– Да, мой друг, есть! Еда осталась. Сколько надо отдам!

– А, это, рисовое вино? – злобная гримаса Жу Пеня не сулила ничего хорошего.

– И рисовое, и даже виноградного бочонок припасен. Забирайте все! Прошу, только не…

– Успокойся, – рассмеялся Лю. – Ничего не надо отдавать. Угости нас, и сочтемся на этом.

– А мое кольцо? – голос Тин Тея все еще дрожал.

Лю покачал головой и вздохнул. Он открыл сумку и извлек золотое, украшенное большим красным камнем, кольцо. Юноша вложил драгоценность в руки торговца и отступил на шаг.

Тин Тей не сдержался и зарыдал.

– Это… – сквозь всхлипы мужчины было трудно разобрать слова, – все, что осталось от моей жены и дочурки. Мне пришлось заложить его этому мошеннику, чтобы расплатиться с долгами… Но выкупить обратно так и не смог. Спасибо вам, друзья! Спасибо, что вернули его! И спасибо…что не побили.

– Ну, будет тебе, – Жу Пень ободряюще потрепал торговцка по плечу, отчего тот едва не съехал с лодки. – Мы же не головорезы какие.

– Потому я и обратился к вам, – Тин Тей обнял толстяка и обернулся к Лю. – Друзья, я не просто угощу вас. Я хочу пригласить к себе в гости! Отметим этот день, пусть он принес и плохие вести, но и хорошие тоже. Выпьем все, что у меня есть!

Он подскочил, вытер слезы и взбудоражено потопал по набережной.

– Как вы смотрите на то, чтобы принять участие в небольшой винной церемонии, мастер Лю? – рассмеялся Малыш, изобразив глубокий поклон.

– Смотрю пристально, досточтимый Жу Пень! – улыбнулся тот. – Пойдем, догоним бедолагу, а то на радостях он и забыл про нас.

Но Тин Тей не забыл. Он вдруг обернул и заговорщически прошептал:

– Только должен вас предупредить, что уже приютил кое-кого. Хотя он вам должен понравиться!

– Твое прилежание достойно похвалы, юная Мао Кай.

Кайси́н смирно сидела на татами, подложив под себя ноги. Все помещение, размером c добрых пять сотен шагов в обе стороны, занимали учебные стойки и деревянные фигуры для занятия единоборствами. Однако сейчас, кроме старого преподавателя по истории и культуре, и ее служанки, в зале никого не было.

Старик тоже сидел, перед ученицами, и оценивал их хмурым взглядом, поглаживая длинную седую бороду. Кайсин рассматривала золотые узоры на его черных одеждах, наблюдала, как он водит длинной указательной палочкой по разложенным перед ним свиткам с иероглифами, и не могла не отметить раздраженного выражения его лица. Сыма Цянь был крайне уважаемым человеком и состоял в чине литератора Императора. Одно его только нахождение здесь расценивалось как огромная честь.

Кайсин не сомневалась в умениях и знаниях чиновника, и впитывала каждое пророненное им слово, подобно морской губке. И все же понимала, что старика пригласил сюда ее отец. А слову отца в столице отважился бы перечить далеко не каждый. Поэтому и преподавателю была оказана честь не меньшая.

И все же раздражения на лице скрыть он даже не пытался. Старик никогда еще не обучал наукам кого-то, кроме знатных юношей и мужчин. Давать столь глубокие знания девушкам считалось недопустимым и возмутительным для любого преподавателя. Сродни плевку в Императорский стяг.

Однако воля отца Кайсин была весомее воззрений старика.

Она мысленно обругала себя за подобные мысли и вернулась к уроку.

– Итак, юная Мао Кай, – литератор бросил еще один пренебрежительный взгляд. – Пора закрепить все, что мы изучили. В конце этого месяца, к моменту наступления Сячжи, ты пройдешь проверку знаний, чтобы удостоиться быть признанной совершеннолетней.

– Да, мастер Цянь, – кивнула Кайсин.

– Ну и чего же ты ждешь? – рявкнул тот и взмахнул палочкой. – Поведай, что усвоила.

Девушка поправила длинные полы синего платья, сложила холодные ладони на коленях и, соблюдая порядки, посмотрела под ноги преподавателя.

– Наше государство, Империю Цао, возглавляет Великий Император Цао Цао. Его род правит этими землями уже четыре сотни лет, стойко и надежно охраняет жителей от северных кочевых захватчиков, которые населяют степи по ту сторону хребта Семи Ветров И Великой стены, а также от разрозненных племен каифов, что занимают восточные берега Великой реки и руины древнего царства на востоке.

– Хорошо, – буркнул преподаватель, – но это лишь основы. Расскажи о наших текущих врагах.

– Долина Семи ветров и часть Верхнего рисового края, – спешно продолжила Кайсин, – уже несколько лет охвачена мятежом. Князь-предатель Ма Тэн захватил приграничные провинции и пытается продвинуться на запад, к столице, но войска Императора стойко сдерживают его натиск. А как только силы предателя иссякнут, с мятежом будет быстро покончено, как и со всяким, кто посмеет покуситься на Небесный мандат Великого Цао Цао.

– Ты говоришь то, что вложил в твои уши я, – нахмурил брови Сыма Цянь. – Но что думаешь об этом именно ты, юная девушка?

– Я – подданная Империи Цао, – Кайсин повторила много лет назад заученную истину, которой ее обучили еще в раннем детстве. Ее слова с каждым годом вызывали в душе девушки все большее отторжение. Но не повторить их сейчас означало навлечь позор на отца и всю семью. – Я могу лишь выполнять свой долг, подчиняться главе рода, отцу, супругу и, превыше всего, Императору. Моя судьба принадлежит им. Моя вера направлена на поддержание моего дома. Мои действия могут служить лишь благу моего рода. Мое мнение ничто перед их волей. Мой отец – подданный Императора. Чтить его – значит чтить наши законы и традиции, и если долг потребует, я сделаю все, чтобы принести благо роду и Императору.

– Таков твой удел, несмотря на высокое происхождение, – в голосе старика послышалось торжество. – Ты отлично выучила строки кодекса Ляо-гай. Он был создан древними мудрецами, чтобы привнести порядок в нашу жизнь. Но посмотрим, будешь ли ты следовать их наставлениям.

Кайсин ощутила, как заерзала позади нее служанка Мэйсу.

– Таков мой удел, – повторила девушка, не смея взглянуть в лицо преподавателю. – Я читаю их каждое утро.

– О, женщины, – воскликнул Сыма Цянь, и Кайсин поначалу удивилась его словам. – Вы – величайший дар Богов. И величайшее проклятье, опороченное демонами и темной силой Хань. Ты наверняка считаешь, что такое отношение не справедливо и обидно.

– Нет, мастер, я так не думаю, – выпалила Кайсин, не отрывая взгляда от колен старика.

Старик в привычной для себя манере пропустил ее слова мимо ушей и продолжил:

– Ты должна понять, что таковы наши традиции. Таковы наши устои. Возможно, создавая вас, женщин, Прародители хотели наказать всех мужчин и привить им чувство долга и ответственности. И мы не смеем противиться заветам, которые оставили нам великие предки. Только так можно уберечь вас, женщин, от разрушительного воздействия порочной силы, что скрывается внутри ваших душ.

Кайсин почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Но совсем не от стыда. Она была возмущена, ведь никакой порочной сути внутри себя не ощущала. Девушка всю жизнь без нареканий соблюдала порядки Империи и почитала отца превыше всего. Она исправно изучала науки, зубрила кодексы поведения, лучше всех понимала, как нужно вести себя в обществе сановников Императора, и даже делилась знаниями со своей сестрой Мэйсу.

И теперь ей казалось обидным слышать несправедливые упреки со стороны преподавателя. Каким бы уважаемым и сведущим он ни был.

Хуже всего то, что рассказать отцу о подобном неуважении было недопустимо. Чувствуя себя заложницей в собственном доме, Кайсин лишь проглотила комок в горле и коротко кивнула.

– На следующем занятии мы повторим все, что ты усвоила о небесных и темных силах, а также о Древних Прародителях, – вновь заговорил преподаватель. – Надеюсь, ты не опозоришь меня. На сегодня все.

Сыма Цянь ударил указкой по татами, отчего пустую залу огласило громкое эхо, быстро встал и направился к выходу.

Перед дверьми он замедлили шаг и, не оборачиваясь, проговорил: