Константин задумчиво кивнул.

— Звучит разумно. Следи за показаниями. Никто тебе мешать не будет.

«Влияют ли красные лучи на скорость? Интересный вопрос, коллега Гедимин. Но вот не уверен, что смогу на него ответить. Опыты проводятся непрерывно; я к ним допущен как наблюдатель, отвечает за них лично миссис Смолински, и даже она не даст вам уверенного ответа. Данных очень много, и все они противоречивы, — разброс от «не влияет» до «увеличивает на порядок» и, напротив, «уменьшает на порядок». Если вы наткнулись на что-то новое в этой области, было бы интересно с этим ознакомиться, — конечно, когда это перестанет мешать нашему пари…»

Гедимин досадливо сощурился. «Да, точно. Это может повлиять на пари… Досадно. Придётся думать самому. Продолжу наблюдения, может быть, что-то придёт в голову.»

— И что ты тут сидишь? — Константин, до того спокойно разглядывавший чертежи на экране телекомпа, повернулся к сармату. — Снял показания?

Гедимин потянулся за анализатором, но обнаружил, что его нет.

— Хольгер забрал, — пояснил Иджес — сегодня он сидел в «чистой» лаборатории и почему-то не спешил сбежать наверх. — Вот, возьми другой.

— Как можно что-то изучать, если даже проводить замеры в одно и то же время — задача величайшей сложности?! — Константин, передёрнув плечами, снова уткнулся в монитор.

Дверь «красного отсека» не была герметично закрыта, но, судя по красному светодиоду над ней, внутри кто-то был. Гедимин специальным сигналом предупредил, что открывает дверь, изнутри никто не откликнулся, и он вошёл и тут же был остановлен на пороге пронзительным воплем.

— Стой где стоишь! — Хольгер бросил на него короткий взгляд через плечо и ткнул пальцем в монитор. — Да, так и есть. Всплеск, рост, замедление… Теперь сделай шаг вперёд!

Гедимин мигнул.

— Ты не болен? — осторожно спросил он, шагнув в сторону Хольгера. Тот вскинул руку в останавливающем жесте и снова посмотрел на монитор.

— Ещё рост, но незначительный. Всё, остановка… Теперь можешь идти спокойно. Это изумительно, на самом деле, но я не могу понять причину. Как оно реагирует на тебя сквозь столько защитных экранов?!

— Реагирует — что? — Гедимин встретился взглядом с Хольгером; глаза химика светились красным, и он был явно взволнован — но ни о каком замутнении разума не шло и речи. — Что ты там увидел?

— Иди сюда и смотри, — Хольгер нетерпеливым жестом позвал его к монитору. — Видишь? Это показатель интенсивности сигма-излучения — того, что исходит от излучателя, внешнего потока. А вот это число — тот же самый показатель, но до того, как ты вошёл в лабораторию. Он вырос буквально за секунду. И ещё немного — когда ты сделал первый шаг. А вот теперь он выровнялся окончательно. И… можешь выйти и снова войти? Хочу уточнить данные.

Секунды три Гедимин не мог найтись с ответом. Хольгер ждал, нетерпеливо постукивая ногтем по краю монитора.

— Ты хочешь сказать, что излучатель… реагирует на то, что я вхожу в лабораторию? — Гедимин всё ещё надеялся, что химик шутит, но тот был предельно серьёзен. — Это невозможно.

— Я не первый день провожу измерения, — сказал Хольгер. — Невозможно или нет, но это так. Если ты не настроен сегодня помогать мне в опытах, я подожду до завтра. Будет то же самое, вот увидишь.

Гедимин посмотрел на монитор, потом на химика, снова на монитор — и на сам излучатель. «Если только это не эа-мутация… Возможно, начал расшатываться пол. Настил дрожит под ногами и смещает излучатель или датчики. Это и сбивает показания.»

— Сначала ты выйди и войди. А я посмотрю на монитор. Может, реакция не только на меня, — сказал он. Хольгер мигнул.

— Интересная мысль. Думаешь, дело в вибрации пола? Я тоже сначала так думал, но… Ладно, смотри сам.

Хольгер вышел. Створки разошлись и снова сомкнулись — как всегда, с одной и той же силой. Показания на мониторе остались прежними. Светодиод над дверью мигнул; Хольгер вошёл, тяжело топая по полу. Теперь мигнул Гедимин.

— Пытаюсь смоделировать твоё давление на пол, — пояснил химик. Сармат обиженно хмыкнул.

— Меня на ходу не перекашивает. А на мониторе всё то же самое. Хм… Дело не в вибрации, похоже. Но настил я проверю.

— Да сколько угодно, — отозвался Хольгер. — А я пока тут посижу. Посмотрю, когда излучение ослабнет.

В «чистую» лабораторию Гедимин возвращался в недоумении — настил был в порядке, и нигде сармат не нашёл участка, передающего незаметную вибрацию установке, да ещё с такой силой, чтобы внутри неё смещались датчики или источники излучения. Закончив с полом и стенами, он проверил саму установку — и реактор, и излучатель были экранированы надёжно, и вероятность, что какой-то пучок излучения отражается от Гедимина или его оборудования и как-то влияет на свой же источник, вплотную приближалась к нулю. «И монитор не сбоит,» — сармат вспомнил результаты последней проверки. «Всё исправно. Может, проверить Хольгера на эа-мутацию?»

Химик догнал его через полминуты, уже у дверей «чистой» лаборатории. Он хотел схватить Гедимина за плечо, но сармат отступил в сторону, и Хольгер остановился в недоумении.

— Что случилось?.. Я хотел только сказать — было небольшое уменьшение. Вот, смотри, я заснял монитор. Вдруг не поверишь…

Он показал Гедимину фотографию на экране смарта. Гедимин мигнул и, оттянув маску, прижал пальцем веко, — сегодня его часто удивляли, и глаза начинали уставать.

— То, что было до моего появления, тоже заснял?.. Я думаю заменить монитор. Возможно, где-то отходит контакт.

— У твоего оборудования? Отходит контакт? И ты не в курсе? — Хольгер усмехнулся. — Хорошая шутка, Гедимин. Я хочу ещё кое-что проверить. Когда нас тут нет, излучение тоже может… мигать. Если я попрошу Хильду снять показания — когда мы уходим, когда нас нет, и когда мы возвращаемся — ты позволишь ей войти в «красный отсек»?

Гедимин слегка сощурился — пускать посторонних к реактору ему не хотелось.

— В защитном поле и только до монитора, — сказал он после секундного размышления. — Не хочу отвечать ещё и за её травмы.

Он покосился на свою обожжённую руку. Свежие рубцы уже не отличались от старых, а кожа на ладони стала ещё темнее. «Излучение усилилось, когда я… когда я взялся за излучатель незащищённой рукой,» — мгновенно всплыло в памяти, и сармат досадливо поморщился. «Здесь не может быть связи.»

Хольгер взял его за руку и притронулся к рубцу от ожога.

— Ты поранился в тот же день, когда излучение начало расти, правильно?

Гедимин отнял руку и спрятал за спину.

— Совпадение, — буркнул он. — Хольгер, включи голову. Какая может быть связь между мной и куском радиоактивного металла?! А лучше — сходи к медикам. Не хочу, чтобы ты превратился в слизь.

…Когда «научники» вернулись в барак, их встретила странная напряжённая тишина. В вестибюле было много сарматов — даже Гедимин, посмотрев на эту толпу, остановился и подумал, не пойти ли ему в общественную душевую вместо того, чтобы проталкиваться к нужной двери здесь. У стенда с объявлениями стоял Оллер и прикреплял ещё одно, обведённое траурной рамкой. Из толпы доносился голос Кенена.

— Что здесь случилось? — спросил Константин, увидев кого-то из сарматов-северян.

— Взрыв в Ясархаге, — отозвался тот. — Четыре тысячи трупов.

Гедимин снова почувствовал знакомую ноющую боль под рёбрами и глубоко вдохнул, чтобы ослабить её. Неслышно выйдя за дверь, он достал смарт, — не было смысла расспрашивать о том, что наверняка попало на все сайты новостей.

Вся первая страница была заполнена сообщениями из Ясархага — с момента катастрофы прошло уже полдня, и только «научники», занятые опытами, умудрились ничего не заметить. Гедимин читал, и его глаза медленно темнели.

«Корпорация «Шеньян»? Не знал, что у них были заводы на территориях. Хотя — почему бы нет…» — он вспомнил «Локхид» с его строениями, уже вплотную подступившими к АЭС. «Всего двенадцать тысяч рабочих? Три смены? Двум из них повезло…»