– Ирка…, – еле слышно вырвалось это имя из моего пересохшего горла, а по рукам и ногам побежала мелкая дрожь.

Я не могла поверить своим глазам. Девушка была не просто похожа на мою подругу. Казалось, она ею и являлась.

Мое сердце отчаянно просило фактов, просило признания, что разум не сошел с ума. Ему было важно убедиться, что я действительно вижу то, что происходит на самом деле.

Я быстро соскочила с подоконника и прямо в домашних тапочках выбежала из квартиры. Преодолев все ступени на пути к выходу из подъезда, мои все еще дрожащие ноги выскочили на солнечную улицу. Сердце колотилось так, точно планировало выдолбить в моей груди тоннель и вырваться на воздух. Подхваченные ветром волосы залепили мне глаза, но я вслепую продолжала идти в сторону той самой лавочки, где сидела девушка, попутно приводя прическу в порядок, собирая тапками пыль и камни и стараясь не задохнуться от нахлынувших эмоций.

Правда, когда я достигла точки назначения, меня ждало огорчение. Отрезвляющая правда. Девушки на лавочке не было. Скорее всего, она ушла по своим делам, пока я спускалась из квартиры на улицу.

Бесследно исчезли и кружащие в небе певчие птицы, которых я видела из окна кухни. Не было даже намека на их щебетание, на взмахи их крыльев.

На этой солнечной октябрьской улице не осталось ничего, что свидетельствовало о том, что я видела из своей квартиры. Ничего, что могло бы доказать мне самой, что я не сошла с ума. Что я действительно видела то, что видела. Что я видела Ирку.

– А ты думала, что все они будут тут тебя ждать? Чтобы подтвердить, что ты не ку-ку? – почти прокричала я на весь двор, больно сжимая кулаки вытянутых вдоль туловища рук. В горле защипало, глаза стали влажными. Играющие неподалеку дети отвлеклись от мяча и начали удивленно таращиться на меня – странную растрепанную девушку в домашних тапках, громко разговаривающую сама с собой. Наверное, я походила на городскую сумасшедшую. Примерно такой я себя и ощущала. Сумасшедшей.

На слабых ногах я торопливо пошла в сторону дома и по пути принялась корить свою разгоряченную предстоящим свиданием фантазию за излишнюю наивность.

«Как ты могла подумать, что это Ирка?», – вновь и вновь задавала я себе один и тот же вопрос.

Действительно, мое поведение было глупым. К тому же, вся эта история была наполнена чудовищно гипертрофированным трагизмом, какой я видела только в художественных фильмах. Мертвая подруга стоит живая под окнами. Пробежка в тапочках. Разговаривающая вслух девушка у пустой лавки. Испуганные дети. Прямо–таки сцена для мексиканской мыльной оперы.

Если бы в тот момент меня увидела бабушка Зина, то, наверное, не смогла бы сдержать слез. Мало того, что я решила, что ко мне пришла именно ее мертвая внучка, что, несомненно, ранило бы ее сердце, так еще бы старушка попросту сочла меня лишившейся рассудка. А это тоже ее бы расстроило.

С недовольной физиономией я вошла в квартиру, окончательно отдышалась, сидя на тумбочке для обуви, а после решила, что пора уже прийти в себя. Надо было просто забыть о своем конфузе на детской площадке, как о страшном сне.

– Девушка всего лишь оказалась сильно похожа на Ирку. Ну перепутала, с кем не бывает? Ну сделалась слишком впечатлительная перед свиданием, нельзя что ли? – прохрипела я вслух все еще сухим горлом, глядя на свое отражение в зеркале, которое висело на стене в коридоре. Вид у меня был помятый, растерянный. Даже жалкий.

Несмотря на мои оправдания перед самой собой, я чувствовала, как глубоко в груди щемит сердце. Стыд за сиюминутную наивность только лишь прикрывал беспросветную тоску. Я, наверное, потому так быстро и поверила своим глазам, поверила, что Ирка жива и ждет меня под окном, потому что очень хотела, чтобы так случилось на самом деле. Именно поэтому я так злилась, потому что точно знала, что этому не бывать.

Я проваливалась в боль, и мне было необходимо срочно отвлечься, срочно перенастроиться на позитивный лад. Меня ожидал теплый вечер в приятной компании. Нельзя было идти на него со страдальческой миной и разбереженной душой.

Я отыскала ключи от машины в куртке, нацепила на нос солнцезащитные очки, а на ноги – растянутые вьетнамки, и отправилась искать что-нибудь приличное, но не помпезное для ужина с Кириллом.

На выходе из подъезда меня ждала новая внезапность – встреча с Бабзиной. К ее искреннему и светлому взгляду я оказалась не вполне готова морально, но деваться было некуда. Своим видом старушка сначала всколыхнула колючее чувство в моей грудной клетке, но быстро отвлекла от него бодрым щебетанием.

– Алиночка, доброе утро! Ты куда в такую рань? Сегодня солнце очень кусачее, а ты без панамы, – заявила заботливая старушка и смачно чмокнула меня в щеку. Ее такса Виолетта громко и приветственно тявкнула и замотала хвостом, как биолокационной рамкой.

– Здравствуйте, ба! Да вот, решила пройтись по магазинам, а то не привезла с собой ничего стоящего для похода в ресторан, – ответила я все еще слегка вялым голосом и сразу пожалела о своей недальновидной честности. Бабзина, конечно, тут же ухватилась за мои слова и дофантазировала в правильном направлении.

– Ты что, уже жениха себе тут нашла? Вот молодец! А я тебе говорила, что к нам в это время очень приличные мужчины приезжают. Как его зовут? – в Бабзине проснулось восторженное любопытство. Она взяла меня за руки и стала увлекать на лавочку, которая стояла около подъезда. Я же таких посиделок и откровений пока не планировала и стала вальсировать в другую сторону, поворачивая старушку обратно.

– Ба, ну что вы такое говорите! Не нашла я себе никакого жениха. Я это, поеду…, – начала я с улыбкой, нежно погладила ее по плечам и задом стала отходить к припаркованному около подъезда авто.

– Я сегодня занесу тебе полотенца, а ты не забудь позвать этого мальчика к нам в гости. Я снова налеплю пельменей. И Александр Иванович будет рад с ним познакомиться. Ой, Алинка, хорошо–то как, а… – запричитала Зинаида Петровна.

– Ба, я поеду. Не надо никаких пельменей! – бросила я, почти давясь от смеха, и шустро прыгнула в машину, которая спрятала меня от напористой бабули.

– Вот неутомимая женщина! – сказала я вслух и завела мотор. – Ах, Ирка! Хорошо, что ты оставила мне свою бабушку. Что бы я без нее делала…

***

Я медленно просочилась по узкому двору жилой многоэтажки на оживленную дорогу и покатила из тихого поселка в сторону шумного города. Конечно, Судак не был таким быстрым, как Москва, но по темпу жизни явно превосходил уютный Новый Свет.

Осенью в городе все еще было много туристов. Они таращились на степные пейзажи из окон машин, прогуливались вдоль деревянных лавчонок с сувенирами, специями, чурчхелой, поднимались на Генуэзскую крепость, делали тысячи фотографий. Пенсионеры, молодежь, семьи с малышами. Не было только школьников – в это время года они на уроках.

Мое тело и мысли постепенно приходили в норму после случившегося во дворе многоэтажки. С довольной улыбкой на лице я проезжала по знакомым местам и вспоминала детство, юность. Я проводила здесь все каникулы, но никогда не задумывалась, в каком прекрасном месте мне доводилось отдыхать. Скалистые берега, золотистые от солнца холмы, толстые и вечно голодные чайки, маленькие пылевые смерчи – тогда все это воспринималось как данность, а сейчас – завораживало. Крым всегда ассоциировался у меня с чем-то невероятно теплым, добрым и родным. Это было неизменным.

«Хоть что-то не меняется.… Хоть что-то вечно», – подумала я, поднимая уголки губ еще выше.

На подъезде к торговому центру мой разум окончательно очистился от тревоги, решил больше не вспоминать пугающий утренний инцидент, но зато очень вовремя напомнил о Кирилле. Мысли о счастливом крымском детстве уже успели навеять игривое настроение, и я решила, что должна выглядеть больше чем замечательно на предстоящем свидании. В моих фантазиях я представала перед Киром в летящем белом платье в голубую полоску. Оставалось только найти нечто похожее.