– Только не ешь меня, ты обещал, – ох, не только это он обещал, не только. – Не ешь, и так и быть, живи.

Что я несу-у?..

– Щедрая девочка, – прошептал Жнец куда-то в район виска, и начал странно подергиваться.

Я снова замерла – неужели всё-таки умирает?! – а этот … стрекозёл расхохотался в голос.

– Ну ... ты! – задохнулась я от негодования. А я ещё за него переживала! Нашла за кого – за Мрачного Жнеца!

Ты, Котя, не кошка! А одну жизнь уже потеряла, и вовсе не факт, что у тебя их осталось восемь. Не факт даже, что ты в принципе что-то теряла! Говорил же лекарь – богатое воображение у девочки! Так может, это оно и есть? Посттравматический бред. Вот только откуда тогда тут взялся парень из этого бреда? И люк.

Я медленно выдохнула – всё-таки надо успокоиться и всё обдумать.

Но тут Жнец чуть приподнялся на локте, в то же время крепче прижимая меня к крыше телом.

– Ну и чего надулась? – он разглядывал меня, всё ещё ухмыляясь.

– Тебе показалось, – я стиснула губы и ответила прямым взглядом. И обалдела – вблизи Жнец оказался совсем не таким, каким я его запомнила.

Глаза вовсе не черные, а цвета темного шоколада с лукавыми искрами. Сияющая улыбка и ямочки на щеках. Сердце застучало, как бешеное, когда я осознала, что смотрю на него, как завороженная.

Жнец тоже как-то странно замер и задержал дыхание. Улыбка его медленно погасла.

У меня зазвенело в ушах. Я отвернулась и попыталась его оттолкнуть, но не с моими силами двигать такие скалы.

– Выпусти! – потребовала я, пряча глаза.

– Не могу, – пожал плечом парень. – Ты лежишь на моём крыле.

– Ой! – То-то мне так мягко лежать, и черепичка ...  не колет. Я попыталась отползти в сторону, но Жнец только сильнее прижал меня собой.

– Ты что делаешь? – охнула я.

– А может мне нравится?

– Что?! – щекам стало жарко.

Жнец склонился ниже и прошептал:

– Лежать на тебе…

Предательский жар перекочевал даже в уши.

– …и на краю крыши, – продолжил он. – Острые ощущения так бодрят кровь!

Я сглотнула.

– Посмотри туда, – он кивнул вправо, я повернула голову, задев носом его подбородок, и заглянула немного вперед.

Мы лежали всего в черепичине от края, а под нами, кажется, что-то хрупнуло.

– Страшно? – тихо спросил меня он, задевая дыханием ухо.

Я прикусила губу.

И тут мимо нас прошествовал кот. Вот уж где дивное виденье: лохматый, рыже-черный с белым пузом. Наглый хвост мохнатым щупальцем вился следом.

Я посмотрела на Жнеца, я покосилась на свое плечо и, наконец, поняла:

– Это был кот!

Зверь, не так давно прикидывавшийся второй головой монстра, снисходительно глянул на меня, а затем отчетливо закатил глаза.

– Кот, конечно. Тот, которого ты чуть не зашибла люком, – пояснил Жнец. – Пришлось спасать.

Кот смерил его зверским взглядом, выражавшим бездну сомнения в умственных способностях «спасителя».

– Ну, так получилось, – Жнец кажется даже смутился.

Кот презрительно отвернулся, а затем заглянул с крыши вниз.

– Мрык? – поинтересовался он у далекой розовой мостовой.

И кот был совершенно прав. Это полный... мрык...

– И нам придется тут висеть, пока не явятся спасатели? –  шепотом спросила я.

– Нет, – парень тяжко вздохнул. – Будем спасаться сами. Хорошо, хоть ты успела крылья рассеять, поломала бы в щепки.

– А ты разве не можешь рассеять свои? – запоздало удивилась я.

– Нет, сначала его придется залечить.

–  Прости...

Я вспомнила, что он защищал меня при падении, и если мне было мягонько, то его крыльям от крыши досталось... выше крыши. В принципе, и раненые крылья можно рассеять, они даже заживут. Но только если…

– Ты сломал крыло?! – догадалась я.

– Надеюсь, нет. Но болит крепко, зараза. Ты только не дергайся.

– Ладно… – я замерла.

– Я приподнимусь, ты перевернись на живот. А потом встанешь на четвереньки, – скомандовал он.

Через пару неловких минут нам удалось, не сверзившись с крыши, освободить придавленное крыло. Всего одно. И вовсе не стрекозлиное...

Коротко вздохнув, я потянулась к нему рукой. Красивое, с черными с жемчужной поволокой мягкими перышками у плеча, мерцающее просинью на больших маховых перьях. Даже мятое и окровавленное оно притягивало взгляд, к нему хотелось дотронуться.

Опомнившись, я отдернула руку, и чтоб избавиться от неловкости – Жнец заметил мой жест и ухмыльнулся – я спросила:

– А второе крыло ты скрыл? Я так не умею…

– А второго нет.

Меня будто водой облили. Глаза заволокло туманной пеленой. Хорошо, что Жнец меня сейчас не видел – он сразу повернулся ко мне спиной, доверив осмотреть и ощупать крыло на предмет переломов, а также достать из ранок осколки черепицы. Мы оседлали козырек недобитой крыши, парень тихо комментировал мои действия, изредка вздрагивая от боли, я же почти не слышала его.

Перед глазами то и дело сужался круг тьмы, который приходилось прогонять силой воли – не хватало ещё свалиться без чувств. Причем плохо мне было не только от вида крови на моих пальцах, но от потрясения...

Всего одно крыло...

У него – всего одно крыло! Да в этом мире это… это сотню раз хуже, чем мои вдруг поменявшие цвет крылья! Точнее...

Тогда, три года назад, я очнулась в лечебнице Пелагуса, в мире новом, странном, неправильном... в котором остались мои родные, друзья и знакомые, но поменялось все остальное. Я наверно сошла бы с ума тогда. И только впервые расправив крылья, впервые коротко воспарив над землей (приземлилась я тогда неудачно, стесав коленки и ладони), я по-настоящему поверила, что всё это реальность, а не безумный сон. Правда осталось сомнение, что же было сном? А как же та, прошлая жизнь? Я ведь её помнила. И помню до сих пор. А вот что было до моей травмы в этой жизни – я забыла. Знаю, что крылья были одноцветными, золотисто-рыжими, как волосы, а после – стали трехцветными. 

И это было проблемой. Когда я достаточно оклемалась и смирилась с новой реальностью, когда вернулась в школу, в которой никогда не училась, но знала всех, меня пытались дразнить.

Пегая! Пестрая! Кошка!

Кошка? Да, кошка. Точнее Котя! – и я держала лицо.

Я так гордо носила свои “уникальные” крылья, что вскоре половина девчонок пыталась свои – покрасить. А Митра так и вовсе ходил в люк головой стучаться, а я приговаривала: «Люк, Люк! Я твой отец!». Митра, мой друг в обоих мирах, так любивший в одном из них “Звездные войны”, довольно ржал. Хоть и не понимал, о чем я. Ну а крылья его остались синими.

Меня оставили в покое только потому, что мне хватило сил перетерпеть издевки и переплавить их в восхищение.

Но тут…

У Жнеца… всего одно крыло.

Боги хаоса! Нет сомнения, добрые сверстники в столице заклевали парня в стельку, сделали изгоем, парией! Может потому он сюда и перевелся, – а тут я со своим неудержимым языком! Что же я наделала... Ведь дурацкие прозвища прирастают к человеку слету и намертво!

Фей временный и феерический Стрекозел…

А нечего было обзываться! И пугать… о боги! Он же спас меня с одним крылом! И, похоже, совершенно не собирался убивать...

Я грызла себя, коря за несдержанный язык, приправленный глупым страхом, но пальцы занимались делом. Вскоре я закончила осмотр крыла, не-Фей поиграл плечами, хрустнул шеей, осторожно раскрыл-сложил крыло.

– Без переломов, говоришь?

– Кости не смещены, но что нет трещин, не поручусь, – я шмыгнула носом. И тут же поёжилась – кот, всё это время гулявший по крыше туда-сюда, протерся мимо меня, щекотно зацепив хвостом шею.

– С трещинами справлюсь, – заявил Жнец и погладил кота по спине. Вернее, попытался – кот, просев под его ладонью, ускользнул от ласки, отбежал на метр и принялся брезгливо вылизываться.

Парень хмыкнул и забормотал что-то непонятное, я уж думала, ругает кота, но тут и из ранок на крыле полилась сияющая синеватая дымка, которая быстро окутала его всё.