув цветы к их ногам.

"Где ж ты, сучка, есть?" – раздраженно подумала она, снова осматривая следивших за каждым ее движением жриц.

– Лучше! – наконец, раздалось в ответ, и где-то среди скал послышался треск камней, будто кто-то шел по ним. – Но ты уверена, что тебе хватит сил? – снова насмешливо спросила владелица голоса, неуловимо приближаясь неизвестно откуда.

Предоставив поиски соперницы не глазам, а ушам, Мира оттеснила шум воды и прислушалась. Уловив тот же треск, она развернулась к скале, по которой стекал водопад.

– Если будешь хорошей девочкой, я позволю тебе понаблюдать, – в тон ей ответила Мира, теперь уже напрягая по полной зрение.

За водопадом недалеко от того места, где был прикован Клим, явно скрывалась пещера, и треск, который Мира слышала, действительно был шагами, которые вскоре и явили взгляду ее соперницу.

Сначала сквозь воду показался силуэт, далее водопад раскрылся как занавес на сцене, и с кошачьей грацией к Климу с дурацкой вагиной в руках подошла айла и на зло Мире обвилась вокруг его торса полосатым рыжим хвостом.

– Хорош, да? – с хитрой улыбкой, грамотно демонстрировавшей острые зубки, отметила она. Рукой с внушительными когтями она погладила Клима по груди и, скользнув по плечу, обхватила его бицепс, разве что слюни при этом не пустив.

Хотела бы Мира ей возразить, что, мол, если бы айла видела Клима полностью голым, как видела она, к тому же еще и целовавшаяся с ним в засос, то не использовала бы такое оскорбительное, по мнению блондинки, слово как "хорош", а сказала бы, что она была просто в ауте или, как говорят французы, être fauché comme les blés, то бишь скошена, как пшеница.

Однако первым порывом блондинки все же было не хвастаться, а рвануть к айле и поддать ей как следует ногой, рукой, коронным головой, а далее просто дать Апполонии навалить на нее кучу, но Мира сдержалась, напомнив себе про манеры, в смысле сначала надо было бить головой, потом рукой, потом ногой, а уже потом все остальное, но блондинка и здесь сдержалась, и медленно двинулась вперед.

У айлы, по ходу, запавшей на Миру, были вытянутые черные полосы на лице и шее, длинные рыжие, как и хвост, волосы и достаточно неприятного горчично-желтого цвета глаза с вертикальными зрачками. Одета она была так же, как и другие айлы во что-то среднее между японским кимоно и турецким одеянием, разве что цвет его был не черный, как у остальных, а сочный малиновый с черной, а не синей вышивкой.

Еще одним отличием рыжей айлы было увесистое украшение на голове вроде перевернутой диадемы с тонкими цепочками и сияющими кристаллами цвета кровавой луны, спускавшимися по волосам вниз.

Люся наверняка знала, как это украшение называлось, но Мира не знала, поэтому ограничилась очень практичным и безотказным термином штучка.

– Крутая у тебя штучка на голове, – пренебрежительно заметила блондинка. Апполония подалась вперед, глубже погружаясь в воду, и до айлы, нагло лапающей то, что ей не принадлежало, было рукой подать. – Это чтобы парик не слетал? – поддела Мира, которой айла чем-то напомнила Жанну, более известную как королева Осени.

Стражи, особенно Валера, громко засмеялись. Улыбнулась и айла, смерив Миру, величественно восседавшую на белоснежном пегасе в бронзовых доспехах, оценивающим взглядом.

– Я Наввара, наследница Светлой, – оставив вопрос без ответа, произнесла она, отцепившись-таки от Клима, но пробежав по нему на последок раздосадованным взглядом.

"Да, да, милочка! Твоим он сегодня не будет!" – отметила про себя Мира, не придав значение употребленному айлой слову "наследница", на которое Клим отреагировал выразительным выдохом.

– Я принимаю твой вызов, Белая волчица, – с улыбкой продолжила айла, будто намеренно во всеуслышание называя Миру так. – И с позволения Светлой, – она кивнула на айлу, которую Мира все же верно окрестила верховной жрицей, и получила кивок в ответ, – я позволю тебе побороться за своего мужчину. Остальные мне не нужны, – пренебрежительно добавила она.

В этот раз Мира все же приняла во внимание отдельные фразы айлы и поняла, что перед ней была не рядовая дамочка с хвостом, а кто-то типа местной принцессы, собственно, и носившей на голове побрякушку в знак своего статуса.

"Везет, как утопленнику!" – вскользь подумала Мира, очевидно самую малость перестаравшуюся в плане произведения впечатления.

С одной стороны надрать задницу самой принцессе было гораздо более надежным гарантом того, что после боя все пройдет гладко, и их отпустят с миром, ведь особы королевской крови должны были типа держать свое слово.

С другой стороны особы королевской крови первыми не должны были (и возможно не собирались) держать свое слово и, в случае надирания задницы одной из них, спокойно могли всем скопом надрать задницу и Мире, и всем остальным стражам, включая командира, кажется, терявшего надежду на спасение.

"Луна, Мира!" – через кристалл, который остался у Миры в кармане штанов, раздался голос Руслана, на пару с Владимиром ютившегося за спинами Феклы, Люси и Инги. – "Призови ее в свидетели!"

Мира спрыгнула с пегаса, культурно забрызгав принцессу водой, и подошла к ней вплотную. Взгляд и молчание Клима навевали мандраж, будоража зверя внутри нее, и глаза блондинки начали светиться.

– Я побеждаю, и мы уходим с миром, и без обид, – произнесла Мира, в упор глядя в глаза принцессе. – Молодая луна мне свидетель, – добавила она.

Позади нее раздалось многочисленное шипение, а верховная жрица, та которая звалась Светлой, даже встала с камня. Не любили эти хвостатые дамочки, чтобы чужаки упоминали их покровительницу!

Принцесса же шипеть не стала, а только шире улыбнулась.

– Я побеждаю, и твои друзья станут дополнением к моему подарку на посвящение. – Она снова обвилась хвостом вокруг Клима, сдавив его торс настолько сильно, что Мира услышала хруст ребер. – Молодая луна мне свидетель, – добавила принцесса.

Айлы разразились довольными криками, а Мира в свою очередь разразилась проклятиями в адрес Владимира, знатока, что б его очки сломались, священных ритуалов соития и Весны в целом. Досталось и Амани, уж больно подбивавшей Миру чуть ли не влюбить в себя одну (а то и всех) айлу.

– Готовься, Белая волчица, – промурчала принцесса и подняла голову вверх. – У тебя времени до первого света.

Мира нахмурилась и тоже подняла голову вверх: молодую луну, прежде сиявшую на небе в гордом одиночестве, затянуло тучами, и снежинки, окрашенные уже самостоятельным светом кристаллов, плавно летели вниз.

Айлы разошлись готовить к священному бою свою младшую правительницу, а Мира, упрямо избегая взгляда командира, а также следившего за ней Валеры, отошла к друзьям.