И вот вечером Стар у костра при всех неожиданно задал мне вопрос:

– Командир, долго мы ещё будем ждать крестьян? Тебе не кажется, что сюда никто не собирается идти? Большой ствол пообещал, что лесные люди не пустят их сюда. Может, пойдём к ним сами? Предлагаю выбраться из леса и посмотреть.

И действительно, вчера Разведчик пришёл из дальней разведки и доложил, что крестьян нет ни в лесу, ни поблизости от его границ с долиной.

– Хочется повоевать? – спросил я.

– Перед смертью не надышишься, – ответил вместо него Димон. – Хочется за Бро поквитаться.

Парни у костра в согласии закивали головами. Я ничего не ответил. Разведчик молчал, не возражал и тем самым давал согласие на поход. Решение зависело только от меня. Мне казалось, что через лес с отрядом можно было пройти. Ребята сильно улучшили физическую форму. Простой поход не будет для них слишком опасным. В крайнем случае, развернуться и убежать назад мы с ними всегда сможем. Или просто спрятаться. И вообще, в лесу у нас все преимущества, на узкой дороге сможем отбиться хоть от сотни крестьян. А с долиной я сильно сомневался. Если только добраться до неё и решить на месте.

– Завтра проверю результаты стрельбы и подумаю о выходе, – пообещал я наконец, – но у нас получилась не полноценная боевая подготовка, а так, «курс молодого бойца».

– Доучимся! По ходу развития событий, – с энтузиазмом пообещал за всех Стар.

В доме я продолжал думать о бойцах. Многое в них изменилось. Ушла беспечность, всё меньше они болтали о пустяках, новостях с Земли и других развлечениях, которые были в городе. Все немного похудели и возмужали, а лица обветрились и загорели. Но главное – глаза у бойцов наполнились решимостью.

Разведчик накануне приказал им зарезать козу. В этот раз в поведении парней было намного меньше сомнений, чем в первые дни. Они немного мялись, но всё-таки было ясно, что они это сделают. Док жалела животное. Я объяснил ей, что всё равно придётся его зарезать и съесть, оно для этого и было поймано. Да и с кем коза останется без нас? Тогда Док предложила её усыпить, но я только посмотрел на неё с упрёком. Крестьяне, конечно, усыпляли самых крупных быков, перед тем как пустить под нож, но у них для этого всегда была под рукой специальная сонная трава. «А у нас не бык!» – отрезал я. Тогда Пир на правах повара достал меч и уверенно воткнул его козе в шею. Та даже пикнуть не успела. Вторым ударом меча Пир успокоил животное навсегда. На этом наш короткий спор закончился и перешёл в разделку туши животного. Причём в этот раз парни выпачкались кровью намного меньше, чем в первый.

Вечером, когда все улеглись спать, ко мне в комнату поднялась Док.

Я присел на постели и кивнул ей на стул. Девушка нерешительно опустилась на краешек.

– Тяжело? – спросил я, думая, что она пришла пожаловаться на что-то или кого-то.

Док недавно подстригла косичку и теперь почему-то больше походила на девушку, чем раньше. Может, оттого, что стало видно длинную шею и уши – совсем не как у мужиков. Парни тоже, кстати, все подстриглись коротко.

– Нет. Просто хочу посидеть от них отдельно, – ответила Док, кивнув на окно.

– Пристают всё-таки? – поинтересовался я. – Ты точно хочешь с нами на войну? Вернуться не поздно.

– Нет, не пристают уже. Так, клеятся потихоньку, жмутся. Мужики же, какие-никакие. Да что с них толку.

– Не понял, как это? Я думал, что это у тебя что-то того… Или как?

Мне было неудобно говорить на такие темы, Док к тому времени стала мне как товарищ, но я всегда помнил, что она ещё и девушка. В последние дни, когда парни поистрепались и поизносились, на ней одежда оставалась всегда свежей и чистой. Док лечила ребятам по вечерам ссадины, ушибы и мозоли, и часто по вечерам у костра раздавался её голос, требовавший от кого-то опрятности и соблюдения гигиены. Роль девушки в отряде была особой, и я это ценил. В тот раз ей самой захотелось поделиться со мной наболевшим.

– Да у меня дефект врождённый, будь он не ладен! Рассказать? – предложила вдруг Док.

Я отрицательно помотал головой.

– У меня… – призналась она тихо, с отчаянием.

Не стану повторять её слова. Она выжила в последующей мясорубке, и я не собираюсь выдавать её тайну.

– Ну и что? – удивился я. – У меня как раз наоборот. И ничего, занимаюсь сексом только так! Это же по-разному можно делать.

– Я-то знаю, а они нет! Пробовала учить пару раз, да куда там! Один гадёныш даже разболтал другим мои науки. Парни ему морду набили, а мне от этого ещё противнее стало. Вот теперь сюда пошла и не вернусь обратно.

– Ну, посиди, со мной, передохни, – предложил я ей.

А сам, дурак, начал переживать: вдруг она мне ЭТО предложит, раз такой опытный. Как-то я к такому повороту событий не был готов.

Но Док вместо этого спросила:

– Может, ты слышал… У непригодных легенда есть, что где-то существует третий город. Кроме нашего и Шахистана.

Я отрицательно покачал головой.

– Говорят, там люди по-другому живут, все только пригодные. Или наоборот, не знаю, как сказать, в общем – одинаковые. У них и техника предков есть, и своя. Медицина там будто бы чудеса творит – не то что наша, которая только роботами лечит, а руками разучились даже пульс мерять. Попасть бы туда, может, сделали бы из меня нормальную бабу, – продолжила девушка.

– Думаю, это легенды, которые придумывают, чтобы у непригодных была хоть какая-то надежда и мечта, – предположил я.

– А наши многие верят, – произнесла в задумчивости Док.

«Её Дарья зовут», – почему-то вспомнил я в тот момент.

Потом она вздохнула и сказала уже совсем другим, более деловым тоном:

– Идти нам надо! Парни пока хорохорятся, но потом здоровье у них начнёт сдавать. Питания привычного нет, витаминов не хватает, а нагрузки ты выдаёшь тяжёлые. По себе, что ли, меряешь? Так зря, мы намного слабее. Это я тебе как доктор говорю. Поэтому советую выдвигаться.

И встала со стула.

– Завтра решим! – пообещал я. – Скорее всего, день передохнём, подкопим сил – и в путь.

Док посмотрела на меня, на мою кровать, усмехнулась какой-то своей мысли и спросила:

– Удобная? Для кого приготовил такую большую?

– Да была пара претенденток, – уклонился я от ответа. – Если бы не война, привёл бы сюда.

И уже когда почти лёг спать, Ген прислал следующую часть своего повествования.

Ген

Первый непригодный

Капитан Корабля сидел перед пультом управления с глазами, полными слез. Его всегда живые пальцы едва касались то одной невидимой кнопки, то другой.

– Я думал, дети не получились! – горько сетовал он сидевшей с ним рядом весёлой толстушке. – Они меня не слышали! Как бы я их учил?!

Огромная слеза тяжело упала на пульт, и Капитан осторожно принялся стирать её длинным пальцем.

На большом экране перед ним у входа в полутёмную пещеру возились среди камней, песка и листьев семнадцать малышей. За ними присматривали несколько мам. Детей должно было быть двадцать один, но одного из них сразу после родов бросила о камни испугавшаяся его внешнего вида родительница, а трое умерли от неизвестных болезней. Остальные малыши дожили до двух лет более или менее благополучно. Несмотря на то что их облик поначалу испугал матерей, они постепенно привыкли к уродливым, на их взгляд, огромным глазам детишек, длиннющим, будто у пауков, пальцам и лысым вытянутым головкам. В остальном мальчики, а это были, безусловно, мальчики, хоть и с очень слабо выраженными половыми органами, выглядели почти как соплеменники девушек. Особенно теперь, спустя два года после рождения. Они хорошо ходили и произносили первые слова, как и положено детям в их возрасте.

– Им скоро третий год, а я не могу установить с ними связь, – продолжал сетовать отец мальчиков. – Может быть, скафандр мешает?

Женщина рядом с ним рассмеялась: