В серых трикотажных штанах и белой футболке, он появлялся то тут, то там. Иногда я сталкиваюсь с ним в прихожей или на кухне, но стараюсь как можно быстрее пройти мимо или уйти. Меньше произносить слов в его присутствии, и вообще, как можно реже выходить из своей комнаты.

Что-то сдерживает меня. Незримая стена стояла между ним и мной. И я совсем не хочу, чтобы эта стена исчезла. Не хочу, чтобы он становился мне собеседником или другом и тем более чтобы претендовал на роль отца. Это мне вообще не нужно. Живёт с мамой и пусть живёт, главное, чтобы ко мне не лез.

Я стараюсь понимать ситуацию и не лезть на рожон. Не усугублять. Хоть иногда и хочется. Но ведь мне не пятнадцать лет, кое-что уже понимаю, поэтому стараюсь не злиться по пустякам.

Единственное, что меня немного злило, то, что мама теперь мало времени проводила со мной. Раньше мы часто разговаривали в кухне или в моей комнате, а теперь она постоянно болтает с ним.

Они всё время обнимаются и целуются. Это я так, не специально, случайно замечаю, проходя мимо их комнаты. И это тоже очень злит меня.

Может быть, я ревную маму к нему? Конечно. Но всё-таки честно стараюсь понять её и принять всё как есть. Стараюсь быть спокойной хотя бы потому, что всё равно ничего не могу изменить. Да и не нужно.

Конечно, я радуюсь за маму. Что у неё, наконец, есть кто-то. По виду и по поступкам вроде бы достойный мужчина.

И всё равно пока я не могу его никак воспринимать… Ну не могу…

Несмотря на то что он совсем мне не нравитя, в нашей квартире стали происходить разные положительные изменения. Появилась новая мебель, бытовая техника. Мама стала хорошо одеваться. Ушла с работы в магазине и стала работать где-то на фирме, где работает этот Егор.

Мне она тоже покупает новые вещи, обувь. Телефон. Ноутбук.

Да. Я реально почувствовала, что он не просто живёт у нас, а ещё и взял на себя наше с мамой содержание. Это не могло не радовать.

Спустя некоторое время уже было трудно определить, чего больше – плюсов или минусов. Кажется, полюсы начинают перевешивать.

Сердце моё постепенно оттаивает. И я понемногу, маленькими, почти микроскопическими шажками начала чувствовать, Егор не враг, который пришёл захватить территорию, он друг, и он думает о нас с мамой. Думает о том, чтобы нам было хорошо.

Я незримо чувствую его заботу обо мне. То сладости, то деньги, то ещё что-то. Всякие мелочи, которые вроде и незаметны, но раньше их не было, а теперь они есть.

Это не может не радовать и не вносить в сердце немного тепла. По крупице, по зёрнышку. Собиралось и собиралось. Я, всё ещё закрытая для него, уже стала немного мягче. Стала здороваться и прощаться, говорить спасибо или пожалуйста. С самого начала даже этого не было.

Я стала открываться. Непроизвольно, не слишком задумываясь, понемногу отмеряя эту открытость. Как-то само собой. Даже того не желая, выдаю иногда своё уже не такое напряжённое отношение.

Но порой в какие-то моменты, когда слышу по ночам, как болтают и смеются они у себя в комнате, я снова ревную.

И не только это, ещё я чувствую, что завидую маме, тому, что есть человек, который её любит.

Раньше, вернее, всегда, таким человеком была я. А теперь этот кто-то – чужак. Он пришёл из внешнего мира, вклинился в наш небольшой, но такой добрый мир и стал делать всё по-своему.

Пусть он и старается делать, как нам нравится, и не было ни одного обстоятельства, которое могло бы заставить отказаться, оттолкнуть. Пусть внутри всё ещё трепещет сопротивление, но ничего не заставляет меня громко возмутиться и начать противоречить этому тихому влиянию.

Ну а маму и подавно затянуло болото любви. Она слепа и глуха, не видит ничего вокруг. Только его. Иногда мне казалось, ещё немного, она и меня перестанет замечать. Но нет, обо мне она всё время помнит и старается, очень старается угодить.

А я этим, конечно же, пользуюсь. Не могла не пользоваться. Как не могу не ревновать.

По вечерам они часто уходят то в кино, то в ресторан, то ещё куда-то. Возвращаются поздно, всегда довольные, иногда навеселе.

И это тоже очень злит. Ведь когда у меня всё в жизни печально, у мамы вдруг стало очень хорошо. Совсем забыла, что когда у меня было всё хорошо, у мамы было очень печально.

Об этом я тогда не думала, а думала только о себе, о своих чувствах, переживаниях и мыслях. И что-то похожее на обиду копится и копится внутри, но, как оказалось, только до того момента, когда в колледже ко мне подкатил Ваня.

В один момент плохое настроение и грустные мысли исчезли, будто и не было.

Мы с Дашкой слонялись в перерыве между парами. Препод по ОБЖ не пришёл, и было полно времени, чтобы сходить в магазин купить что-нибудь похрустеть и посидеть на лавках за колледжем.

Обычно там тусовались курильщики. Но сейчас все лавки заняты только одногруппниками, потому что пар не было только у нашей группы. А мы и не против. Тем более погода хорошая. До этого несколько дней ветер в городе бушевал, даже, говорят, где-то линии электропередачи деревья повредили. Сегодня немного потеплело, уже совсем по-весеннему. Даже солнышко пригрело.

Сидим мы с Дашкой под лучами майского солнца, что пробиваются сквозь листву. Делать нечего, но нам не скучно, можем и все пары так просидеть. Лишь бы не учиться и хоть что-нибудь пропустить.

Обычно мы ответственные, не пропускаем. Но эти преподы вечно где-то ходят по своим важным делам. Нам что, пусть ходят, даже лучше. Обидно только, когда сами не приходят, а потом с нас практические дерут. Вот это вообще несправедливо.

Мы-то при чём?

Дашка, как обычно, рассказывает последние новости:

– Эта Ленка такая дылда, выше меня на две головы. И что он в ней нашёл? Наверное, хорошо даёт. Поэтому он теперь с ней. Ему же нужно перед армией хоть кого-то…

– Она хоть симпатичная?

– Да какая там симпатичная, говорю же – даёт. Обычная, потасканная, как моя жизнь.

– И что он, прямо вот с ней ходит?

– Ходит, конечно. Вчера с пацанами и с ней гуляли по району. Да у неё морда лошадиная.

Я нервно дёргаю стебель травы, который вытянула тут же у лавочки. Тереблю колосок и ломаю его как могу мельче.

– Да ты вообще лучше в сто раз, – успокаивает Дашка не без удовольствия. – И что этим пацанам надо? Нет, я, конечно, Лёшку твоего понимаю.

– Он – не мой, – сказала я раздражённо.

– Нет, Лёшку я, конечно, понимаю.

– А что бы ты сделала? Ты бы дала? – резко выпалила я.

– Кому? Лёшке? – испуганно глянула Дашка, как будто почувствовала в моём вопросе подвох.

– Парню своему дала бы перед армией?

– Я не знаю. Может, и дала бы, – с сомнением произнесла Дашка. – Если любовь, чего не дать.

– А откуда ты знаешь, что это любовь? Может быть, ты любишь, а он так, просто чтобы давала, как ты говоришь? – съязвила я. – А может, вообще уедет и там найдёт, что тогда делать будешь? Ждать его?

– Но без этого ведь никак.

– А я не могу, понимаешь? Не могу.

– Ну тогда и сиди без парня, – злобно сказала подруга, хотела встать, но тут совсем рядом…

– Привет, девчонки! – услышала я и обернулась.

Давно уже я заметила, как он на меня смотрит. Ещё когда с Лёшкой встречалась, часто ловила на себе задумчивый взгляд Вани. Но тогда я гордо отворачивалась. Нечего типа смотреть – у меня парень есть. А Ваня настойчиво взгляд не отводил, и это, не скрою, нравилось мне. Ещё как нравилось.

Приятно осознавать, что ты нравишься сразу нескольким парням. Это расширяет границы и даёт поле для выбора. Я могу выбирать из тех, кому нравлюсь.

Только я буду делать этот выбор, а они будут соглашаться.

Тогда я думала, что осчастливлю кого-то. Но теперь поняла, Лёшку совсем не осчастливила. Это сделала какая-то дылда Ленка.

Ну и ладно, ну и пусть.

Зато теперь я могу отомстить с помощью другого поклонника, который не сводит с меня взгляда.