Никогда не думала, что появление той женщины ненормально. Просто иногда хотелось сделать нечто запретное. Непозволительное с точки зрения моей морали. Я не могла делать плохие вещи сама и как бы уступала место ей. Казалось, так проще. Никаких мук совести, переживаний, сомнений. Взрослый человек моими руками совершал подлости, а я лишь наблюдала со стороны.

Неужели она вернулась, но в этот раз не стала согласовывать со мной своё появление? Просто взяла мой разум под контроль и совершила действительно страшные вещи…

— Зачем вам плащи? — сделала глоток воды.

— В темноте все кошки чёрные. Мы иногда собираемся с друзьями на пустошах и не хотим привлекать внимание случайных прохожих. Сауна находится в плохо освещённом закоулке, и мы решили использовать свои привычные костюмы. К тому же плащи хорошо скрывают тело и волосы. Нам нельзя было оставлять следов своего присутствия.

— А свечи?

— Мы не могли действовать совсем в темноте. Фонарики могли бы быть удобнее, но у нас их было всего два. Остальным пришлось пользоваться свечами.

— Диана думает, что вы призраки. Она сорвалась во время свидания. Мне нужно рассказать ей, почему она не видела ваших лиц, рук и источника света, а только тени и огни.

— Серьёзно? У неё есть деньги. Как думаешь, если она узнает имена убийцы и её соучастников, захочется ли ей продолжать отбывать свой срок? Или она найдёт лучшего адвоката, выбьет себе свободу, отправив за решётку тебя, твою тётушку, меня и всех моих друзей? Так ты хочешь отблагодарить нас за помощь? Даша, солнышко, ещё раз повторяю — это была не ты. Если бы Влад, Алексей, Диана и все остальные не довели бы тебя до крайней степени морального истощения, ничего бы не случилось. Ты отомстила им за себя и за других людей, пострадавших от их рук. Совращение, принуждение, шантаж… В Офисе не брезговали ничем. Каждый труп в сауне заслужил смерть. Твоя тёмная Я знает это, поэтому она не тронула сотрудников сауны. Ты знаешь, она жестока, но справедлива. Убивать без причины не в её правилах.

Я — жестокая убийца, хладнокровно лишившая жизни десятки людей. А, может быть, сотни? Кто знает, как часто появляется та женщина, живущая внутри меня? Не удивительно, что Ярослав вынужден был оплачивать мою госпитализацию в частной клинике, работающей со сложными случаями. Я нуждалась в докторе, умеющем хранить тайны своих пациентов. Не удивлюсь, если окажется, что Ангелина Степановна тоже кого-нибудь убила или покалечила.

Желание признать вину испарилось. Общество не готово принять таких как я. Для большинства людей мы — изгои. Дефективные создания, вызывающие лишь страх и отвращение. Никто не станет разбираться, почему я сорвалась. Мало кто осудит Влада. Мне светит зона или психушка для невминяемых на всю оставшуюся жизнь.

— Спасибо, — я прижалась к Ярославу, прислонившись щекой к его груди. — Спасибо, что понимаешь меня. Я хочу познакомиться с твоими друзьями ближе.

Принять себя и свои особенности очень важно. Я прошла стадию отрицания, начала пить таблетки и задушила в себе сомнения. Здоровые люди считают нас ненормальными. Отребьем. Жаждут запереть нас в клетке и даже не думать о нашем существовании. Но мы умнее и хитрее их всех. Мы научились притворяться обычными. Проходя мимо очень сложно опознать в толпе человека с психическими отклонениями.

Из-за неприятия обществом мы вынуждены убивать в себе всё хорошее, чтобы выжить. Тёмное Я не появляется из ниоткуда. Его взращивает агрессия и ненависть нормальных людей. Защитная реакция, не более того. Нам остаётся либо смириться, став настоящими изгоями, либо объединиться в закрытый клан.

Ярослав встречался с друзьями где-то раз в месяц на старинном кладбище в Подмосковье. Смотритель получал небольшое вознаграждение за молчание.

Со стороны наши встречи выглядели действительно жутковато. Несколько десятков людей в чёрных плащах, со скрытыми капюшонами лицами, зажигали чёрные свечи среди могильных плит. Если случайного прохожего занесёт на кладбище ночью, он, почти наверняка, примет нас за призраков. Не удивительно, что и я и Диана ошиблись, приняв свои видения за галлюцинации.

Но внешние атрибуты никак не отражали главную суть дружеских посиделок, а именно решение проблем каждого её участника. От моральных, до контрабанды медикаментов. Кому-то нужно было просто поговорить, кто-то не мог найти работу со своим диагнозом. Унылые разговоры за жизнь, коими наполнено любое дружеское общение, в нашем случае уже представляли опасность и требовали уединения. Нельзя же прийти в ресторан и обсуждать, как спрятать в пачке собачьего корма таблетки.

— Тебе скучно? — Ярослав налил мне кофе из термоса.

— Немного.

— Ты не обязана посещать наши сборища. По праздникам и дням рождения мы собираемся в ресторане.

— Да, ты прав.

Я и на первый их слёт особо идти не хотела, но мне важно было увидеть тени ещё раз. Без мистических проекций моего мозга. Понять, что ничего паранормального в сауне не произошло. Что под чёрными мантиями скрывались обычные люди, пришедшие скрыть следы моего преступления.

Я посмотрела на свои маленькие аккуратные руки и испытала удовлетворение от осознания того, что именно они отомстили за моё поруганное тело. За разрушенную жизнь. Опороченную репутацию. Растоптанную душу. Жажда мести появилась во мне ещё в ту ночь, когда Влад позволил своему другу трахнуть меня. Ничто не должно оставаться безнаказанным и, если закон не в силах защитить жертву, мы сами должны осуществить правосудие.

Правосудие — одна из важнейших составляющих встреч на кладбище. Обсуждение мести всегда оставляли «на десерт». Ярослав считал, что нельзя поддаваться эмоциям. Сначала нужно переключиться, выговориться и только потом решать, достойна ли обида возмездия.

Каждый участник встречи мог озвучить жалобу на обидевшего его человека или группу лиц. Общим голосованием решали, насколько его обида обоснована. Принимали или отклоняли варианты мести. Обычно ничего серьёзно в жалобах не было, и вопрос легко решался чужими руками: замотивировать участкового, провести беседу с шумными соседями, заставить уволиться начальника, самоутверждающегося за счёт подчинённых, проколоть шины соседу, гоняющему на высокой скорости во дворе…

Каждая претензия проверялась, и почти всегда окончательное решение выносилось только через месяц, на следующей встрече. Тяжело выживать в обществе, считающим тебя изгоем, но, объединившись, можно создать почти идеальную жизнь. Все друзья Ярика оказались достаточно обеспечены. Но не от рождения, а благодаря коллективу. Случайно я узнала, что мой муж подарил квартиру одному из них, когда родители выставили парня из дома после очередного обострения. Другим помогли с образованием и работой.

Дети, познакомившиеся в специализированном санатории, буквально вытянули друг друга в высшие слои общества. Сделать из изгоя человека не сложно — у людей с диагнозом масса времени на учёбу и работу, да и мышление зачастую ничем не ограничено. Программисты, дизайнеры, архитекторы, юристы, бизнесмены… Немного денег, хорошие репетиторы и поступление в лучшие ВУЗы фактически гарантировано. А если нет — не проблема. Любой человек способен добиться высот, если ему помогать и поддерживать.

Я восхищалась Ярославом и его друзьями. Как они, будучи ещё детьми, додумались объединиться в сообщество? Мальчишки приезжали толпой в другой район Москвы, чтобы избить задаваку, обижающего одного из них. Скидывались из карманных денег, чтобы купить разбитый телефон и избавить от наказания друга. Они общими усилиями заставили общество принять каждого из них. Пусть сторониться, шептаться за глаза, но не мешать нормально жить. Гениально!

Та ночь должна была стать последней для меня. Больше я не собиралась приезжать на кладбищенские слёты. Видела, что моё присутствие всех напрягает. У молодых мужчин было негласное правило — никаких жён и детей. Последним они боялись передать свои болезни, а почему отказались от женщин я так и не поняла.