Она изменяет волю того, кто ее хотя бы один раз применил… Эта воля в принципе отрицает насилие, отрицает даже в отношении к вирусу. Вы считаете это неразрешимым пардоксом. Я так не думаю. Все изменится, если мы решимся на радикальный шаг: мы дадим теократам отпробовать нашу вакцину на себе… Теперь уже очевидно, что нейроквантовое поле, кроме воздействия на время и пространство, меняет самого человека, его психику, его сознание, причем изменяет в таких пределах, о которых мы еще не подозреваем. Я предвижу ваши споры и ваши сомнения, но я также предвижу и ваш будущий ответ. Гильдия передала мне права координатора над тысячами технологических анклавов. Вы утвердили меня в роли руководителя нового плана Спасения наших миров, но сейчас я готов предложить вам еще один. Уверен, что даже уважаемый доктор Гильгамеш не подозревает о таком повороте…

Гильгамеш, сидевший в первом ряду, рядом с Цезарем Шантеклером, насторожился, хотя и видно было, что эта его реакция выглядела вполне дружелюбно.

— Поясните, мэтр Гомер, — попросил Гильгамеш, окинув взглядом сидевших сзади, и, подавшись вперед, уперся локтями в колени. — Вы хотите отказаться от идеи строительства силового барьера во время пресловутого парада планет?

— Ответить не просто… Строительство барьера было бы возможно, если бы к нашему плану присоединился Королевский Двор и Республика астероидов. Но если в републике я еще могу быть уверен, то Королевский Двор большая политическая проблема, и вы знаете почему… Нет, моя идея превосходит все мыслимое, и вы, доктор, точней ваш бесценный препарат, ее движитель. Все последнее время я занимался детальным изучением Базиса Великого Приговора. Наш гениальный Звездный Архитектор позаботился о том, чтобы этот Базис, как вы знаете, был распространен десятимиллиардным тиражом, но есть еще один тираж Базиса, он гораздо скромней — всего несколько тысяч томов, и вот в нем-то Рамзес Имраэль опубликовал свои дневники. Меня захватила одна деталь в этих трудах. Всего несколько строк. Я выучил текст и могу процитировать его вам… Вот что там сказано, послушайте: «…я обнаружил, что гравитационная постоянная в нашей звездной системе нестабильна. Отклонения составили всего три процента на каждую тысячу измерений. Этого хватило, чтобы признать тот факт, что материя нашей системы, образно говоря, заражена неким вирусом…» Наводит ли вас это на какие-нибудь размышления? Если напряжение нейроквантового поля одного человека достаточно, чтобы обычный космический корабль, оказавшись в так называемом «белом вакууме», увеличил свою скорость в пятьдесят пять тысяч раз, а это значит превысил скорость света почти в два раза… Теперь представьте, каким напряжением будет обладать поле, если все население наших миров одномоментно использует нейроквантовый замедлитель! Мы вытащим систему из «больного» пространства, заставим двигаться сам космос и вылечим нашу звезду!

Зал безмолствовал. Молчал и Гильгамеш. На юном лице (или маске) на несколько секунд нарисовались глубокие морщины. Кажется, этого никто не заметил, никто, кроме Гомера, стоявшего перед собранием у маленькой трибуны. Но вот Гильгамеш собрался внутренне, вернул себе молодость. Встал с кресла и подошел к Гомеру, внимательно заглянул ему в глаза и так же развернулся к залу.

— Когда-то, еще до того как мы вместе с мэтром Гомером открыли вход в нашу засекреченную Лабораторию и начали свои эксперименты, так вот тогда, я помню, мэтр Гомер сказал мне, что у каждого из нас свой план действий, но мы при этом заключили партнерство. Вы удивительный человек, Дамиан, и знаете почему? Вы опять построили свою идею на вере. Но сейчас вы подкрепили веру всем тем, что нам постепенно становится известно о нейрокванте. Да, мой препарат изменяет и время, и пространство, и, вероятней всего, сознание также… Люди, которые выступали здесь, перед нами, потерявшиеся в сомнениях по поводу правильности своих действий, все они требуют нашей психологической помощи. Посмотрите друг на друга, посмотрите на меня, на мэтра Гомера, на адмирала Оди, посмотрите на Терцинию, вспомните каждый внутри себя, что вас делает людьми? Ответ будет простым и точным — вера. Какова она в сути? Можете ли вы утверждать, что те тысячи теократов, которые погибли сегодня и лежат мертвыми в кратерах Второй Луны, не имели внутри себя веры? Мой ответ — имели. Но наши две веры не совпадают. Мэтр Гомер прав — мы должны дать возможность лиловым тогам испытать нашу «вакцину», и мы будем предлагать им ее с большим риском для себя. Но такова неизбежность — рисковать тем, кто испытывает веру друг друга… У вас, Дамиан, есть одно удивительное качество — вы провидец. Я поражен вашим провидением относительно излечения нашей Догорающей звезды. Я бы просил вас, как своего друга и партнера, и я надеюсь, со мной согласится все собрание: выйдите в системный эфир. Пусть вас услышит и Королевский Двор, и Республика, пусть вас услышат и теократы. Расскажите им о событиях на Второй Луне, расскажите о тех, кто прошел нейроквант с оружием, расскажите обо всем, что мы испытали, и что открыли, и во что верим!

Никогда, кажется, Гильгамеш не говорил еще столь проникновенной речи, был ли он сейчас шутом, или ученым, или гением, или настоящим ангелом времени, а может, был всем одновременно…

Собрание штаба адмирала Оди завершилось. Победа над теократами, вырванная силами всего одного спецотряда, использовавшего нейрозамедлитель, с одной стороны, воспринималась как избавление, но с другой стороны, вызвало огромную моральную проблему.

Население города-притона, конечно, об этой проблеме ничего не знало. Население благословляло своих покровителей-ученых и самоотверженных пиратов. Узнав о потерях, которые понес флот адмирала Оди, инициативные притонщики организовали кампанию по набору добровольцев, их списки были доставлены бургомистру уже утром следующего дня. Гаргантюа, безмерно восхищенный таким обстоятельством, с гордостью передал эти списки адмиралу Оди. В то же утро пришло системное сообщение от Казенщика и гильдии утильщиков литейного анклава о том, что найден дракар Гулливера-Чекрепка и сам капитан-предводитель, которому оказана медицинская помощь. Благородный сын благородного родителя жив, хотя получил сотрясение мозга и множественные ушибы. Гильдия решила отметить смелость Гулливера, подарив в его владение одиннадцать новехоньких дракаров.

Утильщики также сообщали, что готовы и в дальнейшем возмещать все технические потери флота и что данный вопрос отдается в полное ведение мэтру Гомеру, чьи рекомендации признаются главенствующими для всех кораблестроительных анклавов.

Цезарь Шантеклер с делегацией покинул Вторую Луну на своей яхте в сопровождении четверки бригов, увозивших раненых и всех своих участников спецотряда. Большинство этих людей нуждались в безотлагательной психологической помощи.

Великий коллекционер увозил и в своей голове совершенно удивительные впечатления, привыкнуть к которым или хотя бы дать им определенную оценку он еще не был готов, ибо они, как ему справедливо казалось, затрагивали основы мировоззрения абсолютно на новом уровне.

Еще на подлете к летающему острову, Голиаф Саавердра скрепя сердце связался с Управляющим и Навигатором. Для монсеньора была неожиданная новость: его вот уже несколько часов кряду ожидал гость — бывший и ныне изгнанный ректор Королевской Академии Сулла Мануситха.

***

Гефестиан Кумар плеснул себе в кружку еще одну порцию того пойла, которое сам производил, приспособив для нехитрого перегона медоборудование из лазарета «Тифона». Свой обеденный набор на подносе он отодвинул в сторону, есть совсем не хотелось, зато почти с отеческим удовольствием наблюдал, как ели его гости, его находки, и какие! Если, конечно, поверить в то, что они рассказывали ему намедни…

Причин-то, собственно, не верить не было. Шутка сказать, он, Гефестиан Кумар, отловил в космосе и спас наследника правящего дома Поющей Нимфы, молодого князя Дереша, и его спутницу, дочь ректора Королевской Академии. — узников уже недействующей орбитальной тюрьмы, где он сам отсидел всего четыре года из назначенных семи лет. Спасибо в таком случае Великому Приговору. Хотя какое спасибо?! Теократы. Теократы…