Бабушка Тамара не могла найти себе места с раннего утра. Непонятное беспокойство, может, хмурое уральское небо за окном или просто старческое настроение. Неизвестная волна депрессии накатывала волнами и заставляла нервничать без видимого повода. Это состояние охватывало Тамару всегда, когда привозили к ней внучку из города. Восьмилетняя непоседа, шумная и шустрая, как таракан, постоянно держала бабушку Тамару в напряжении совсем не детским увлечением. Больше всего Марта любила копаться на придорожных отвалах, выискивая «драгоценности», как она называла красивые камешки.

Урал – настоящая кладовая природных минералов, поэтому отвалы у дороги хранят в себе массу сюрпризов. Но дело это опасное – в их краях много лихого люда, да и не гигиенично это – копаться на обочинах дорог. Однако это хобби так увлекло девочку, что она отказалась от игрушек, а на полке в городской квартире была выставлена солидная коллекция минералов, тщательно отмытых и очищенных маленькими ручками Марты.

Вот и этим утром, накормив домашнюю живность, Тамара вернулась в дом, срубленный из вековой лиственницы ещё её дедом, не обнаружила внучку, только тёплая постель и огрызок яблока на дне мусорного ведра. Тамара рассердилась на внучку, и в первую очередь на себя – недоглядела, но занялась домашними делами, остыла, затем её отвлекла соседка, поделившаяся деревенскими новостями. Только готовя обед, женщина вспомнила о девочке. Съела одно яблочко с утра, голодная Марта уже давным-давно должна быть дома, где же она, как сквозь землю провалилась.

Это действительно было правдой. Девочка с утра пораньше побежала на карьер, вчера, возвращаясь с поляны, где они с бабушкой собирали ягоды, Марта приметила камень, похожий на брахиопод.

Опасаясь бабушкиного гнева, малышка просто пометила место розовым мелом, чтобы вернуться с утра пораньше с маленькой киркой. Едва проснувшись, она была на этом месте, и увиденное действительно было нужным камнем. Это был прекрасно сохранившийся образец. Восторгу малышки не было предела, камень был не тяжёлый, легко поместился в рюкзачок. Марта, уже совсем счастливая, собралась было бежать домой, чтобы позавтракать, как заметила на камне ниже странный золотистый отблеск. Спустившись, она обнаружила кусочек породы с блестящими металлическими вкраплениями, затем ещё что-то. Вдруг валун, на который опиралась её ножка, покатился вниз. Марта упала лицом вниз, и её потащило. Она очень испугалась, большие камни сверху легко могли сорваться и разбить ей голову. К счастью, этого не произошло, но сама она оказалась на дне оврага в совершенно безлюдном месте, где её ещё долго не могли бы найти или нашли дикие животные. Картину завершал крик ягнёнка и череп, увиденный девочкой. Марте по-настоящему стало страшно, она села на камень, крепко прижала к себе рюкзачок и громко заплакала.

Из-за громкого плача она не услышала шагов позади себя. Когда её кто-то тронул за плечо, резко подпрыгнула от страха и совершенно растерялась в первую очередь от ярко-синих глаз, в упор смотревших на неё. Во-вторых, от радости, что она наконец-то не одна, в-третьих, от страха, что это за человек в таком месте, и не причинит ли он ей вреда. Всё смешалось в её маленькой голове, первой реакцией её был громкий крик:

– Бабушка, помоги!

– Ты потерялась что ли? – спросил её парень в рабочей одежде и перчатках, с киркой и мешком, – успокойся, я с тобой. – Он не подходил к ней больше, чем на несколько шагов и как-то непонятно пах приторно-цветочным ароматом. Марте стало страшно до жути.

– Да не то чтобы дорогу не знаю, но выбраться не могу, – ответила она на всякий случай, сжимая в руке кирку покрепче.

– Пойдём, здесь тропка есть, ты с хутора Тамары, девочка?

– А вы откуда знаете? – удивилась Марта.

– До деревни совсем далеко, только у Тамары есть внучка из города, – спокойно ответил ей молодой человек, – не бойся. Дальше здесь идёт тропа, выходит к болоту, затем вверх на косогор, где будет хутор твоей бабушки, так будет даже короче, чем путь, по которому ты пришла сюда.

Действительно, так оно оказалось быстрее, тропинка прошла через горку, через лес, вышла напрямую к хутору. Странно, что об этой тропе Марта не знала, и никто ей его не показал. Они, весело болтая, вернее, болтала только Марта, хвастаясь своими находками, поднялись к хутору. От леса до дома всего-то осталось обойти забор. Марте опять показалось странным, что здесь она никогда раньше не бывала, хотя идти было всего ничего. Удивительно.

Она обернулась, поблагодарила молодого человека и пригласила его в гости. Он ответил ей загадочной фразой:

– Спасибо, моя хорошая, мне нельзя, – и пошёл было, не оборачиваясь, как вдруг повернул голову и крикнул:

– Не ходи здесь, это не тропа.

Марта попыталась спросить: «Почему?» Но он уже исчез за поворотом.

Дома ей влетело на всю катушку, а когда она рассказала бабушке о человеке, который вывел её из леса, она еще получила.

Кроме ругани бабушка умыла её святой водой, зачем-то долго шептала молитвы, а на следующий день, сославшись на внезапно возникшие дела, отвезла в город к родителям.

По странному, внезапному стечению обстоятельств зимой бабушка вышла замуж за старого друга в Краснодар и переехала в тёплые края. На хутор в уральской глубинке мгновенно нашёлся покупатель, и больше Марта никогда в своей жизни не приезжала в эти столь любимые с детства места. Не приезжала и не видела, что на местном кладбище стоит памятник из чёрного мрамора молодому геологу, задранному медведем. Парень погиб за два года до её рождения. Красивый мужчина с необыкновенно красивыми голубыми глазами.

Дорогущий памятник с портретом, датами и декором в виде кирки и старого рюкзака из бронзы. Неизвестно, кто его поставил, но это бы единственный памятник, около которого каждый год в дату рождения и смерти появлялись красные гвоздики.

“Недостаточно средств”, – пропищала карта на кассе. Одномоментно пришло сообщение из банка: “Чтобы не допустить просрочки по кредиту и не платить повышенные проценты, внесите 92 600 рублей до 13 числа”.

Сегодня двенадцатое. Через час закончился бензин. В красной зоне он маячил последние несколько часов. Заболела голова, захотелось есть. “Нет, нет, – сказал я себе, – всё нормально, это временные неприятности”. “Даже не мечтай, – хищно улыбнулся мой Айфон, выскользнул из закоченевших пальцев и раскололся вдребезги. “Зашибись, – подумал я. – Чётко день пошёл, – потом я подумал, – где наша не пропадала”. Гордо заправился на баллы в Лукойле, пожрал на баллы Сбербанка, с радостью подумал, что жизнь наладилась, засунул стаканчик кофе в боковой карман, хотя никогда так раньше не делал.

По большому счёту, мне не везло уже года три подряд. Примерно года с 2015 я летел в яму, и она с каждым годом становилась глубже, края её всё рыхлее, а почвы под ногами всё меньше. Я старался отказаться от прежних буржуазных привычек, донашивал тяжёлый люкс и постепенно перешёл на масс-маркет, узнал, что такое экономия, узнал, сколько стоит ролекс в ломбарде, вкус доширака и научился гордо отворачивать мордальон от пафосных пригласов. В сторону “девушек на миллион” я перестал смотреть два года назад. «No honey, no money,» – чего уж тут.

Я так задумался, совсем задумался, задумался настолько, что двадцать лет водительского стажа улетели в тартарары в следующую секунду. Пятнадцать часов дня, свободный переулок, совершенно ошалевший старикан на Шевроле сделал меня лоб в лоб. Я в начале не понял, откуда дым и запах пороха, понял позже, когда увидел разорванный надвое руль Ауди и висящие, как сопли, подушки безопасности. “Хорошо хоть пристегнулся”, – подумал я. “Ага”, – ответил кофе из KFC и залил мне всё лицо. Занавес трудового дня.