Да. Из дома я вылетела на крыльях. Во всех смыслах этого слова.

В душе разворачивалось странное теплое чувство, и я с замиранием сердца ждала скорой встречи с нахальным стрекозлом. Я даже рассмеялась, с трудом вернув на лицо степенную мину. И то лишь потому, что невольно ждала, что Тим вот-вот покажется – из-за того угла, или из-за следующего. Или вообще с неба.

Последнее, что помнила я из прошлой ночи, – тихий шепот: “Спи, моя королева. Я никому не дам тебя в обиду”. Отчего-то я верила этим словам больше чем здравому смыслу. Нет, я понимала, что Тим может быть опасен, и помнила, что вчера два раза чуть не отдала концы. И всё равно верила. Плохие мысли этим солнечным утром вообще не задерживались в голове. И вообще, зачем ему врать спящей девушке? И целовать – нежно-нежно, едва коснувшись губами, – её тоже незачем.

Предупреждение Аримани про всякие запахи хаоса я гнала прочь. Я уже поняла, что Тим в самом деле приманивает хаос – они упоминали травму в детстве, наверное, тогда он лишился крыла – но свои прорывы хаоса Жнец сам и запечатывает. Даже лучше стражей. И тетя у него хоть и странная, но неплохая. И когда я сдуру чуть не выгорела, Тим меня спас. И при каждой мысли о нем в сердце щекотно и так и тянет улыбаться. Интересно, неужели это любовь? Если она – то она дарит крылья.

Подпрыгнув и часто взмахивая крыльями я поднялась выше третьего этажа, и два квартала парила, еле сдерживая счастливый смех.

Правда потом вспомнила Аримани и прикусила губу.

А что Аримани? Если повезет, я ещё год с ним не встречусь. Пусть вон растит свою невесту, – я невольно оскалилась в кривой ухмылке, – и не тянет ко мне своих лап.

Я выбираю радость и отрыв. Что-что, а скучать со Жнецом мне не придется. Правда, его что-то не видно до сих пор.

На подходе к ратуше, сердце тронуло тревогой – скользкое холодное чувство, которое я поспешила прогнать. У памятного люка я остановилась, вглядываясь в символы, изображенные на нем, и против воли ежась от ощущения чего-то знакомого и неправильного…

Меня так и подмывало наступить на него и проверить, провернется или нет. Но ума хватило побороть кошачье любопытство. “Ребята. Заигрывать с хаосом чревато”. Лучше поговорю со Жнецом наконец-то, он всяко больше меня в нем разбирается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

При мысли о Тиме сердце сжалось, и я поспешила в Академию. Наверняка он ждет меня там, раз уж не встретил у дома.

Так, думая о вчерашнем дне и старательно удерживая серьезную мину, я прошла в ворота Академии, за которыми встретилась… с Митрой.

– Привет! – налетел на меня он с видом лихим и придурковатым. – А где стрекозел феерический?

– Эм… – я оглянулась, но позади стягивались на учёбу лишь студенты.

– А я тебе говорила, он ненадежный, – зашипела Карина, подхватывая меня под локоть.

– Бедолага. Это я его так ушатал, – друг выпятил грудь, поигрывая бицепсами из-под коротких рукавов светлой рубашки и демонстрируя сбитые костяшки.

А вот на лице синяков не было, но я же помню, как Тим его ударил, спеша спасать меня.

– Или может он всё-таки вернулся к тебе? – друг пошленько поиграл бровью. – Хотя нет, ты свежа и цветуща. Или ты таки выпила из него все силы?

Я толкнула его локтем, Карина отвесила подзатыльник, Митра скорчил умильную мордочку.

...А дальше я много смеялась, делала ручкой знакомым, по мере сил отбиваясь от любопытства друзей. И искала взглядом. Сначала открыто, ожидая, что вот-вот увижу, потом всё больше украдкой, чувствуя, как сжимается сердце.

– А Жнец где? – добила меня Стася, стоило войти в наполовину пустую аудиторию.

Я пожала плечами. Насколько могла, беззаботно. До занятия ещё оставалось время.

– Укатала короля?! – гыгыкнул Степыч. – А смотрелась такой приличной.

Я снова смеялась.

Он придет. В отличие от меня, небось, не спал полночи. К тому же он и правда отдал мне прилично сил. И кажется ещё Митре фингал вылечил. Вот и вымотался и проспал.

Но ни на вторую пару, ни в столовую на обед, ни после – Тим не появился. Беззаботно отвечать на вопросы согруппников и знакомых, куда подевался «мой король», становилось всё сложнее. Злость за унижение – как говорила мама в прошлой жизни «поматросил и бросил» – прогрызала в душе чёрную дыру. Всё чаще во взглядах спрашивающих сквозила насмешка. Меня даже Леофановна спросила, не знаю ли я, «куда делся наш новенький, Тимофейчик»? Вся академия считала, что я с ним. Но я была без него.

На плечи навалилась неизвестно откуда взявшаяся усталость, крылья, словно налились свинцом. Держать их задорно приподнятыми не было никаких сил, но я упрямо топорщила их и улыбалась. Всё под контролем. А я – королева.

После третьей пары Митра с Кариной взяли меня в клещи и потащили к воротам. Я не сопротивлялась, делая вид что так и надо. На эпизоотию не хотелось совсем, не до болезней животных мне было, со своей бы разобраться. Если это любовь – то она вырывает крылья.

Говорить с кем-либо не хотелось тем более – боялась сорваться и наорать на любопытных, сочувствующих и ехидствующих. Впрочем, ребята молчали.

– Куда вы меня тащите? – не выдержала я, когда академия скрылась за поворотом. Мне не стоило уходить. Вдруг стрекозел проснулся и пришел в на пару, а меня нет.

– Сейчас ко мне зайдем, – отозвалась Карина. – Варенье возьму и пирог, утром испекла.

Я недоуменно подняла брови. О еде я даже не помышляла, хоть в обед и не получилось ничего съесть.

– В гости к больным не ходят с пустыми руками, – пояснил Митра.

И меня прорвало.

– Вы тоже думаете, что с ним что-то случилось?! – меня бросило в жар, а затем в холод от осознания главной тревоги, которую я так старательно гнала от себя весь день.

– Мы думаем, нужно спросить у тех, кто знает, а лучше у него самого, – ободряюще сказала Карина, но не удержалась и добавила: – И если что, оторвать второе крыло.

– Ки, я же объяснял, – вздохнул Митра.

А я потянула ребят в сторону Кленовой улицы, но их было двое, и они утащили меня сначала к Карине.

–  Нам нужно пги-кгы-тие, – прогундосил Митра с видом шпиона на задании. – Мы идем в гости пго-ве-дать больного.

Я всё порывалась бежать, и Митра отвлекал меня, как мог: шепотом, но очень красочно живописал их вчерашние приключения, и то, что Тим действительно меня вылечил, а как отнес меня спать, и как они хотели ещё подраться, но их спугнул какой-то страж…

В этом месте у меня перехватило дыхание.

– Какой страж?

– Понятия не имею, он не проявился до конца, померцал только анвизом.

– А голос какой был?

– Нормальный мужской.

Черт, друг и не обязан узнавать голос Аримани с закрытыми глазами.

– Может чуть простуженный, хриплый такой, – уточнил он, и я испугалась ещё больше. Хотя мало ли стражей с хриплым голосом может быть в городе.

Но с каждым шагом к дому Жнеца – меня сковывал ужас.

Дом показался каким-то потерянным, беспризорным. На стук никто не отозвался и не вышел, но я решительно нажала на ручку входной двери – и она открылась. Навстречу пахнуло затхлой сыростью – говорят, как-то так пахнет в склепах, – волосы немедленно встали дыбом, но собрав всю волю в кулак, я переступила порог.

Глава 20

Зайдя со света, я словно ослепла –  в маленькой веранде было совершенно темно, и только тускло светился проем двери впереди. Я, ещё раз постучав по косяку и не дождавшись ответа, сделала три шага к сумрачной гостиной.

– Эй, есть кто живой?..

– Не-ет-т-т-ц-с-шш… – сухо зашелестело со всех сторон.

Не выскочила обратно я лишь потому, что ноги приросли к полу. А когда зловещий шелест стих, в игру вступило любопытство, которого я сверх меры почерпнула от кота.

Я настороженно огляделась. Обстановочка и в прошлый наш визит была, прямо скажем, мрачной, а потом её скрыла иллюзия довольной чем-то хозяйки. Сейчас же я видела её без прикрас. Мебель темная, почти черная, на стенах – обои с серебристыми лилиями на чёрном. Резко выделялись на их фоне белые колонны с округлыми капителями – казалось, что распиленные пополам кости растут из черного мрамора пола до самого черного свода. Плотные гардины на окнах совсем не пропускали света, почти не давала его и массивная старинная люстра на сотню свечей. Просто горело в ней лишь три дрожащих огарка. Обстановка, достойная мрачного склепа.