Монгольская империя, фактически первое государство евразийского масштаба, распалось после политического кризиса 1260-х гг. на несколько самостоятельных государств, прежних улусов, управлявшихся представителями различных ветвей рода Чингисхана[89]. Во внутренней жизни Улуса Джучи, находившегося на стыке Европы и Азии, оказалась очень велика роль мусульманской культуры, господствовавшей здесь до монгольского завоевания. Фактически в этот период она пережила не просто реинкарнацию, но за счет объединения различных уголков мусульманского мира и интенсификации межкультурных связей обрела новые формы. Согласно персидскому историку Рашид ад-дину (1247–1318), один из сыновей Джучи носил имя Мухаммад[90]. Такой факт, как обращение в ислам двух правителей Золотой Орды – Берке (1257–1266) и хана Туда-Менгу (1283–1287) – уже является показателем влияния мусульманской культуры на правителей государства, хотя во многом здесь следует видеть личные обстоятельства. Тем не менее правители Золотой Орды традиционно покровительствовали всем своим подданным независимо от их религиозной принадлежности.
По некоторым данным (хотя это дискуссионно), Берке был сыном Джучи от Хан-Султан, старшей дочери хорезмийского султана Мухаммада. С детства воспитанный в мусульманской традиции, Берке носил имя Джамал ад-дин Ибрахим и, вероятно, являлся последователем (мюридом) бухарского шейха суфийского братства (тариката) кубравийа Сайф ад-дина Бахарзи (1180/1181–1259/1260 или 1261). Приверженность исламу самого Берке выражалась в соблюдении необходимых обрядов и покровительстве мусульманскому духовенству и купцам[91]. По-видимому, суфийские формы ислама привлекали его, как и других выходцев из кочевой среды, не сущностью учений, а именно религиозными практиками, находившими параллели с элементами традиционных верований кочевников (в частности, культ святых, обладавших необычными способностями, сила которых сохранялась даже после их смерти, наполняя места их гробниц). Однако именно с деятельностью Берке связана полная замена административного аппарата с уйгуров и киданей, возможно, чжурчжэней, на местных мусульман – булгар, хорезмийцев, жителей Нижнего Поволжья, а также приглашенных из других улусов и даже из далекого Египта. Это обстоятельство подвигло возмущенных древнерусских летописцев охарактеризовать его правление как «засилье бесерменское»[92]. Некоторые мусульманские авторы, возможно, несколько преувеличивают, когда отмечают, что не только Берке, но и его жены, и эмиры, все приняли ислам, и каждый из них имел при себе имама и муэдзина, а также перевозные мечети из шатров. Рассказывают они и о мусульманских школах для детей сановников, о диспутах, которые происходили между богословами в ставке Берке[93]. Древнерусская литература сохранила предание о некоем монгольском царевиче, вероятно, в период правления Берке (по крайней мере, не ранее второй половины XIII в.), отбывшего в Ростов Великий, где он принял крещение по православному образцу, получив имя Петр. Он отличался смиренным и праведным образом жизни, приняв в итоге монашеский постриг. В итоге он был канонизирован православной церковью[94]. По разным версиям, примерно в это же время или несколько позже, уже при московском князе Иване Данииловиче Калите (1322/1325–1340), ок. 1330 г. из Орды в Москву выехал мурза Чет, принявший крещение и имя Захария. С его именем связывается основание в Костроме, где он получил владения, Ипатьевского монастыря, в котором он и был впоследствии похоронен. К нему возводили свое происхождение дворянские роды Годуновых (два представителя которых впоследствии сидели на российском престоле), Сабуровых, Вельяминовых-Зерновых[95].
Симпатии Берке к исламу отразились и на приоритетах в его внешней политике. Так, Берке вел переписку с аббасидским халифом ал-Мустасимом (1242–1258), которого, как преподносят мусульманские авторы, считал своим другом, и был возмущен отправкой великим каганом Мункэ (1251–1259) своего младшего брата Хулагу (ум. 1265) против Багдадского халифата и также стремлением преемника Бату, его сына, Сартака (1256), хри-стианина-несторианина по вероисповеданию, присоединиться к этому походу. Также, согласно Рашид ад-дину, он тяжело переживал впоследствии и новость о падении Багдада и гибели халифа в 1258 г.[96]Вероятно, этот факт, как и некоторые другие моменты в описании Берке у мусульманских авторов, является плодом некоторой идеализации ими этого правителя: взаимоотношения Берке и Хулагу, как и поиски ими союзников были обусловлены интересами укрепления собственного влияния[97].
При Берке начинаются активные сношения Улуса Джучи с другим мусульманским государством – мамлюкским Египтом, управлявшимся в то время султаном Бейбарсом (1260–1277), кыпчаком по происхождению. Дочь Берке была выдана замуж за последнего, а по его указанию имя Берке стали даже упоминать в хутбе в мечетях Мекки и Медины. Конечно, это имело исключительно политическую подоплеку, поскольку Берке стремился ослабить основавшего новое владение в Азербайджане и Иране своего двоюродного брата Хулагу. Однако ему в конце концов удалось не только нанести ряд поражений последнему на Кавказе, но и добиться признания верховенства над сельджукским Конийским султанатом[98], правитель которого, ставленник Берке, Кей-Кавус II (1245–1256, 1257–1261) женился на его дочери[99]. Еще в правление Бату султанат сельджуков Малой Азии попал в сферу влияния Улуса Джучи (султан Кей-Хосров II неоднократно отправлял ему посольства)[100]. Следует заметить, что Кей-Кавус II после того, как попал в византийский в плен в результате смут, был в 1265 г. освобожден по настоянию Берке, вероятно, еще рассчитывавшего использовать его в своих внешнеполитических интересах. Он впоследствии прибыл в Крыму, где умер и был похоронен (1280 г.)[101]. Следствием продолжения союза с мамлюками является относящееся к несколько более позднему периоду, при султане Калауне (1279–1290), основание в г. Солхат (ныне – Старый Крым) на египетские средства мечети, известной ныне как мечеть Бейбарса[102].
Характерно, что при Берке, правителе-мусульманине, в 1261 г. в Сарае было позволено учредить русскую православную епархию, подчиненную Киевской митрополии[103], но фактически заложившей основы для будущей автокефалии Русской православной церкви от Византии. Восточнохристианское духовенство в 1267 г. при преемнике Берке, внуке Бату, Менгу-Тимуре, вовсе было освобождено от каких-либо выплат[104].
Провозглашение ислама официальной религией при хане Узбеке (1313–1341) примерно в 1320 г.,[105]повлекшее за собой кратковременную, но кровопролитную смуту, являлось не выражением некоей религиозной фанатичности. Узбек, с детства воспитывавшийся в мусульманской среде, насколько можно судить по нумизматическим находкам, официально использовал в титулатуре мусульманское имя – Султан-Мухаммад. Пользуясь поддержкой мусульманской знати, влиятельной религиозной элиты и купеческой верхушки, он использовал лозунг борьбы с «неверными» для прикрытия реальных целей – уничтожения политических противников и закрепления власти за своими потомками. Изгнанные со своих постов чиновники, бывшие язычниками, буддистами и несторианами, вернулись на места через несколько лет, а население продолжало жить пестрой религиозной жизнью. Узбек провел некоторые внутренние преобразования, добавив в тюрко-монгольскую номенклатуру несколько мусульманских должностей, и создал несколько традиционных для мусульманской политической культуры государственных институтов (диван, административно-территориальное деление на эмирства)[106]. При Узбеке оформилась устойчивая денежная система[107]и значительно укрепилась городская инфраструктура.
