Чинанчиткали царя-изгнанника тем временем стали требовать жертв. Энергия летающих пирамид иссякала. Кецалькоатль велел приготовить к жертвоприношению несколько десятков пленных жрецов-капитанов. В тяжком, подавленном духе пребывал царь Птах, все его существо, весь его разум протестовали против неизбежного обряда.

Еще на Адитналтане он понял, что гений его расы искушен и обманут, что не так должна была строиться история и цена того «прогресса», который достигла раса в считанные десятилетия, не должна была зависеть от реальных смертей реальных людей.

Чинанчиткаль вовсе не Бог, а злой демон, тяжкий рок и слепой обман! Но в чем же тогда заключалась движущая сила этого обмана, благодаря чему появлялась в летающих пирамидах новая энергия, откуда, из каких источников тончайших сфер поступала она, по каким каналам? И тогда Кецалькоатль сделал одно допущение, ставшее его открытием…

Чинанчиткаль — многофункциональный проектор и синтезатор духовной энергии всей расы. Сам по себе он никогда не требовал никаких жертв, и только извращенное воображение его создателя предрасположило тонкий инструмент к очевидному насилию… Чинанчиткаль может быть перепрограммирован на жертву без жертвы!

Кецалькоатль прибег к помощи своих думающих машин.

Тем временем летающие пирамиды покинули систему, двигаясь по инерции, они не теряли скорость, но жертвоприношения были прекращены.

Прошел, без малого, год, прежде чем Кецалькоатль нашел решение: он построил искусственного человека, которого назвал «совершенной жертвой». Совершенная жертва укладывалась на алтарь Чинанчиткаля и бесконечно излучала ту энергию, которая была идентична живой, во всяком случае, ее вибрации и качество не уступали параметрам реальной жертвы. Чинанчиткаль принял эту замену и вскоре восстановил все главные функции жизнеобеспечения кораблей.

Замечательным фактом открытия Кецалькоатля оказалось то, что искусственного человека, или «совершенную жертву», можно было бесконечно улучшать, не выводя из строя, не уничтожая. Клан гениального царя Птаха праздновал торжество. Жертвенные ярусы пирамид, а по сути просто тюрьмы, были открыты. Жрецы-капитаны поклялись в вечной верности Кецалькоатлю.

Еще долгих двадцать пять лет обновленные и перепрограммированные чинанчиткали беженцев красной расы путешествовали в космосе, пока не достигли населенной системы, где уже уживались между собой другие два луча космической проявленности человека — черной и голубой рас. Красный луч добавил в этот тандем новый цвет…

Птах-Кецалькоатль прожил долгую жизнь и был известен как основоположник целой эпохи цивилизации Адитналтана. Ученые кланы Кецалькоатля строили города, обсерватории, храмы, прокладывали дороги, странствовали и учили другие народы. Птаха-Кецалькоатля боготворили, о нем слагали мифы, его самого считали демиургом и создателем многих Богов и открывателем многих миров. Он дарил великие знания и великий прогресс людям…

То, что я рассказал тебе, прелестная ожидаемая мною душа, происходило очень давно, несколько десятков тысяч лет назад, и все это неисповедимым образом отложилось в моей памяти, которая, как я теперь думаю, у каждого человека суть бессмертная субстанция. И ты об этом тоже когда-нибудь сможешь дознаться и сказать именно так.

Таков мой рассказ о проявленном луче красной расы. Будь радостно, дитя мое, на пути твоем!

***

Жены и дочери в каюте уже не было. Вещи лежали спокойно, ни малейшего намека на какую-то суету… Ну конечно, откуда Камилле было знать, что официально объявленная процедура карантина — это жандармская уловка Мехди Гийяза, что это отмена счастливого билета на спасение нескольких сотен человек, возможно, даже всех, включая его, Натана Муркока, семью.

Если эта чудовищная и циничная акция задумывалась еще во дворце Королевского Двора и исключению из списков подлежали только единицы, значит, все дело только в разносе во времени. И пилотский состав вывели бы на Чистилище чуть позже…

Натан Муркок почувствовал, как его прошибает холодный пот и дрожат пальцы рук. Он вспомнил, что протащил на «Весту» свое личное оружие, не полагавшееся никому из команды, просто потому, что все корабельные арсеналы были запечатаны и находились в ведении только одного человека. Понятно кого…

Муркок открыл дверь душевой кабинки, потянул полочку для шампуней и стандартных гигиенических кремов. Пластиковые баночки посыпались на пористые впитывающие плиты пола. Панель крепилась простыми защелками. В простенке между труб, завернутый в пакет, лежал импульсный квантайзер — предмет контрабанды и особой гордости инженеров-утильщиков Пестрой Мары. Эта игрушка могла пролежать здесь без надобности многие годы, но ей, похоже, суждено было «досрочное освобождение». Натан нажал кнопку активатора. Теперь его оружие слилось с ним. Более не теряя ни секунды, Муркок выбежал в коридор жилого блока.

Простое решение — к шахтам лифта — исключено… Лестницы? Нет, теперь только технические коммуникации… Самое вероятное, что пассажиров должны были построить на платформе первого яруса — сбить в толпу и выводить на эскалаторы по группам. Что ж, это хорошо, особенно если вспомнить о том, что и все выходы к модулям тоже там…

Натан Муркок остановился на несколько секунд. Что же он может сделать один, теперь, когда время почти потеряно? И он сказал себе: «все!».

Это нужно было вспомнить. Сомнамбулическое состояние человека, которому угрожала целая отлаженная система, предательская притом, холодная и расчетливая, намеренная построить на его личном уровне приобретение для других — чужих, далеких, холодных, даже если верующих… Но верующих иначе. Не так, не так должен был осуществляться этот смятенный шанс!

Время и терпение, долгое ожидание и горький опыт прошлого должны были составить, заполнить его память… Больше всего в жизни он боялся одиночества и обмана. Одиночество подпирало отовсюду, казалось, ему не было конца, казалось…

Родители умерли еще задолго до Великого Приговора и его брака с Камиллой. А он пошел служить в военный флот Королевского Двора, болтался в космосе лет пятнадцать. Сам себе он тогда казался мужественным бойцом, плюющим на все мелкое и несущественное, на все, что не имело отношения к его гордости, работе, службе и тоске.

Да к черту это теперь!

Девять лет назад у него родилась дочь, девочка, малышка, ничего не знающая о безумных счетах их уже зачтенного в мертвецы мира. Девять лет… Девять лет он искал выход, и ему повезло. Теперь он узнал, что цена его везению была ничтожной.

Он чувствовал себя способным отвечать за несколько десятков сотен жизней на большом звездолете. Он собирался состариться в космосе, увидеть, как растет его дочь… Он надеялся увидеть другую планету и другое светило, которое одарит его надежным светом и надежным кровом… Будь все проклято! Будь прокляты и те, кто посчитал возможным шутить над его судьбой!

Двери аварийного лифта были заблокированы. Знакомый Муркоку цифровой код не работал. Отойдя на шаг от двери, капитан перевел квантайзер в непрерывный режим. Брызнул расплавленный металл. Стальные запоры луч перерезал за считанные секунды.

Система оповещения оповестит Мехди Гийяза на электронном плане каравеллы о незаконном вторжении так же быстро.

Муркок ударил двери ногой. Времени спускаться по лестнице не было. Тросы для спецспуска в квадратном проеме… Расстегнув куртку и обмотав одной полой, чтобы не сжечь трением, ладонь, Муркок стремительно проскользнул четыре пролета — метров десять высоты. Еще одна дверь… Тот же прием с лазером…

Пройдя по узкому проходу к главному туннелю, остановился… Слышались голоса, топот ботинок. Кто-то бежал к шахте аварийной лестницы, бежал по модульному туннелю. Освещение в туннеле было неяркое, горели только контрольные лампы над каждым из пусковых стволов модулей. «Торпедное отделение» — так его шутливо называли пилоты «Весты» — тридцать малых космошлюпок, способных автономно продержаться в пространстве не более двух-трех суток при условии полной загрузки. Если он еще успеет, то именно в этот туннель он приведет Камиллу и дочку. Если только успеет…