И когда из хрипучих громкоговорителей заиграла заунывная, скрипучая похоронная музыка, Айшу стало колотить не только от холода.

Мелодия разливалась по вагону, окончательно убивая надежду в людях. Из-за хрипа слов было не разобрать, но посыл был ясен: вы все скоро умрёте. Смесь духовых инструментов и скрипки, то утихала, то становилась через чур громкой, то замедлилась, то превращалась в польку. Искореженная версия цыганского похоронного марша.

Какой-то мужчина истошно завопил и бросился головой в стену. Он не смог разогнаться достаточно, чтобы разбиться в кровь или потерять сознание, поэтому повторил попытку. Его схватили сразу несколько человек, насильно удерживая на месте. Охранников внутри вагона не было, да им все равно было плевать, поэтому заключённые пытались сами справиться с обезумевшим мужчиной.

А динамики продолжали хрипеть, громкость была на максимуме. Лути тихонько заскулила, маленький мальчик вытянул шею, оглядываясь по сторонам. Кто-то начал рыдать, некоторые зашептали молитвы. И поезд медленно шел по рельсам.

Аминтас неожиданно поддался вперёд и сгреб Айшу в охапку. Девушка, до этого поглащенная музыкой, резко вышла из подобия транса.

— Твою мать, ты что делаешь?! — закричала она, пытаясь вывернуться.

— Не юлозь! Смотри, — он взял Айшу за подбородок и повернул ее голову в сторону входа.

В вагон вошли охранники. Все в военной форме и все как один с кислыми улыбками на лицах.

Айша замерла. Аминтас прижал ее поудобнее и одну руку запустил ей под куртку, к Лути. Девушка напряглась, но мужчина просто оставил ладонь у нее на талии. Теплую, чуть ли не горячую, ладонь.

Обезумевший мужчина продолжал кричать и вырываться, люди же уложили его на пол, заломив назад руки. Охранники остановились около них.

— Что это у нас тут? — спросил один из охранников. Он подошёл ближе и носком ботинка приподнял лицо безумца. Держащие его люди замешкались, не зная отойти им или остаться на месте. Охранник какое-то время смотрел в перекосившееся лицо заключённого и скучающе произнёс: — свинья на убой.

В следующую секунду он вытащил пистолет и выстрелил. Кровь забрызгала людей, что оказались рядом.

Вагон погрузился в тишину. Только мелодия продолжала хрипеть.

Айша прижала Лути так сильно, что собака возмущённо закряхтела. Аминтас сильнее прижал Айшу.

— Вы двое, — охранник указал на людей, все ещё державших безумца, — возьмите труп и за мной.

Двое подняли тело и медленно двинулись к выходу. Их молча провожали глазами. Наконец, музыка стихла, охранники покинули вагон и все замерло. Только теперь молчание стало еще тяжелее.

Убоюканная теплом Айша больше не пыталась вывернуться из объятий Аминтаса. Но все равно была наготове, в случае, если рука мужчины сдвинется хоть на сантиметр.

Аминтас посмотрел в сторону маленького мальчика. При взгляде на детей грудь мужчины всегда наполнялась тоской. Эти маленькие люди не были виноваты в своем рождении и совершенно не заслужили то, что с ними теперь происходило.

Это странное чувство жалости к детям у Аминтаса появилось очень давно. И если в его карманах завалялась монетка или сухарь, он тут же отдавал это встреченному ребенку. У него и сейчас был тот кусочек хлеба, но он уже предназначался Айше и Лути. Поэтому Аминтас мог только смотреть на этого мальчика с бездушным взглядом взрослого человека.

Когда-то давно он уже видел ребёнка с такими глазами. Тогда Аминтас ещё промышлял грабежем с «братанами» и накануне они как раз обчистили лавку для богатеев. К тому моменту, как он встретил того ребёнка, все изыски ларька уже были либо съедены, либо проданы, но один леденец все же залежался в кармане.

Аминтас увидел ее на тратуаре. Девочку лет девяти с абсолютно пустыми глазами. Уже много позже Аминтас узнал, что она была куда старше. Их много теперь таких, голод знал свое дело и не позволял детям выглядеть на свой истинный возраст.

На девочке была лишь растянутая майка, да узкие истертые штаны. Острые локти, голые тощие ключицы, растрепанные соломенные волосы, да сигарета в зубах. Вот что из себя тогда представляла Айша.

Многим позже Аминтас узнает ее по татуировке на шее. Странный изогнутый иероглиф, который сейчас растекся, как клякса.

По ней нельзя было толком понять, мальчик это или девочка, слишком уж исхудавшая. Но сам вид ребенка с сигаретой заставил сердце силача сжаться от тоски. Аминтас подошел к ней и протянул леденец.

Айша отшатнулась, будто он ее ударил. Она смотрела на него пустым взглядом из-под соломенной челки, и весь ее вид вырожал недовольство. Лути тогда рядом с ней еще не было.

— Это вкуснее сигарет, — пояснил Аминтас, положил леденец перед ребёнком и ушёл. Он уже знал, что этот образ останется у него в голове надолго и сделав пару шагов все же обернулся. Айши там уже не было. Как и леденца.

Она, кажется, действительно начала дремать. Айша уже и не помнила, когда чувствовала тепло и… безопасность. В первую их встречу Аминтас сильно напугал ее. Но для Айши первым их знакомством был день, когда она примкнула к мятежникам.

— Что ты тогда собирался сделать? — неожиданно спросила она.

— Когда?

— Когда пришёл ночью к моей постели.

Аминтас молчал. Айша выждала с минуту и произнесла:

— Просто ответь. Мне уже плевать, что ты собирался делать. Убить там, изнасиловать или ещё что. Просто интересно.

Аминтас продолжал молчать. Он хотел сказать, но его ответы казались ему слишком глупыми. Да и он сомневался, что Айша поверит, эта девчонка скорее прирежет бабулю с корзинкой, чем спросит действительно ли в корзине пирожки или все же коллекция огнестрельного. А ляпнуть что-то в привычной манере, вроде «Ты меня выбесила, вот и пришел задушить» язык теперь не поворачивался.

Так и не дождавшись ответа, Айша попыталась выкрутиться из хватки Аминтаса, но тот не отпустил:

— Метелка, что, не привыкла к вниманию прекрасных мужчин?

— Не привыкла, — созналась она, — а вот потные и уродливые давным давно надоели. Надоел, понял?

— Сиди и грейся, пока можно.

— Благотворительность тебе не идёт!

— Подлецу все к лицу.

— В твоём случае это не работает.

Лути, которую трясло под курткой Айши, наконец не выдержала и издала звук, похожий на хрюканье. Она выбралась из своего укрытия, а Айша и Аминтас не обратили внимания, поглощенные своей борьбой.

Все резко оборвала та же музыка из хриплых динамиков. Аминтас тут же отпустил Айшу, а девушка снова сгребла в охапку Лути. Весь вагон застыл в ожидании.

У Айши щипало глаза. Музыка всколыхнула напряжение в груди, которое, казалось, пропало. И теперь это напряжение грозилось превратиться либо в крик, либо в рыдания. Она слишком долго терпела.

Но ничего не происходило, музыка все шипела, а поезд продолжал свой путь во всеобщее никуда. И только теперь Айша обратила внимание, что двое людей, что выносили тело безумца, не вернулись.

— Они просто издеваются, — выдохнула она и слова стали облачком пара.

Аминтас ничего не ответил и, казалось, его мускулы превратились в камень. Лути снова тихо заскулила.

Из-за шипящих динамиков не сразу стало понятно, что поезд запел и сам. Что-то загудело, вагон пошёл дрожью, вспыхнула на пару мгновений красная лапочка под потолком и снова все затихло, шипящая музыка оборвалась.

Никто не смел шевельнуться.

— Страшно, метелка? — шёпотом спросил Аминтас и прежде чем она ответила, сказал: — мне тоже.

Айша удивлённо посмотрела на него. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем Аминтас рассмеялся. Больше половины людей вздрогнуло и посмотрело на него. Поняв, что это очередная подколка, дурацкая шутка, Айша впервые за все это время по-настоящему разозлилась. Она даже не отвесила Аминтасу пощёчину.

Молча встала в обнимку с Лути и также молча прошла в другой конец вагона. Её трясло, после объятий она, казалось, замёрзла ещё сильнее, и чувствовала стыд, хотя и не могла объяснить почему.