— Командор, послушайте меня, — Дарий Скилур обращался к Пересвету, медленно и четко проговаривая слова, так, словно читал скрижали: — Пестрая Мара, первая планета внешнего круга Нектарной звезды, изменила свою орбиту в результате массового использования нейроквантового замедлителя. Пятнадцать минут назад вы погрузились в Белый Вакуум. У планеты больше нет ее спутников! Приам…

— Это ведь не шутка, доктор Скилур? — Приам Пересвет выглядел настороженным. — Кто из нас кого должен больше удивить? — спросил он неожиданно. — Вы меня, или я вас?

— Командор! И я, и совет Гильдии, и весь Парламент — мы все сошлись на том, что эксперименты с нейроквантом заходят слишком далеко. Необходимо время для того, чтобы все осмыслить.

— Все, что касалось опыта армии Заслона, доктор Скилур, мы уже осмыслили. Мы выиграли эту войну благодаря гениальной стратегии. Это и было нашей целью, разве не так? В остальном разбираться вам и доктору Гильгамешу. Между прочим, не все теократы сдались. Девяносто три Преосвященных предпочли принести себя в жертву, повторив нейроквантовый суицид Калиаббата. Это тоже один из наших итогов, доктор Скилур…

Да, это тоже был один из итогов, и, по-видимому, неслучайный.

Человеческая психика никогда не укладывалась в рамки только познанного и известного. Нейроквант расширил диапазон новых измерений во всем. Он сам по себе был оружием и инструментом активного влияния на природу. Все зависило от цели.

У теократов-фанатиков была цель «привести Бога к его творению», они ее не достигли и ушли туда же… Иные исцелились, и теперь число их огромно. Значит, Храм не устоит, он неизбежно будет реформирован. И на волне этой реформации вскроются все его тайны и пороки, все заблуждения.

Дамиан Гомер, принявший от Совета Гильдии права влияния на тысячи технологическитх анклавов Пестрой Мары, прекрасно понимал, что актуальность его идеи строительства силового барьера, способного противостоять коллапсу Нектарной звезды, окончательно потеряна.

Он, как и большинство других членов Парламента, не мог себе представить таких масштабных последствий массового применения нейрокванта. Закрепив за собой негласную славу провидца, он напряженно пытался вглядываться в будущее системы. Его поразительные «воспоминания» о человеческих расах и цивилизациях космического прошлого становились как бы частью новой мифологии.

И уже это одно обстоятельство придавало ему особый статус, притягивало к нему людей, желающих проникнуться такими же «воспоминаниями». В конце концов Дамиан Гомер стал проповедником именно этой энергии-памяти, совершенно оставив попытки напоминать о своей инженерной идее барьера, казавшейся теперь просто неуместной.

Ну что же, он действительно уступал Гильгамешу право гениальности и не жалел о таком «выборе судьбы». Гелеспа, его милая и отчаянная Гелеспа, которую он чуть было не превратил в живую икону своих телешоу, но вовремя приостановил эту затею, она, разумеется, лучше других могла понять, в какие непростые душевные состояния он себя загонял, ради открытия единственного ларца по имени «прошлое-будущее».

Только она знала, что Дамиан стал испытывать на себе нейроквант больше и дольше других. Еще тогда, в подземном городе-притоне Рыжего Гаргантюа, в Лаборатории, Гомер часами тестировал на себе нейроквант, прятался в какие-нибудь заброшенные помещения и «двигался» во времени, не двигаясь в пространстве, буквально заставлял себя находиться в созерцательной неподвижности. О результатах своих тестов он сообщал только Гильгамешу. А доктор Гильгамеш, похоже, занимался тем же самым, но по-другому. Так они договорились.

Дарий Скилур узнал об экспериментах Гомера от Гелеспы уже на островке Шантеклера.

В этот день Атилла Левит собирался покинуть гостеприимные «пажити» великого коллекционера и при поддержке ста двадцати дракаров адмирала Оди возвращаться в Республику. Канцлер решительно был настроен вернуть себе власть и объявить ультиматум Лобсангу Пуритраму.

Все сто двадцать дракаров были укомплектованы отборными пиратами, прошедшими нейроквант на Пестрой Маре. Худшим предварением таких действий могла оказаться схватка с бывшей личной гвардией канцлера. Но решение Парламента Атилла намеревался воплотить как можно скорей.

К вечеру того же дня Дарий и Терциния прилетели к дому Дамиана Гомера и Гелеспы на легком флаере.

Кибер Моисей, у которого в доме был собственный кабинет, где он, как первый кибер — член Парламента, имел возможность работать над собственными проектами и идеями, все же не забывал при том вести хозяйство, следить за порядком и готовить обеды. С тех пор, как его любимая госпожа Геле рассказала ему историю о его втором «рождении», то бишь восстановлении, и что для этого она лично предприняла его, Моисея, доставку на Мару, кибер окружил хозяйку трепетной заботой. Особенно это касалось ее здоровья.

Каждую неделю Моисей испрашивал разрешения у Дамиана и отвозил Гелеспу в островной госпиталь к лучшим врачам из бессчетной коллекции Цезаря Шантеклера на диагностику беременности.

Дарий и Терциния застали Моисея с садовой тележкой. Кибер занимался разбивкой приусадебных клумб. Искусственная почва астероида уже давно не требовала никакой гидропоники — все растущее и цветущее приживалось простой посадкой.

— Господин Скилур, госпожа Вальехо! Моисей так рад вас видеть! У Моисея есть множество прекрасных мыслей, и он их все пытается развивать. Моисей начал понимать эстетику всего природного и писать об этом трактат. Это кажется странным, не так ли? Но поверьте, кибермир скоро удивит вас, людей.

— Мы верим тебе, мудрец со Снежной Лады, — сказала Терциния, улыбаясь. — Я даже знаю, что бы непременно сделала для тебя. У меня есть один друг, его зовут Корабль Малого Каботажного Флота Их Величеств Королевского Двора…

— Такое длинное имя! — Моисей покачал головой.

— Я согласна с тобой, имя немного длинновато, но благодаря Кораблю мы до сих пор вместе с Дарием. Корабль спас нашу любовь.

— Моисей понимает, что это можно расценить как подвиг, госпожа Вальехо. Моисей будет рад познакомиться с Кораблем.

— Значит, договорились, — Дарий похлопал кибера по плечу. — А теперь, пожалуй, проведи нас в дом к мэтру Гомеру и твой любимой хозяйке.

— О, конечно, Моисей проведет. Вы ведь первый раз в нашем доме? Он не такой большой, как на Снежной Ладе. Вы прилетели на флаере? Если хотите, Моисей может сделать ему хорошую профилактику, он это умеет…

— Не стоит, Моисей, мы и так оторвали тебя от эстетических занятий.

Моисей был доволен разговором, и уже через пять минут он подавал на стол по просьбе Гелеспы лепешки, вино и фрукты — все местное, островное.

Дамиан Гомер выглядел осунувшимся. Гелеспа, уже с округлившимся животом, излучала умиротворение. Беременность творила с ней свои чудеса: горянка Снежной Лады ничуть не утратила природной грации и подвижности.

— Ты прилетел, чтобы задавать мне странные вопросы, не так ли, Дарий? — спросил вдруг Дамиан, разливая вино в кубки и поднимая свой.

Дарий и Терциния переглянулись, молча, чокнулись с хозяином. Гелеспа не пила. Диета от Моисея рекомендовала ей фрукты.

— Так что же ты молчишь, Дарий? А вы, Терциния, вы ведь знаете свои вопросы?

— Да, я знаю, мэтр Гомер…

— Мы давно так не встречались, Дамиан… Я имею в виду нас четверых, — начал Дарий. — Скажи, ты, в самом деле, собираешься отправиться на поиски Звездного Архитектора? Ты говорил об этом на совете…

— Да, собираюсь, и очень скоро. Гильгамеш поддерживает эту идею.

— О чем ты хочешь ему рассказать?

— Обо всем, естественно. Я хочу, чтобы он поднял глаза к небу и нашел на нем Пеструю Мару без спутников. И еще я хочу, чтобы он написал новый Базис, в котором Нектарная не взрывается, а перемещается в мощном нейроквантовом поле за пределы пораженного пространства. Мне и Гильгамешу сейчас верят миллиарды людей. Если Архитектор присоединится к нам… Мы ничего не можем исправить в прошлом, но в настоящем для будущего…