Терпеть не могу его холёную рожу!

– Вызывали?

Без разрешения садится в кресло напротив стола и кладёт одну ногу на другую. Меня передергивает от отвращения: с моего места хорошо видна полоска голой, волосатой кожи между носком и задравшейся бирючиной.

– Вы уволены, Глеб Антонович, – стиснув зубы, говорю ему с наслаждением, давно хотела это сделать.

– Хм… позвольте спросить, в чем я провинился? – впервые замечаю растерянность в глазах менеджера.

Ёрничаешь, сволочь? Уверен в своей непогрешимости? Ну, погоди!

– Плохо справляетесь со своими обязанностями, допустили промах.

– Вы о заложнике? Я действовал по инструкции и такое предусмотреть не мог.

– Вы передали дело судебным приставам на неделю раньше положенного срока.

– А неделя спасла бы пенсионерку?

– Вы звонили клиентке? Посылали к ней курьера? Предупреждали о последствиях невыплаты ссуды? Вообще, попытались сначала выяснить ситуацию?

– Ну, наверное, звонили. Все по протоколу. Я не могу отслеживать работу каждого сотрудника кул-центра.

– Тогда почему в документах ничего нет?

– Там и так все понятно было.

Я уже едва сдерживаюсь, чтобы не ткнуть носом в монитор этого мерзкого типа. Выдыхаю и спокойно говорю:

– Вы свободны!

– Что ты себе позволяешь, наглая девчонка? – вскипает менеджер.

– Я не девчонка, а вице-президент «Туров-банка», и в моей власти казнить и миловать.

Он вскакивает и криво усмехается одним углом рта.

– Это мы ещё посмотрим.

Наконец я остаюсь одна, но из головы не выходит клиент, который пришёл искать правду для своей бабушки. Вызываю Ярослава. Тот влетает в кабинет сразу, словно подслушивал под дверью.

– А чего это Григорий Ефимович вышел такой злой? – спрашивает он, оглядываясь.

– Я его уволила.

– А-а-а, понятно. Может, зря? Жаловаться пойдёт.

– Пусть. Нарушения на лицо, не отвертится.

– А что с клиентом? Хотите помочь?

– Спятил? – удивленно смотрю на секретаря. – Какой банкир деньгами разбрасываться станет?

– Но, если у заложника и правда средств нет, банк прибыли не получит.

– Тоже, верно. Мне надо подумать.

Но думать не получается. Только опускаю взгляд в документы, как на них появляется физиономия визитёра. Как там его? Денис Николаевич. Тяну руку к кнопке интеркома.

– Ярослав, выясни, куда увезли клиента. Ну, и все о нем.

На совещании с менеджерами устраиваю разнос по полной программе. Сотрудники сидят, опустив головы, и боятся слово вставить. Да и я сегодня не в духе, не могу адекватно воспринимать информацию, все мысли о шальном клиенте.

Проходя мимо буфета, заглядываю туда, чтобы налить себе чашку кофе, но застываю на пороге, услышав своё имя.

– Наша Ева-мегера опять разбушевалась.

– Ещё бы!

– Ага. Слышала, акционеры не утвердили ее кандидатуру.

– И полицию в ее кабинет вызывали, клиент разбушевался. Помнишь его?

– Красавчика с прозрачными глазами?

– Ага.

– Ух! Как взглянет, так до печёнок проберет. Жалко парня.

– А ещё она Глеба уволила.

– Скатертью дорога! Его грязные ручонки кого только не лапали.

Я делаю шаг в комнату, и разговор мгновенно стихает. Три девушки бросают свои чашки в раковину и бочком пробираются к двери.

– Вам больше заняться нечем? – говорю резко им. – Зал полон клиентов.

– Перерыв же. Кофе-пауза, – буркает одна из операторов и тут же скрывается за дверью.

В кабинете обнаруживаю папку с документами, открываю ее. Ярик постарался, собрал приличное досье на клиента, даже фото прикрепил. Разглядываю ровные дуги бровей, четко очерченные губы, пальцем провожу по ним, по линии подбородка.

– Давай познакомимся поближе, Денис Николаевич, – бормочу под нос.

Глава 3

В полиции меня продержали несколько часов. Следователь сочувственно выслушал историю, записал показания, но на вопрос, получится ли поймать мошенников, развёл руками.

– Увы. Сколько уже таких случаев было! Дело, конечно, заведём, и даже банковских служащих опросим, но на многое не надейся. Если бы ты сразу обратился в полицию, ещё был бы шанс, а так… много времени прошло.

– Я и сам не знал, что такое случилось. Бабуля – тот ещё партизан.

– Не рассказала?

– Говорит, когда ее обрабатывали мошенники, даже не сомневалась, что беседовала с сотрудниками банка. Выложила как на духу все свои данные, ещё и паспорт на встречу с представителем принесла.

– Представитель, значит, был, – следователь быстро стучит по клавиатуре.

– Ну, да. Сидел за столиком в кабинке в маске и перчатках, как положено.

– В центральном офисе банка?

– Нет. В филиале на окраине где-то.

– Вот незадача! – следователь с досадой хлопает по пробелу. – А разве смс не приходили? Да и звонить должны были из банка.

– На рассылку внимания не обращала, сколько мы их получаем! Да и звонков с предложением кредита или карт тоже много. Бабуля на незнакомые номера не отвечает. Спохватилась, что совершила ошибку, только тогда, когда судебные приставы на дом нагрянули. Вот тут ее от шока инсульт и скрутил.

– Н-да… попал ты, парень, как кур во щи. Расхлебывать придется.

– А разве я против? Вот только никто меня слушать не захотел. Пришлось идти на экстренные меры. Я ведь только прошу заморозить ссуду, чтобы пени эти не капали. Неужели трудно пойти навстречу в такой малости?

– Сочувствую, но у банкиров своя правда. Ты того… держись. Может, получится выбить для тебя нужную бумажку.

После выяснения всех обстоятельств меня отпустили домой, но приписали штраф за мелкое хулиганство.

Что ж, штраф так штраф! К десяти миллионам долга прибавить несколько тысяч и выплатить, как раз плюнуть и растереть! Я и правда набираю в рот слюны и… оглядываюсь в поисках урны: не могу гадить в родном городе, не так воспитан.

Иду к остановке. Машину пришлось продать. И зря, даже часть процентов не сумел покрыть. На следующий день они снова выросли в геометрической прогрессии. Что на очереди? Квартира? Мои органы? Жизнь бабушки?

Нет, так дело не пойдёт!

      Сажусь на скамейку, глубоко вдыхаю весенний воздух, заполненный запахом юной зелени, и сразу лезу в карман за телефоном.

– Гошка, получилось?

– Почти, пока эта дурында блондинистая камеру не разбила своей башкой. Я чуть в штаны не наложил, когда увидел так близко ее лицо. Даже подумал, что укусить хочет.

– Эта может. Тяпнет так, что без носа или уха останешься.

– Старая дева небось. Давно ее никто не жамкал.

– Да кто с такой в постель ляжет. Б-р-р-р!

– Странно, – в голосе приятеля звучит сомнение. – Вроде бы не уродина. Вполне себе ничего… породистая… губки бантиком и фигурка классная.

– Не знаю, не разглядел.

Я, и правда, пытаюсь вспомнить лицо директрисы, но вижу перед собой гипсовую маску: на белой коже пламенеют огромные глаза, а большой красный рот уродливо кривится.

Все!

      Да и задача передо мной стояла другая. Надо было кровь из носу попасть на приём к президенту банка или к его заместителю, потому что их сотрудники сами решить мой вопрос отказывались. Пристально разглядывать нервных девиц не входило в мои планы.

– Что делать будем?

– Можешь запускать блог.

– Дэн, ты уверен?

– Абсолютно! Я не собираюсь возвращать деньги, которые не брал. Пусть пошевелятся и найдут мошенников.

– Погоди, а другого способа нет? Знаешь, стрим часто приводит к необратимым последствиям.

– Например?

– Народ может пойти окна банку бить или устроит пикет возле него. Мы в кутузку загремим как подстрекатели.

– Ты боишься?

– Нет…

Но в голосе Гошки звучит сомнение. Я его понимаю. Одно дело стримить по пустякам, и совсем другое нападать на власть, связанную с огромными деньгами.

– Я просто не представляю, что ещё могу придумать.

– А внешностью не хочешь козырнуть? Ты же у нас красавчик.

– В смысле?