Не успел Илья добраться до своей квартиры, как сразу ему пришлось разговаривать по телефону с Серым, который, как и следовало ожидать, был очень рад халяве в шесть бутылок армянского коньяка. Жаль, конечно, что придется так раскошелиться, хотя, с другой стороны, пить-то его все равно они будут вместе, ну, может быть, еще Мешок присоединится.

Илья весь день провалялся на диване, пялясь в телевизор в попытках не вспоминать странную вчерашнюю знакомую. Ближе к вечеру снова позвонил Серый и сказал, что срочно нужно встретиться. Илья собрал себя в кучу и отправился к другу. Там ему отдали его же деньги, которые он так глупо вчера всучил Вилене, хотя и не все.

– Чего и следовало ожидать, – Илья бегло пересчитал деньги и криво ухмыльнулся. – Здесь не вся сумма.

– Ты же сам доказывал, что любая воспользуется халявными деньгами, пусть и не всеми, но хотя бы часть да возьмет, – Серый внимательно следил за реакцией своего друга. Как же Илью бесило это выражение всезнайки на его лице.

– Хватит об этом. Может, хоть тряпок нормальных купит, – Илья злился, и было отчего, ведь он потерял деньги, хорошо хоть, не все. Да еще придется потратиться на проигранный в споре коньяк. Хотя, его теория оказалась в очередной раз подтверждена. Все бабы – суки. Этот факт остается только признать окончательно. Спасибо и на том, что вернула большую часть отданной ей на сохранение суммы. В конце концов, сам – мудак.

– Ладно, Кречет, не заводись, ты проиграл в главном – ты с ней не переспал. Так что, вали за коньяком, а я пока Мешку позвоню.

Весь остаток дня три одноклассника просидели на кухне Кунаевых, попивая коньяк и обсуждая политику, бизнес и баб. Спиртное лилось рекой, горячие споры не утихали, а Илья все никак не мог успокоиться. Почему, ну почему Вилка отдала деньги не ему, а Насте? Он ей так не понравился? Или стыдно было, коль целый миллион себе оставила?

– Кречет, что-то ты сегодня в облаках витаешь. Все думаешь, как исправить свою неудачу и все-таки воспользоваться недотрогой? – Мешок подтрунивал над одноклассником, пытаясь заглушить собственные переживания по поводу подруги, свалившей без него на юга.

– Да пошел ты… Ни о ком я не думаю. Не вышло и не вышло. Других таких почти непробованных пруд пруди, – Кречет налил себе рюмку «Аиста» и, не дожидаясь никого, залпом выпил.

– Ого, а Кречет–то у нас запал, – Мешок явно нарывался на неприятности. Кречетов хотел уже было сцепиться с ним, но его остановил вопрос Серого:

– Серьезно?..

Глава шестая

Мария и Илья. 2 сентября 2019 г.

– Серьезно? То есть ваша с мамой встреча была инициирована всего лишь спором?

Время приближалось к полуночи, а в одноместной реанимационной палате одного из частных медицинских центров Санкт–Петербурга, у кровати находящейся в коме сорокапятилетней женщины сидели двое – мужчина ее возраста и молодая женщина – ее дочь и человек из прошлого, роль которого в жизни своей матери дочери еще только предстояло выяснить.

Благодаря тому, что главврачом здесь был тоже человек из прошлого, этим двоим позволялось очень многое, в том числе и практически круглосуточно находиться возле нее. Это было первое их совместное, если так можно выразиться, дежурство. Общее горе еще не сделало их близкими. Им только предстояло узнать друг друга, чтобы общими силами попытаться помочь вернуться к жизни значимому для них обоих человеку.

– Да. Это была тупая попытка великовозрастных бездельников поразвлечься.

– То есть мама была для Вас всего лишь каким–то одушевленным куском мяса, с которым можно было поступать так, как хочется, совершенно не задумываясь о ее чувствах?

– К сожалению, да. Мне очень стыдно. И все эти годы я чувствовал свою вину перед ней, но ведь и она тоже оказалась хороша, присвоив себе чужие деньги, – Илья неотрывно смотрел на практически неживое лицо Вилены. – Не понимаю, почему она их взяла? Этот поступок совершенно не соответствовал той Вилке, которую я узнал позже, но, признаться, эти деньги всегда незримо стояли между нами, хотя миллион по тем временам был не такой уж и большой суммой. Что тогда можно было купить на миллион? Кожаную куртку на базаре. Но сам этот факт.

– Честно говоря, я с огромным удовольствием залепила бы Вам пощечину, но мама меня воспитывала в уважении к старшим. Я вот понять не могу, почему Вы сразу не расспросили ее об этих самых деньгах? Было так сложно прийти и потребовать, чтобы она вернула недостающую сумму? А после того, как Вы на маму поспорили, я бы сама потребовала с Вас компенсацию за моральный ущерб.

– Ну, наверное, в глубине души я понимал, что заслужил это, поэтому и не стал ничего выяснять.

Мария сидела на диванчике, на котором ей предстояло спать очередную ночь, тогда как Илья Валерьевич расположился, сняв ботинки и подогнув под себя правую ногу, в удобном кожаном кресле, белого, в тон всей палате, цвета, стоявшем в ногах больной. Они еще избегали смотреть друг другу в глаза, один – от какого-то непонятного смущения, другая – от раздражения, все никак не проходящего, даже несмотря на целительное общение с мужем.

После последней фразы Ильи Валерьевича в палате наступила не совсем удобная тишина. Мария какое-то время смотрела на мать, словно ведя с ней диалог, а потом решительным жестом открыла сумочку и достала из нее тетрадь далеко не первой свежести, открыла ее практически в самом начале, перевернула буквально одну–две страницы и прочла:

– «Позднее в сумочке я обнаружила целую пачку крупных купюр. Большого труда стоило мне вспомнить, что после того, как мы с Ильей вышли из его дома, он отдал мне эти деньги, причем даже не объяснил, зачем, а может быть, я просто не помню причин? Он же спьяну мог вообще забыть о том, что отдал эти деньги мне! Думаю, что я поступила правильно, вернув вчера их Насте. Честно говоря, я даже и не знаю, сколько там было. Но больше меня волнует другое: понравилась ли я Илье, вдруг он меня даже видеть не захочет, а из-за этих денег он вынужден будет встречаться со мной?

Нет, пусть уж лучше сам решит, нужна ли я ему. Если нужна, то он знает, где меня искать, а если нет, так пусть лучше и не появляется».

– Что это?

– Это отрывок из первой записи в дневнике моей матери, о котором я Вам говорила.

– Но из него следует, что она не оставляла себе эти долбанные деньги, то есть получается, что их забрали Кунаевы? Но как так-то?

Илья встал и нервно заходил по палате, совершенно не обращая внимания на то, что ходит в одних носках. Мария с живым интересом наблюдала за действиями мужчины, который спустя столько лет узнал правду о камне преткновения, не позволившем когда–то обрести ему свое счастье. В одно мгновение лицо этого человека стало серым, словно из него выкачали саму жизнь. Он остановился у постели матери Маши, сначала очень осторожно коснулся ее руки, а потом и сам наклонился к ней, чтобы нежно поцеловать ее лоб.

Мария с замиранием сердца следила за его действиями. Почему-то совершенно не к месту ей вспомнились слова из какого-то сказочного фильма о поцелуе истинной любви, призванном разрушить злые чары и пробудить заколдованную красавицу ото сна. Но как бы она не тешила себя надеждой, чуда не произошло. То ли поцелуй был неистинным, то ли раскаяние фальшивым, то ли просто время уже ушло, обесценив их чувства. Молодая женщина неслышно выскользнула из палаты, чтобы принести им двоим кофе из стоявшего в дальнем углу коридора автомата.

– Может быть, выйдем на воздух? – Илья Валерьевич подошел к девушке, когда она уже один стакан держала в руках. – Давай я тебе помогу.

– Да, идемте, подышим. Это Вам, – Мария протянула Илье Валерьевичу большой стакан кофе. – Надеюсь, Вы пьете черный с сахаром?

Илья утвердительно кивнул. Они молча спустились по лестнице на первый этаж, прошли мимо скучающего охранника и вышли на воздух.

– Тяжело, наверное, узнавать такое?

– Да, нелегко. Особенно принять тот факт, что только собственная глупость вперемешку с гордостью помешали стать счастливым.