Моя семья у Степаныча в доме пусть побудет, пока мы банду не отобьём. Я провожаю их до родных, там отдаю Лизе её пэпээм и вместе с молодыми Осадчими бегу к фабрике.
На Степаныче же лежит забота о защите от хунхузов самой станицы. Благо оружия всем хватает. А если сюда добавить ещё и два капээма на колёсных станках, то отбиться станичники должны без особых проблем.
Нападать то бандиты основной массой на фабрику должны. Им же наше оружие нужно. Ну и сжечь всё потом захотят наверное. А вот для станицы они выделят кой-какие силы, чтобы помощь к нам не смогла подойти, ну и всё на этом, наверное. Скорее всего…
На защите же непосредственно фабрики было двенадцать человек собственной охраны, даже те, которые сегодня должны были отдыхать, плюс ещё тринадцать человек вместе со мной из строевых казаков. Плюс из работников ещё есть десяток, умеющих хорошо обращаться с оружием.
Так что должны мы отбиться, пусть даже если этих хунхузов целая сотня сюда припрётся.
А потом и остальные станичники должны к нам на помощь подойти.
И вообще наша фабрика теперь для любых нападающих крепким орешком окажется. Четыре пулемёта, из них два крупнокалиберных, и автоматы у всех остальных защитников.
Так что без пушек нас отсюда не выковыряешь…
Рассредоточились по местам. Ждём…
А вот и гости непрошенные показались. Среди деревьев замелькали тени и из леса вывалилась огромная вооружённая толпа и бегом рванула к воротам фабрики. А по ним от ворот ударил пулемёт, а затем, буквально с секундной задержкой, и второй, расположенный на чердаке здания.
Бандиты, оставив на земле с десяток тел, развернулись и рванули обратно под защиту деревьев.
И это всё, что ли? Две пулемётных очереди и они сдулись?
Ан, нет… Опять они мелькают среди деревьев. И даже стреляют по нам. А это ещё что такое?!
В стороне, прямо на самой дороге, с десяток человек выкатывают небольшую пушку и споро начинают её наводить.
Чёрт! Откуда они её взяли?
— По пушке! По пушке на дороге стреляйте! — ору я и начинаю садить туда из своего автомата.
Пулемёт от ворот присоединяется ко мне и тут же замолкает после пушечного выстрела. Снаряд, хоть и не попал прямо в ворота, но разрывается очень близко. С визгом разлетаются осколки.
И в это время из леса опять вываливается толпа и бежит на штурм. Вновь заговорил пулемёт на чердаке. Падают ещё несколько человек, но остальные продолжают бежать вперёд.
Снова стреляет пушка, но снаряд, видимо, пролетает мимо крыши. И тут…
Ду-ду-ду-ду-ду! — заговорил крупняк. От пушки летят даже отсюда заметные искры, разлетаются люди из её обслуги. Пушка как-то вся перекосилась и замолчала уже до самого конца боя.
А затем по набегающей толпе заработал и второй крупнокалиберный пулемёт, а следом и автоматы.
По толпе нападающих как будто прошлась коса смерти! Они кучами валятся на землю, в воздух летят какие-то куски.
Расправившись с орудийной прислугой к истреблению хунхузов подключается и первый крупняк. Над полем стоит натуральный вой ужаса…
Остатки нападавших разворачиваются и бегут назад, бросая оружие. Им вослед лупят пулемёты. А те всё падают, падают и падают… Крупняки почти одновременно замолкают, а затем опять начинают стрелять.
В лес успели забежать не больше десяти человек. Но крупняки всё продолжают стрелять. Падает несколько сбитых деревьев…
Стрельба затихает… Сначала перестали стрелять автоматы, а затем и пулемёты. Слышны лишь стоны и вой побитых бандитов…
— Примкнуть штыки! — я ору команду и сам цепляю к своему автомату штык-нож и меняю пустой уже магазин.
— Идём на контроль! Всех тяжёлых добить! Целых — обезоружить и связать!
Мы настороженно выходим из ворот. Возле них, уткнувшись окровавленной головой в пулемёт, лежит один из охранников. Второй номер расчёта зажимает рукой раненое плечо. Рядом с ним валяются две коробки с лентами…
Мы быстро осматриваем обоих. Первому, к сожалению, уже ничем не помочь. Осколок просто вскрыл ему череп. А вот второго надо срочно к медику тащить…
Оставив с ним двоих человек, мы выдвигаемся в поле.
Результат стрельбы крупнокалиберных пулемётов просто ужасает. Недаром хунхузы бежали отсюда впереди собственного визга!
Уж на что, вроде, казаки должны быть привычны, а и то некоторые еле сдерживаются, чтобы съеденное наружу не вывалить. А вот двоих из примкнувших к нам рабочих уже тошнит…
Это же бойня натуральная! Тяжёлые крупнокалиберные пули просто разрывали тела на куски! Повсюду валяются оторванные конечности, другие куски тел, разорванные кишки…
Стоит тошнотворный запах из дерьма, свежей крови и ещё чего-то…
На поле мы обнаружили всего лишь семерых боле-менее целых бандитов. Попадались, правда, и другие живые, но вот только кому из нас сейчас есть нужда возиться с бандитом, у которого, к примеру, рука оторвана или же кишки наружу?
Мы просто добили их из жалости, чтоб не мучились…
В лесу тоже валялись убитые, вперемешку с щепками и кусками деревьев.
За поворотом дороги у трофейных телег уже во всю распоряжались наши станичники во главе со Степанычем. На земле сидело несколько связанных китайцев в синих робах и валялись три трупа.
— Чего это их? Сопротивлялись что ли? — я кивком указал на убитых.
— Да нет… — ответил с видимым неудовольствием Степаныч.
— Оне нас увидали, да бежать было наладились, в отличии от энтих…
Ясно-понятно всё… В горячее боя завалили. Бывает…
— Ваши-то все целы? — спрашиваю.
— Да бог миловал нынче… Все живы остались…
— А я минимум одного убитым потерял…
— А хунхузы како же?
— А всё! Кончились почти все! Порешили мы их…
… Вечером мы подбивали результат сегодняшнего боя.
В общей сложности мы уничтожили больше ста двадцати хунхузов. Правда некоторых из них по кускам собирать пришлось, поэтому точное их количество и неизвестно.
Станичники с них лишь оружие, деньги да патроны в основном собирали, а вот от всего остального трупы освобождали уже обитатели Выселок.
Мы их призвали захоронить то, что осталось от бандитов, ну и разрешили прибарахлиться за счёт убитых. Отказавшихся не было почти. Даже некоторые бабы прибежали.
Хоть и крестились все поминутно, но зато и убрали всё. И даже ругались иногда промеж собой из-за каких-нибудь вещей, не нужных нашим казакам.
Все убитые бандиты были загружены на телеги, вывезены подальше и там зарыты…
А всё трофейное оружие было временно сложено на фабричном складе. Туда же и пушку затолкали вместе со снарядами для неё.
Пушка, кстати, оказалась нашей. В том смысле, что это было горное орудие русского производства.
Пули, хоть и покоцали её немного, но неисправимых повреждений не нанесли. Так что отремонтировать её можно будет…
Чуть ли не треть из трофейных винтовок была английского производства, а вот остальные были собраны с миру по нитке. Часть из них была японской, часть — немецкой и американской. От однозарядок на дымном ещё порохе и до винчестеров.
И среди трупов, как минимум, двое оказались европейцами, хотя и были одеты в китайскую одежду.
К нашему сожалению оба они попали под пули крупняков, так что опознать их возможности не было…
Наши потери были на удивление небольшими. Всего лишь один убитый и трое раненых шальными пулями.
… — Ну и чего молчишь? Расскажи батьке, как ты воевать сбежал. — Лиза пихает ко мне красного от стыда Ваську. Тот мнётся и что-то мямлит в ответ.
— Громче говори!
Короче, наш Василий, когда началась стрельба, втихую смылся из дома и отправился совершать подвиги. И даже не подумав никому ни единого слова сказать.
Хорошо, что старики его заметили и за ухо домой привели.
— Почему ты покинул свой пост и оставил женщин без защиты? Тебя для чего здесь оставили? — задаю я ему вопрос.
А тот с недоумением смотрит на меня. Ясно… Не понимает он пока ничего.
— Ты здесь оставался для защиты! А если бы мы все делали, что нам хочется? Кто-то в атаку захотел, кто-то в обход идти, а кто и на обед собрался… Да нас давно бы уже разбили и поубивали всех! Эх, Вася, Вася…
