Очевидно, что технология превзошла нашу человечность.

Альберт Эйнштейн

В тот злополучный день меня разбудил противный писк терминала внешней связи. Я взглянул на часы. Семь утра. Едва показавшись из-за горизонта, Антарес робко и нерешительно разгонял затаившиеся в тёмных углах тени. Слабо блеснул первый луч нового дня, заскочивший в мою квартиру, и привычным путём прополз по стене, выхватывая из полумрака фрагменты скромного интерьера. Затем, набежавшая туча закрыла своим телом белый диск Антареса, и заморосил мелкий противный дождь, норовивший в течение часа перерасти в затяжной ливень.

Хочешь, не хочешь, пришлось вылезать из тёплой постели и отвечать на звонок из Департамента Космического Флота, который, очевидно, не предвещал ничего хорошего.

Так и есть, автоматическая служба оповещений с сожалением доводила до моего сведения, что отпуск прерывается в связи с исключительными обстоятельствами. Как я узнал позже, прочитав пересланное мне сообщение полностью, правительство при поддержке военного командования и Института Исследования Дальнего Космоса, решило отправить экспедицию к границам галактики. Это и было теми пресловутыми «исключительными обстоятельствами», на десять дней раньше положенного срока, прервавшими мой заслуженный отдых. Одним словом, день не задался с самого утра и дальше, видимо, будет только хуже.

За время моей службы в космофлоте такое происходило, как минимум раз пятьдесят. И каждый раз был исключительным. Некто из Института, время от времени, обнаруживал в дальних секторах новые не освоенные миры, а другой некто из Департамента Колонизации Космоса, с пеной у рта доказывал в Сенате, что необходимо, как можно скорее заявить свои права на открытые системы, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Сенаторы согласно кивали и с наигранной неохотой соглашались, прикидывая, при этом, в уме размер будущих прибылей. Все были довольны, и, в конце концов, к дальним рубежам отправлялась экспедиция.

Однако, рано или поздно, все начинания упирались в различные проблемы. То недостаточное финансирование, то непригодность планеты к колонизации из-за агрессивно настроенных аборигенов, напрочь лишённых технического прогресса. Там не досмотрели, тут упустили из вида. И так далее, и тому подобное, до бесконечности.

Надеюсь, в этот раз чиновники вкупе с учёными затеяли действительно что-то стоящее. Если мне не изменяет память, за последнее десятилетие из всех подобных мероприятий успехом увенчались не более пяти экспедиций из полусотни предпринятых.

Одним словом, за время службы я успел свыкнуться с подобными неприятными неожиданностями, и, сетуя в душе, на несправедливость судьбы, начал сборы. Радовало лишь то, что я не успел, как следует обжиться в предоставленных мне космофлотом апартаментах.

Конечно, апартаменты слишком громкое слово. Обычная крохотная квартирка на восемьдесят пятом этаже жилого комплекса номер 55, расположенном в Южном секторе нашей славной столицы. В этом секторе города селили в основном семьи военных, и всех, кто, каким-либо боком, имел отношение к космическому флоту. Так как я пока не был женат и жил один, то и жилая площадь мне полагалась соответствующая. Спальня, кухня, санузел. Без излишеств. Всё это, более или менее успешно, умещалось на тридцати квадратных метрах.

Из панорамного окна открывался «прекрасный» вид на соседний небоскрёб и посадочную платформу для гражданских аэромобилей. День и ночь тут не стихала суета, и рёв, заходивших на посадку флайеров непрестанно напоминал мне о том, что при первой же возможности следует задуматься о смене места своего обитания.

До сбора оставалось около двух часов. Можно было, не торопясь принять душ и позавтракать. Этим я и решил заняться в первую очередь.

Вода приятно взбодрила, прогнав остатки сна, и день за окном уже не казался таким уж хмурым и мрачным. Еда, правда, провалилась в желудок безвкусным куском плохо синтезированного мяса, не принеся ожидаемой радости от приема пищи, но это уже, как говорится, мелочи жизни. Но пометочку я себе сделал. Как только разберусь с расширением квартиры, обязательно заведу себе домашнего дроида, с расширенным кулинарным программным обеспечением.

Не успел я разделаться с завтраком, как снова пронзительно запищал сигнал вызова на сатфоне. На экране замаячило довольное лицо Янека Доржака, нашего второго пилота.

– Ты уже читал контракт?

– Не-а.

Я запил водой очередной жёсткий кусок синтезированной говядины, никак не желавший проходить внутрь.

– А, что? Что-то новое?

– А ты почитай, почитай. Пунктик про зарплату!

Он тряхнул головой, убирая с глаз непослушную длинную чёлку, и улыбнулся во весь рот.

Я ткнул пальцем в сенсор компьютера, и передо мной высветился текст, присланного Департаментом, документа. Так, посмотрим. Срок действия, биометрические данные, семейное положение, обязан, должен, не должен, вступает в силу. Ага, вот! Я пробежал глазами по мерцавшим на экране буквам и присвистнул от удивления.

– Надо же, в два раза повышают жалование!

– Точно, – кивнул Доржак, – А знаешь, в чём подвох?

– Ну?

– В том, что в контракте ни единого слова о том, куда именно нас направляют. Одни лишь общие фразы, типа, «к дальним рубежам Федерации», «освоение новых территорий» и прочая чепуха в таком роде. Подозрительно. Тебе не кажется?

Я лишь пожал плечами. Узнав сумму, которую мне собирается заплатить правительство, мои сомнения таяли, как весенний снег на солнце.

Но в голубых глазах Янека на миг угас весёлый огонек, и между прозрачными бровями залегли три морщинки, означавшие, что Доржак сильно озабочен. Когда Янек напускал на себя чересчур серьёзный вид, а это случалось не часто и продолжалось недолго, он становился похожим на маленького белого совёнка, что обитали в полярных тундрах Мекона. Острый нос, густо усеянный веснушками, тонкие губы поджаты, глубоко посаженные глаза блестят из-под копны светлых с рыжим отливом волос, Длинная чёлка постоянно закрывала половину лица и сильно бесила Янека, но расставаться с ней он не желал. Ну, вылитый хищник, высматривающий добычу! Того и гляди сейчас набросится. Я не смог сдержать улыбки.

– Ты хоть представляешь, сколько лететь к этим чёртовым «дальним рубежам»? Слово то, какое выдумали! – Доржак насупился ещё больше, заметив мою весёлую физиономию, – Около трёх стандартных месяцев, плюс остановки для пополнения энергии. Это ж целая вечность! А, что потом? Основать колонию и начать новую ветвь человечества?

– Ну, это мы запросто, да?

Я подмигнул, вспомнив о том, как он не давал проходу всему женскому персоналу корабля, по очереди одаривая каждую своим назойливым вниманием.

– Ладно, не вешай нос, Янек.

Я встал и выбросил остатки завтрака в контейнер для переработки мусора.

– Лично меня очень радуют шестизначные цифры в моём контракте. А куда лететь и зачем, уже не так важно. Я хоть смогу разобраться с долгами и, наконец-то, съехать с этой кельи!

– Возможно, ты прав.

Морщинки на лице Доржака постепенно разгладились, и он снова сиял от счастья после того, как подсчитал в уме сумму кредитов, которую он получит по возвращении.

– Ну, всё, давай! Встретимся в космопорту.

Сатфон мигнул экраном и отключился. Я закинул вещи в рюкзак, бросил последний взгляд на своё крохотное жильё и направился к лифту. Перед выходом, я оставил карточку-ключ молчаливому роботу-охраннику и вышел на посадочную платформу, где меня уже ожидал флайер. Спустя мгновение, я мчался сквозь пелену дождя и, блаженно откинувшись в кресле, наблюдал за тем, как за окном мелькают размытые очертания высоких домов.

В порту Эден-Прайма царило оживление. Всю площадь космодрома занимали военные транспортники. Между чёрными громадинами кораблей сновали обслуживающие дроиды и рабочие терминала, одетые в серые комбинезоны. Погрузчики, тяжело ступая, тащили на себе многотонное оборудование и контейнеры с боеприпасами. Отовсюду слышалась ругань техников и перепалка рабочих на заправочных модулях.