Муркок ударом разбил защитный пластиковый колпак аварийного сенсора отпора дверей. Нажал белую кнопку. На электронном карт-плане в капитанской рубке, где сейчас должен был сидеть Мехди Гийяз, вспыхнула и замигала маленькая красная точка — несанкционированное снятие дверной блокировки пилотского отсека.

Ничего, что могло напоминать прохождение карантинной проверки, Муркок не обнаружил. Выбрав кратчайший путь до своей каюты на третьей пассажирской палубе, капитан побежал по лестницам спецэвакуатора к медицинской палубе, а оттуда по коридорам, минуя спортивные отсеки, к центральным лифтам.

Еще через минуту он увидел группу людей, но не пассажиров «Весты». Человек пять жандармов сопровождали десятка два разодетых в лиловые тоги теократов.

Суровые аскетические лица с лунным сероватым загаром, казалось, несли себя с хозяйской значимостью. Муркок понял, что этих людей пригласили на «Весту» не как гостей, их посадили на… вакантные места… Но! Но на «Весте» нет никаких вакантных мест! Карантин! Нет никакого карантина… Просто тридцать, а может, триста человек пассажиров «Весты» выбросили за борт — оставили на Чистилище. Простая замена. Но к этой акции причастен не один Мехди Гийяз, а вся цепочка таких же Мехди Гийязов, начиная, да, начиная с Лобсанга Пуритрама, королевского регента… Однако времени на раздумья у Муркока не было.

Капитан вышел из тени, попросту перестал прятаться.

Пошел навстречу благочинной процессии с ее сопровождающими. У жандармов появление капитана не вызвало никакой реакции, кроме субординационного козыряния. Значит, сигнал тревоги до них еще не дошел, если, конечно, был отправлен. Иначе повели себя теократы.

Трое из них подбежали к Муркоку. Один вручил ему молитвенный коврик, другой извлек из нагрудного кармана фляжку с ароматическим маслом для помазания и очень быстро помазал капитану волосы на голове, шею и руки. Третий проговорил слова благословения и протянул капитану коробочку с мнемокристаллами священных письмен.

— Мы будем молиться за вас и за всех людей, чтобы храм звезд открылся перед всеми, кто этого достоин.

— Вы, наверное, сочли себя достойнее многих! — ответил капитан язвительно. — Приберегите свои дары для будущего храма. Я спешу… Хотя постойте… Скажите мне, сколько ваших послушников заполняют «Весту»?

— Мы не знаем. Нам не сообщили точно, но много. Наверное, несколько сотен.

— Несколько сотен только на один корабль… — Муркок запнулся. Оттолкнув своих незваных дарителей и бросив их дары на пол, он побежал по коридору, моля о том, чтобы жену с дочерью задержало в каюте хоть что-нибудь…

***

— Эти люди в системе совсем обнаглели, мой дорогой Винодел! Теперь уже какой-то возомнивший о себе шарлатан действует от моего имени! Какая неслыханная дерзость! Я не должен этого так оставить… Я разыщу наглеца, даже если он будет прятаться в болотах Гнилого Яблока! Всем должно быть понятно, что Цезарь Шантеклер не плакат, который можно расклеивать на стены кому угодно и где угодно! Поэтому я решил еще раз прогуляться по родным планетам и поправить свой престиж, а заодно поискать вредителя… Такой я человек, что тут поделаешь… Если этот тип мне понравится, я, пожалуй, найду ему место на моем острове, да и вообще, соберу еще один урожай гениев… Последний, наверное… Кстати. Как поживает остальная часть нашей коллекции?

Тот, кого назвали Виноделом, подошел к столу. Наряженный в длиннополую ливрею старинного фасона, в белых батистовых перчатках и позолоченном парике, он весьма благочестиво поклонился, взял один из графинов с дегустационного стола и наполнил из него высокий хрустальный фужер на одну треть. На худощавом веснушчатом лице Винодела таинственно засветилась улыбка непревзойденного мастера.

— Монсеньор, — сказал Винодел вместо ответа на последний вопрос, — отведайте букет моей давней воплотившейся мечты. Было бы жаль, если бы такой вкус погиб вместе с лозой, его породившей!

— Теперь спасены оба, я надеюсь! — Цезарь Шантеклер вдохнул аромат и затем пригубил вино. — М-да! Мой дорогой Винодел, вы бесспорно один из тех, кто владеет ключами от рая. Но мне кажется, вы мало общаетесь со всеми остальными членами моей коллекции. Не посещаете моих приемов, не составляете мне списков ваших пожеланий и капризов… Я ведь хороший коллекционер и готов заботиться о вас!

— Я и моя семья, монсеньор… Мы будем служить вам столько, сколько понадобится.

— Служите, конечно, служите и не забывайте создавать ваши шедевры, которые мы запатентуем для будущего. О, будущее! Ты так туманно! — Цезарь Шантеклер вздохнул и поставил фужер с новейшим нектаром на стол.

— Осмелюсь заметить, монсеньор, лучше бы оно было туманно, чем столь определенно.

— Да, вы правы, мой дорогой Винодел… Что ж, я, пожалуй, отправлюсь к моему любезному Навигатору. Нужно разобраться с планами полета нашего острова.

— До скорой встречи, монсеньор! — Винодел отвесил изысканный поклон своему благодетельному дегустатору.

Цезарь Шантеклер вышел из парадного. Экипаж, запряженный двойкой красивейших выхоленных лошадей, ждал его у ворот. Мальчик-грум откинул ступеньки кареты и уже держал дверцу открытой. Немолодой, но весьма бравого вида кучер, в пурпурной бандане и черных очках, свистнул и хлестнул лошадей.

— Голиаф! — позвал Шантеклер, открыв ставенку слухового окна. — Едем к Навигатору. Ты не забыл прихватить мои личные коды?

— Никак нет, монсеньор. Они всегда при мне, когда я при вас.

— Ты сегодня без шпаги, Голиаф?

— Как можно, монсеньор! Вы же знаете, мы с моей красоткой неразлучны.

— Продолжаешь фехтовать?

— На рассвете, монсеньор…

— Все время думаю, что надо бы взять у тебя несколько уроков.

— Почту за честь, монсеньор! — Голиаф был польщен. Он уже много лет служил у Цезаря Шантеклера и кучером, и личным охранником, и поверенным, но никогда не удосуживался чести обучать своего господина.

Проехав гидропонный лес, высаженный на летающем острове очень давно и служивший ему естественными легкими, карета въехала в освещенный сигнальными фонарями широкий, уходивший на несколько десятков метров от поверхности туннель — подземный уровень острова.

Только странное пристрастие Шантеклера к экипажам заставило его верных строителей сделать этот туннель, напоминающий каменный мост или улицу древних городов. Впрочем, и сами секторы подземного уровня напоминали кварталы города, весьма оживленные: многочисленные службы, офисы, минизаводы обеспечивали жизнедеятельность острова. Подданные Шантеклера обожали своего правителя, наряжали дома и парадные гирляндами цветов. Атмосфера праздника не покидала остров.

Голиаф, с залихватским пощелкиванием кнута, повернул лошадей вкруговую, и карета, совершив на мягких рессорах объезд вокруг одной из гигантских опорных башен верхнего «природного яруса», въехала под арку трехэтажного дома. Мальчик-грум и Голиаф спрыгнули со своих мест. Шантеклер вышел из экипажа и стремительной походкой направился к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Голиаф шел позади, держа руку на эфесе шпаги.

Навигатор в сером парадном камзоле, атлетического вида мужчина лет сорока с гладко выбритой головой, украшенной только обручем связи в виде пересекающихся в полете хвостами комет, встретил Шантеклера в гостиной.

— Монсеньор, я знаю вашу обеспокоенность. Она справедлива. Мы навели все возможные справки и нашли наглеца. К слову сказать, он не скрывался. Его послание было адресовано некому Гаргантюа, бургомистру подземного города-притона, что на Второй Луне Пестрой Мары. Я отправил письмо совету Гильдии утильщиков. Они подтвердили личность этого Гаргантюа. Я выбрал все оптимальные сроки. Остров будет на орбите Мары через неделю-две. Мы задействуем полный режим тени и далее будем действовать по вашему усмотрению.

— Где мы сейчас, дорогой мой Навигатор?

— В двадцати световых минутах от Громоподобной Наковальни, монсеньор.

— Что нового на этих широтах?