Я вспомнил тактику, которую использовал в школе во время первого сражения. Никаких атак, только глухая оборона и уход от ударов. Я встал в защитную стойку и опустил оружие. Потус ожидал моего нападения и его лицо выражало вселенскую скуку. Он перебрасывал меч из руки в руку, крутил им восьмерки и конусы и смотрел куда угодно, но только не на меня.

Наконец, показательное выступление закончилось, и Потус сделал первый выпад. Я предугадал его, потому что сосредоточил все внимание на отслеживании намерений противника. Меч прошел в сантиметре от моего бока, Потус подставился, но я удержался от соблазнительной контратаки и просто переместился в сторону.

Он развернулся и с любопытством посмотрел мне в глаза. Меч в мускулистой руке взвился в воздух и опустился на меня сверху. Я изогнулся, и тупое лезвие ушло вниз, лишь слегка задев наплечник. Открылась прекрасная возможность для атаки, и я ударил руку Потуса снизу. Он не смог защититься, прозвучал глухой удар стали о доспех, и мой соперник выронил меч.

Я бросился Потусу в ноги, он подпрыгнул, задел сандалиями мой набедренник, разразился ругательствами и повалился на арену. Я перекатился по песку, как когда-то учил меня Логан, и огрел поднимающегося на ноги соперника мечом по спине.

Потус взревел от возмущения, поднял оброненный меч и бросился на меня, словно разъяренный медведь. Он работал клинком как деревянный тренировочный манекен в школе, тусклая сталь мелькала перед глазами с огромной скоростью, и я не успевал распознать даже направления атак. Удар следовал за ударом, и я пятился, отражая лишь небольшую их часть.

Потус избивал меня расчетливо, метя в разные части тела. Он покрыл тяжелыми ударами нагрудник, несколько раз приложил по наплечникам и изуродовал набедренник, а затем начал намеренно заходить со спины. Я пятился от него по кругу, стараясь не открыть тыл, но он был намного проворнее и опытнее.

Если бы я смог воспользоваться Силой, то замедлил бы течение времени и получил преимущество, но в равном бою у меня не было шансов. Удары сыпались один за другим, и каждый отзывался яркой вспышкой боли в спине. Я вертелся как волчок и молил всех богов, чтобы легкий доспех защитил мой позвоночник.

Потус пробивал большую часть моих примитивных блоков, и скоро мышцы под наручами превратились в отбивные. Я умудрялся контратаковать и несколько раз преодолел его оборону, но лишь потому, что он был слишком занят атакой.

Я взмок от боли и недостатка кислорода, перед глазами плыли красные пятна, и сражающиеся вокруг гладиаторы казались мне вальсирующими в рваном ритме парами. Я смотрел в глаза Потусу, пытаясь угадать направление следующих атак, и единственной моей целью стало минимизировать боль, которую причиняли его удары. А затем свет начал меркнуть, и я ничком упал на песок, напоследок напоровшись животом на тупой меч Потуса.

Я очнулся от сильных шлепков по щекам. Потус ритмично бил меня тыльной стороной ладони, и мою голову безостановочно мотало влево и вправо. Наши взгляды встретились, и удары прекратились. В маленьких глазках не было ненависти или злобы, он просто играл со мной. Старый вояка улыбался, всем своим видом выказывая презрение к детской забаве, не стоящей выеденного яйца.

Столпившиеся вокруг нас гладиаторы начали расходиться, убедившись, что я остался жив и ничего интересного не предвидится. Я сел и обхватил руками колени. Мир качнулся, и каждая клеточка тела взорвалась от боли.

– Вставай, герой, – добродушным тоном произнес Потус и протянул мне руку.

– Обойдусь, – ответил я, и кривясь от боли, встал на ноги самостоятельно.

– На сегодня тренировка закончилась, идем!

Я распрямил плечи и шагнул следом за Потусом, но сил хватило только на то, чтобы дойти до оружейной. Там я рухнул на скамью прямо у входа и прислонился к стене. На мне не осталось ни одного живого места, исключая голову и пах, о которых проявил заботу Потус. Тело превратилось в сплошной источник боли, и я сбрасывал с себя доспехи, морщась от каждого движения.

Потус стоял напротив, скрестив руки и смотрел на меня с ядовитой усмешкой на лице. Здесь, под трибунами, я мог обратиться к Силе даже в нынешнем своем состоянии и впечатать мучителя в стену одним ударом. Но я сдержался. Я обещал Исхару вести себя осмотрительно, а сейчас отчетливо понял, что сам заинтересован в этом, как никто другой.

Путь к камере я проделал словно на ходулях. Суставы ног практически не гнулись, и я переставлял их как палки, ловя равновесие при каждом шаге. Руки повисли безжизненными плетями и болтались, будто привязанные на тонких веревочках. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не зареветь как мальчишка и радовался, что Потус шел следом и не видел моих полных отчаяния глаз.

– Искупайся, – сказал он, толкнув меня в клетку. – Сейчас придет Исхар, а он терпеть не может запаха пота.

– Ты мстишь мне за вчерашний поединок? – тихо спросил я, не оборачиваясь.

– Даже не думал, – ответил Потус. – Просто решил показать твою новую жизнь во всей ее красе. Подумай, нужно ли тебе все это дерьмо.

– Разве у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, но делать его нужно вовремя…

Под душ я залез, даже не сняв набедренную повязку. Я сидел на каменном полу и наслаждался струями холодной воды, стекающими по телу. Они притупляли боль и маскировали слезы бессилия, льющиеся из глаз. Мимо ходили первые посетители и с любопытством глазели на синяки, проступающие на моем теле. Но мне было на них наплевать. В голове безостановочно крутилось предупреждение, сделанное Потусом из-за решетки. Сегодня вечером мой первый выход на арену!

Я перестал пользоваться популярностью среди жаждущих плотских утех посетителей амфитеатра. Едва увидев мое похожее на отбивную тело, они торопливо отводили взгляд и ускоряли шаг. Я сидел на ложе, впитывал спиной прохладу каменных стен и старался не совершать лишних движений. Исхар молча смотрел на меня исподлобья и вертел в руках потрепанный свиток без печати. Он зашел в камеру десять минут назад, но еще не произнес ни слова.

– Исхар у меня есть вопросы, – начал разговор я и скривился от боли в мышцах шеи.

– Я разочарован, – сказал старик и уголки его губ поползли вниз. – Ты больше похож на гнилой кусок мяса, чем на подающего надежды бойца.

– На арене невозможно пользоваться Силой! – с напором сказал я. – Это и есть главный вопрос!

– А головой пользоваться на арене можно? – заорал Исхар. – Почему Потус превратил тебя в котлету? Я же просил с ним поладить! Если ты вывел из себя такого спокойного человека, как он, то цена твоим способностям – один красный в торговый день!

– Это – расплата за вчерашнее, – я решил не передавать старику странные слова Потуса о выборе жизненного пути и потупил взгляд. – А сегодня у меня первый выход на арену…

– Выпьешь это перед сражением, – старик достал из складок халата зеленый фиал размером с солонку и поставил его на стол. – Эликсир уберет боль и на пару часов превратит тебя в человека.

– А восстанавливающих средств у вас нет? – аккуратно поинтересовался я, вспомнив о чудесах регенерации, которые творил с моим телом наставник Флойд.

– Есть, но ты еще на них не заработал, – нахмурился Исхар и погладил седую жиденькую бородку. – Если выживешь на арене, получишь одну порцию.

– Шансы у меня есть? – невесело усмехнувшись, спросил я.

– Сегодня обычное представление, по сути – театр. Ты будешь в массовке солдат. Сдохнуть будет сложно, даже если захочешь. Помашете мечами, казните нескольких пленных и разойдетесь по камерам. Правда, учитывая твои таланты находить проблемы там, где их нет, случиться может все.

– Я постараюсь не облажаться, – искренне пообещал я и посмотрел на Исхара со всей убедительностью, на которую был способен.

Старик был отходчив, и это было несомненным плюсом. Он уже не сердился, о прошедшей вспышке гнева напоминали лишь сурово сдвинутые к переносице брови. Серые глаза смотрели на меня с интересом и толикой сочувствия.