Так узнал Хаубан, что девушку зовут Нэркэс. И еще раз заставил поклясться ее, что слово свое она не нарушит. Поклялась Нэркэс и велела Хаубану закрыть глаза. Он закрыл. Потом она велела открыть глаза… Несколько дней, говорят, гостил Хаубан в этом дворце. Девушки-служанки Нэркэс угощали его, пели песни ему. Но не мог Хаубан ни есть, ни пить. Видела Нэркэс — грустит Хаубан, не находит себе покоя. Пошла к отцу и рассказала ему все — от начала до конца. Так говорила она: Озеро, что зовется Шульген, Было с детства мне родным. Я беспечно здесь жизнь вела, Забот не ведая никаких. До своих восемнадцати лет Стрелков немало встречала я, Охотились многие на меня. И хоть метили стрелы в меня, Каждый раз ускользала я. Коль шубу уточки золотой Надевала на себя, — Земные соколы не замечали меня. Даже проворный ветерок, Чтоб мои волосы обласкать, Сквозь черноглавый камыш Хода выбрать себе не мог. Даже выдра средь камышей Не знала; как я плещусь в воде. Но в последний раз Подбили, когда была я уткой. А когда, облита луной, Я купалась — вновь меня подстрелили. На земле бы я умерла. Слово давши, себя спасла, Твоим именем клятву дала: Не разжигать меж нами огонь. Исходить тебе гневом нельзя, Не скупись, если что у нас Батыру бросится на глаза. Вот, отец, он и есть батыр, Что в гостях во дворце у меня; Клятвой связанная большой, Слово свое держала я — Втайне жил он в гостях у меня. Молви слово свое, отец, Слово, достойное моему. Мэргэн-батыр пред тобой стоит, Честь свою окажи ему, Чтоб доволен был гость во всем, Поднеси дары… Если ж нет, Если скупость затмит тебе свет, Сама я думаю за ним уйти. Услыхав от дочери слова такие, батша сначала удивился, говорят, потом задумался надолго — как бы избавиться от егета? Наконец, он сказал: Дочь, последний выход твой Был, как видно, в недобрый час. Чтоб в утиную шубу стрелять, Никто в стране не родился моей. Чтобы твои золотые косы Увидать горящими глазами, Подобных могущественных людей Не рождалось от матерей. Дочь, коль счеты мы с ним сведем Силой, хитростью ли — навек Мы избавимся от него. Не найдется такой человек, Кто бы мог тебя застрелить. Дочь моя, если найдем избавленье, Если тело его разорвем по кускам, И таким образом себя спасем, Больше у берегов Шульгена Не будет мужчины, Чтоб тебя подстрелить, Чтоб собой досаждать,— Ни единой души не будет. Услышав такие слова, Нэркэс решила смягчить сердце отца и сказала ему: Отец мой, он пришел сюда, Послушав меня. Он за утку принял, когда В меня, прицелившись, стрелял. Во второй раз меня найдя, Нежно он руками обвил. До сих пор этих рук тепло Позабыть у меня нет сил. Коль его кровь прольется, мое Тело судорогой сведет. Слово пламенное его Мое сердце навек оборвет. Не посягай на него, отец, Его кровь не проливай, За него ответит тебе сполна, Карымту 23 объявит весь Урал. Многого не требует он, На престол не метит твой, Нету умыслов у него, Чтоб на скот посягать живой.. Коль за дочь ты меня признаешь, Кровь понапрасну не проливай, Беззащитного гостя убив, Славу коварству не воздавай! Акбузата егету дай, Испытай его удальство. Если сможет коня удержать, Пусть на Урале развеет крылья. Выслушав мольбы дочери, надолго задумался батша. Потом, говорят, собрал своих визирей, позвал двенадцатиглавого дива по имени Кахкаха24 и попросил у них совета. И такой совет дал Кахкаха: Отдашь егету Акбузата, — Навеки силы своей лишишься. Выпустишь из рук узду Акбузата, — Своей дороги навек лишишься. Бусинкой покажется ему; Твой двуглавый аждаха Кошельком покажется ему; Твой трехглавый аждаха Кахкаха же, что держит страну, Ему покажется барсуком. Батша, вот мой тебе совет: Полно здесь девушек земных. Краше дочери твоей Дочь Масем-хана есть. Увидев ее, тот егет Про Акбузата забудет. И, сказав: «не колеблясь, беру»! — Только к ней душой устремится. Понравился батше совет Кахкахы. И решил он направить Хаубана вместе с Нзркэс во дворец, где жили похищенные на земле девушки. Батша подозвал к себе Нэркэс и сказал: — Желанья да сбудутся твои: Все, что хочет егет, отдам. Чтобы честь твою не уронить, Пусть все богатства наши осмотрит. Во дворец поведи его, Дворцовых девушек покажи, Без стесненья с ними пусть Поговорит он от души. вернуться Карымта — характерная для родового строя кровная месть. вернуться Кахкаха (фарсидское) — хохот. Язвительный смех. Так назван в сказании земной батыр, переметнувшийся па сторону дивов, драконов и других мифических существ. Образ Кахкахи фигурирует и в сказании «Урал-батыр». Он там изображен как отрицательный мифический образ. вернуться Турсук — кожаный сосуд для хранения кумыса и воды. |
