И вот, дар открылся и у него. Вернее, вернулся, стоило истощиться до предела. Вернулся он, и частично воспоминания с ним связанные. Бедная Морри. Не ожидала такого от любимого хозяина…

“Как все это интересно, но знаешь, время не резина, а песок”.

– Да. Кстати, как давно я здесь? Вряд ли больше часа, иначе восстановился бы во сне…

“Ага-ага. Восстановился бы, – буркнул недовольно Шааф. – Светило поднялось и закатилось. И довольно скоро поднимется снова”.

– Да ну… как так-то? Ох ты ж, и влетит мне, когда вернусь домой, – парень почесал затылок, предвкушая затрещины. – Опять тетя будет требовать переезжать. А я не могу”.

“Не будет, не переживай, вернись сначала, – Яснотрепетный нервно покосился сначала на дверь, потом на мышей, – так чтоб без проблем”.

Жнец вздохнул, проследив за его взглядом, потом осмотрел себя. Даже браслет с лазуритом-накопителем сняли, скоты, а ведь он не расставался с ним сколько себя помнил – то есть минимум три года! Но без браслета можно прожить, а вот разгуливать нагишом, путь по темнице, идея так себе.

Жнец снова посмотрел на постель с мышами.

– Ладно, рискнем...

“Съешь-таки?”

– Ага, сейчас. Все полторы сотни, или сколько их тут, – пропыхтел Жнец, хватаясь за край простыни… хотя называть эту грязную тряпку простыней грех. Стащить её оказалось не так-то просто, местами несвежая ткань прилипла к жесткому матрасу намертво и отдиралась с пыльным треском.

Подцепив добычу одним пальцем, парень скривился:

– Ну-у нет, это – на тело… фуу.

“Да ладно, модная шмотка”.

– Жри мышей, – мрачно буркнул Жнец, отбрасывая тряпку.

Кот отзеркалил его брезгливую гримасу.

– Ах, ну да, там же фу-шерсть.

“Всё ты понимаешь, хороший мальчик”.

– Между прочим, ты говорил, что мыши вкусные, – подловил кота на слове Жнец.

“Я говорил, что живые вкуснее мертвых, и это однозначно”.

– Мог бы я поспорить, но не буду. Но от улик нужно избавляться, а жрать мы их отказываемся. Значит, сделаем так… – Тим неохотно посмотрел на тряпку и, пошатнувшись от головокружения, расстелил её на полу. – Давай, Яснотрепетный, собери их всех сюда. А я займусь замком.

Кот явно хотел возразить, даже лапами всплеснул от расстройства, вызвав легкую усмешку Жнеца, но поплелся к кровати и, шастая вокруг неё в поисках закатившихся мохнатых улик, нервно бурчал: “Сначала разбросают, потом Шааф собирай, а у меня же лапки”.

Прежде, чем заняться дверью, Тим вернулся в уборную. Нагота не давала покоя. Полотенце на крюке изначально не вдохновило, и вытирать им руки, и тем более лицо, он побрезговал, но в свете альтернатив…

Со вздохом парень открутил кран и подставил тряпку под струю воды. Мокрая, но чистая (ну хотя бы условно), все-равно лучше грязной и сухой. Почти как живые мыши лучше мертвых. В смысле – однозначно.

Проблема подкралась откуда не ждали – тряпка оказалась тонкими хлопковыми штанами, кажется исподними, и Жнец даже успел порадоваться удаче, но при попытке натянуть их мокрыми на голое тело проклял всё на свете, особенно досталось сволочным извращенцам-похитителям и бессовестно ржущему Шаафу.

Морщась и подтягивая на ходу облепившие голое тело штаны, Жнец подошел к двери.

– Ох, лучше бы это было полотенце, свалилось бы в самый неподходящий момент, как пить дать – зато был бы врагу сюрприз. А это… В этом даже идти нормально не выходит!

«Это тебе за мои мытарства».

Жнец со вздохом бросил взгляд на потолок, взывая то ли к балкам перекрытия, то ли к неведомым богам, и занялся наконец дверью.

Взламывать магическую защиту Тим научился давно, ещё когда вскрывал сейф, куда тётя спрятала его вышивку. Но этот замок отчаянно сопротивлялся. Стоило распутать узелок, удерживающий на месте механизм, как от хитро-сплетенной «рамки» протягивались новые нити, возвращающие узлу первозданный вид. Рамка вообще отстраивалась от узла постоянно. Всё чего Жнец добился – это демаскировал замочную скважину на внутренней стороне двери.

Кот в это время совмещал приятное с полезным, развлекаясь в полной мере: мыши подлетали мячиками и катались в пыли, постепенно укладываясь на тряпку.

«Ну как?» – несколько минут спустя поинтересовался Великий Шааф, подбивая на лапке одну из мышек. Кстати, явно живую, – несчастный зверек испуганно попискивал, а в глазах-бусинах читалась мольба: «Добей меня».

Тим снова вздохнул, набираясь терпения. Его мышами плаканные силы таяли, желудок урчал всё сильнее – вот-вот и сам разбудит кого не нужно, – а замок не поддавался, сопротивляясь, как живое существо.

Хм. Живое?

Приглядевшись к замку «голодным» вампирским взглядом – он заметил, что от рамки идет свечение, такое же как от мышей. Она действительно оказалась «живой», да ещё и накапливала растраченную им ману. У-у, вампирюга!

“Кто бы говорил” – не преминул напомнить кот.

Но парень, не обращая на его подколки внимания, почесал подбородок с отросшей за сутки щетиной и ткнул пальцем прямо в скважину. А затем – потянул силу к себе. Рывком, как тётя.

И облегченно выдохнул! Получилось, что надо – и силы почти все вернул, и дверь… от тычка в труху рассыпалась. Прекрасно.

В пыльном проёме высветился пустой сумрачный коридор. Слабым светом резануло по настроенным на ночное зрение глазам.

«Молодец, – гордо похвалил Шааф, словно сам учил. – Хватай торбу и погнали».

И всё-таки “погнали” – это было громко сказано. Невеликий – из полутора сотен мышей – груз ощущался, как бревно на плече, штаны безбожно натирали в самых непредсказуемых местах, и Жнеца то и дело заносило из стороны в сторону.

– И выбрался я из темницы сырой с торбой мышей за плечами, – пробормотал он, чувствуя себя в высшей степени идиотом…

“Выбрался”, впрочем, тоже было преувеличением. Мрачный коридор уныло тянулся в неизвестность, по дуге заворачивая влево. Во внутренней стене иногда попадались запертые простым замком двери, но Шааф неким чутьем определял, что там ничего интересного или полезного нет, и они шли дальше. По внешней стене они не попалось ни одного окна или двери, из чего Тим сделал вывод, что это внешняя стена цоколя большой башни.

Большой Черной башни, – он стукнул костяшками пальцев по знакомой гранитной кладке.

– Так ты говоришь, меня тут жрали? Некая тень злого духа?..

Интересно, а беленький командор хаоситов знает, что у него тут завелось… зло?

Шааф не ответил, только шикнул, тише мол. Пылающий в сердце крался на пару шагов позади, слегка присев на своих “лапках”, но сил язвить и по этому поводу у Жнеца не было. Да и голос, даже шепот, разносился по коридору гулким эхом, а в стенах порой встречались отверстия по типу слуховых – и кто знает, куда ведет узкая кишка лаза, и для чего – кого? – этот лаз предназначен. Болтать, в общем, и правда лишний раз не стоило. А вести мысленные дебаты отчего-то оказалось даже сложнее, чем говорить.

Особенно туго Жнецу пришлось, когда они добрались до лестницы, – мешок из бревна превратился в разлапистую секвойю и тянул назад, а силы таяли с каждым шагом. Желудок сдался и замолчал. Возможно умер.

Яснотрепетный морщился и настороженно озирался, мысленно подбадривая: “Давай, Черный, давай! Шажок, ещё шажок… да что ж ты так плетешься-то? Может все-таки перекусишь? Нет, бросать мешок не надо. В меня тем более. Давай, ещё рывок. Пять ступенечек осталось, ну”...

Бросить мешок с мышами в Великого Шаафа хотелось всё сильнее. При взгляде вверх кружилась голова – вместо потолка был следующий пролет лестницы, до которого нужно было сделать ещё круг вдоль основания башни. Круг был спасительным, пройти его удалось почти без проблем, Жнец даже чуть-чуть набрался сил, но… на рывок по очередному лестничному маршу их не хватил – последние ступени парень преодолевал на четвереньках. Мысль сожрать пару мышек уже не так претила, но всё ещё удручала. А вот то, что из цоколя они так и не выбрались, а значит, впереди как минимум ещё один пролет лестницы – прямо таки размазывало по полу.