Несмотря на состояние некоторого шока, Франческа все же скорее почувствовала, чем поняла, что мягкие манеры Гарри Стиллмана, выполняющего столь деликатное дело с исключительным тактом, были лишь внешним проявлением его высокого профессионализма.

Он протянул пачку фотографий:

— Здесь несколько снимков поместья на Палм-Бич. Это очень красивое уединенное местечко. Позволю заметить, что это идеальное место, где бы вы могли освоиться со своим новым положением. На вилле можно поселиться хоть сейчас, в отличие от поместья на Гавайях или нью-йоркского дома. Но прежде всего… — При этих словах улыбка на его лице сменилась серьезным выражением. — Поверьте, это совет не профессионального юриста, а друга. Проведя на Палм-Бич какое-то время, вы не только легко привыкнете к вашему новому положению, но и избежите ненужных контактов. Молодая и очень красивая леди, разбогатевшая в один миг, привлечет интерес многих, а это скорее всего чрезвычайно затруднит вашу жизнь. Человек должен привыкнуть к тому, чтобы быть в центре внимания окружающих и прессы. В прошлом очень богатые молодые женщины, вроде Дорис Дюк, Барбары Хаттон, Жаклин Кеннеди-Онассис, были вынуждены жить буквально на публике, пресса и телевидение запечатлевали каждый их шаг. Мы хотели бы оградить вас от этого, по крайней мере в первые несколько месяцев, и предлагаем спокойно провести это время на Палм-Бич. Поживите там, пока вы не войдете во все детали своего наследования и не заведете подходящих знакомств с людьми одного с вами круга. Палм-Бич идеально подходит для этого. Вас будут окружать люди весьма обеспеченные, хорошо воспитанные и не имеющие привычки совать нос в чужие дела. Франческа переспросила:

— Пожить в Палм-Бич?

— Мне кажется, что вам там понравится. В доме целый штат сотрудников, на попечении которых главный дом из двадцати восьми комнат, пять отдельных домиков для гостей, два плавательных бассейна. Поле для гольфа на девять лунок, к сожалению, сейчас только приводится в порядок, но есть шесть теннисных кортов, причал для яхт, и в вашем распоряжении «Роллс-Ройс», модель «Серебряная тень». Это был любимый автомобиль миссис Бергстром. Если вы предпочитаете другие марки машин, нет проблем.

Франческа все еще смотрела на него недоверчиво. Ей вдруг показалось, что она стала жертвой какого-то хитроумного розыгрыша.

Юрист подался вперед, зажав ладони между коленями:

— Пожалуйста, поверьте, что так будет лучше, дорогая. Мы зафрахтовали небольшой реактивный самолет — он ждет вас в аэропорту Бостона и взлетит, как только вы будете готовы. Самолет доставит вас в аэропорт Палм-Бич, где мои сотрудники встретят вас и перевезут на остров. Я лишь хотел бы попросить вас, чтобы вы пока поделились этой новостью только с самыми близкими людьми. А если бы вы смогли ничего не говорить членам семьи, в которой сейчас живете, то это было бы еще лучше. Через пару недель вы напишете или позвоните вашим друзьям, все им объясните и, если пожелаете, пригласите их погостить в поместье.

Позади юриста Франческа увидела профессора Весли Маунтберна. Вид у него был весьма недовольный.

— Что здесь происходит? — прогудел он басом. — Франческа, неужели вам нечем заняться?

Франческа все еще держала в руках копию завещания Карлы Бладворт Бергстром. Первым ее порывом было открыть ящик письменного стола и спрятать бумагу. Но вдруг подумала: «Зачем? Чего мне бояться?»

Она взглянула в лицо Гарри Стиллмана, готового прийти ей на выручку, затем на хмурую физиономию директора аспирантского отделения кафедры истории Северо-Восточного университета профессора Весли Маунтберна. Головокружительное, пьянящее ощущение свободы внезапно захлестнуло ее. Так все это происходит на самом деле! Теперь она невероятно, неслыханно богата! Она свободна как птица!

Несколько секунд Франческа смотрела на стопку заявлений в аспирантуру, испытывая сильнейшее желание вскочить, схватить и швырнуть их в воздух на глазах профессора. Но она пересилила себя и только прерывисто вздохнула. Воздух вокруг нее, казалось, сгустился.

Франческа заметила, что профессор Маунтберн, не отрываясь, смотрит на нее с недоумением и растерянностью.

— Мне кажется, я сейчас упаду в обморок, — прошептала она.

— Чепуха, — возразил Гарри Стиллман, — от радости в обморок не падают, дорогая.

Франческа Луккезе смотрела на вечерние тени, медленно сгущающиеся в парадном зале особняка Бладвортов. Роспись на высоком сводчатом потолке — белые облака и обнаженные боги и богини в окружении даров земли в виде алебастровой лепнины — постепенно теряла четкие очертания. Она пыталась представить себе, что значит жить в таком месте, размышляла о том, сколько времени пройдет, пока она сможет привыкнуть к тому, чтобы считать этот дворец своим домом.

В почти пустой зале в этот час царила душная тишина жаркого южного июльского вечера. Где-то в глубине громадного дома слышались гудение кондиционера и приглушенные голоса слуг. Франческа, в надежде уловить дуновение прохладного воздуха, отошла к окну. Трое мужчин — бухгалтер и два юриста, одним из которых был уже знакомый ей Гарри Стиллман, потянулись за нею следом.

Франческа, измученная жарой и дорогой, никак не могла сосредоточиться на рассказе младшего совладельца юридической фирмы. Она подняла руку, подхватила повлажневшие темные вьющиеся волосы и отвела их с шеи, радуясь мгновению относительной прохлады. Но в тот же миг Франческа перехватила взгляд бухгалтера, устремленный на ее грудь, мелькнувшую в вырезе легкого льняного жакета. Она тут же опустила руку, и молодой человек отвел глаза.

Хорошо отглаженный и пригнанный по фигуре льняной брючный костюм, который был на ней, потяжелел и неприятно липнул к коже. Франческа провела в пути больше пяти часов, и сейчас ей больше всего хотелось принять прохладный душ и переодеться. Но она стеснялась высказать свое желание.

Франческа просто не представляла себе, что во Флориде будет так жарко. Да, сейчас стояло лето. Да, влажный воздух. Но к такой ошеломительной, почти тропической жаре она не была готова. Она подняла руку к вороту жакета и застегнула пуговицу, почему-то решив, что ее собеседники неправильно истолкуют такую вольность в одежде.

Младший из совладельцев юридической фирмы, Морис Ньюмен, тем временем описывал тот стиль жизни, который царил в Палм-Бич:

— Сливки общества живут здесь в такой роскоши, которой, сказать по правде, могли бы позавидовать и короли. Имена предков ваших соседей — одно громче другого. Когда-то именно они заправляли финансами и промышленностью Соединенных Штатов. Дью Пирсон Морган, Гораций Додж, Уильям Вандербильдт, Генри Флаглер, Джон Якоб Астор и, разумеется, старина Чарльз Д. Бладворт собственной персоной.

Морис Ньюмен не смог скрыть в своем голосе подобострастную нотку.

— Их смело можно назвать владыками мира. Рассказывают, что как-то вечером Чарли Бладворт-старший играл в покер в компании таких же богачей в собственном салон-вагоне, стоявшем там, где сейчас поле для гольфа, и нью-йоркский банкир Морти Шифф подошел к ним и спросил, каковы ставки в игре. Чарли Бладворт ответил, что на кону сейчас десять тысяч долларов. «В таком случае и я сыграю с вами», — сказал Шифф, и они дали ему одну фишку!

Мужчины рассмеялись. Франческа лишь улыбнулась, скорее из вежливости. Анекдоты из жизни миллионеров Палм-Бич уже успели ей наскучить, ей пришлось выслушивать их с того момента, как юристы встретили ее у трапа самолета, прибывшего утром в Бостон.

Куда больше ее занимали мысли об этом огромном пустующем доме. Особняк Бладвортов оказался совершенно непохож на тот образ, который сложился у нее после изучения фотографий самого здания и интерьеров, предварительно посланных ей. Теперь, когда Франческа стояла и оглядывала громадное помещение, представлявшее собой точную копию парадной залы венецианского Дворца дожей, действительность ошеломила ее. Она чувствовала себя чужой и лишней среди всего этого великолепия.