— Атомщик, тебе помочь?
Кенена передёрнуло, и он скользнул вдоль стены, одним прыжком добрался до вестибюля и бросился вверх по лестнице, едва не сбив с ног спускающегося филка. Линкен хмыкнул.
— Всегда можно подождать и поймать. Он тебе нужен?
— Нет, — Гедимин скомкал список и засунул его на самое дно кармана, под ненужные детали и их обломки. «Не вышло. Надо что-то придумать…»
…Прокатный стан уже был разобран, фрилолитейную печь решили не трогать — её конструкция не содержала в себе ничего нового, а Хольгер утверждал, что она пригодится для будущих опытов. Гедимин и Иджес запаковывали детали в ветошь и фрил, Айрон подавал им коробки. Константин разглядывал остывшие листы фэнрила, ещё не извлечённые из форм, и раздражённо отмахивался от Линкена.
— Один лист. Я сам рассчитаю, где какие точки, — взрывник стоял рядом со смартом в руке; Гедимин не смотрел на экран — и без того было понятно, что там картинка с ядерным взрывом. — Работы на день. Почему нет-то?!
— Линкен, ты утомил, — вздохнул Хольгер, убирая со стола ненужные колбы. — Станки уже разобраны. Нужна картинка — распечатай да наклей.
Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Линкен всё равно не мог этого увидеть — ремонтник сидел к нему спиной, заворачивая в скирлин очередную деталь.
— А зачем Ведомству наш станок? — тихо спросил у него Иджес. — Это же несложное устройство. Что, сами не сделают?
Гедимин пожал плечами.
— Распоряжение Ведомства. Дай сюда ленту.
Кто-то сзади прикоснулся к его плечу.
— Эй, атомщик, — вполголоса окликнул его Линкен. — Собери станок, а? Ненадолго, только сделать одну вещь.
— Иди к Константину, — ответил Гедимин, не оборачиваясь. — Он здесь командир.
Линкен протяжно вздохнул.
— Командир, говоришь…
…В разобранном виде прокатный стан занимал немного места — один сармат мог нести его в руках, не роняя по дороге детали. Гедимин завернул его в брезент и скрепил края — теперь «мешок» можно было закинуть через плечо. Сармат представил себе, как патрульный Нгылека несёт за плечом брезентовый куль, и едва заметно усмехнулся.
— Вот этот, — за спиной ремонтника Хольгер и Константин выбирали, какой из образцов фэнрила передать Ведомству. Готовых листов было три, все — с найденными в сети пейзажами, медленно изменяющимися с течением времени, — странные мохнатые деревья среди песчаных холмов, тростник и осока на берегу озера, хвойный лес, освещённый солнцем. Линкен смотрел на них, тихо фыркал и потирал шрам на затылке.
— Обезьяньи радости, — еле слышно проворчал он. — Нет бы сделать лисковую степь на берегу Ацидалии…
— Так искал бы картинки, когда надо было, а не совал всем под нос свой взрыв! — фыркнул на него Иджес.
Константин на секунду отвлёкся от образцов, повернулся к Гедимину, посмотрел на упакованный станок и кивнул.
— Готово? Теперь иди и сядь. Хватит смотреть на дверь!
Гедимин изумлённо мигнул — на дверь он не смотрел и тем более — не разглядывал её так пристально, чтобы это вызвало подозрения.
— Может, ты мне глаза заклеишь? — недобро сощурился он, отходя к верстаку. Северянин опустил руку на рукоять станнера, прикреплённого к поясу, на виду у всех.
— Вёл бы ты себя как разумное существо…
— Мы так никогда не выберем, — раздражённо вздохнул Хольгер. — Я предлагаю лес.
На стене загорелся красный светодиод. Звуковой сигнал не сработал, и Гедимин запоздало вспомнил, что среди перерезанных проводов внутри стены был, кажется, один лишний. Константин резко выдохнул сквозь зубы, но говорить ничего не стал, только жестом отогнал сарматов от двери. Через тридцать секунд на пороге появился Нгылек. Двое патрульных шли за ним, и Гедимин, увидев их снаряжение, заинтересованно мигнул. «Скоро придут в экзоскелетах,» — подумал он, разглядывая лёгкую броню. На этот раз сарматы не прятали её под мешковатыми комбинезонами, все пластины и щитки были выставлены напоказ, как и усиленные станнеры в кобурах. «Пехотное снаряжение отряда зачистки,» — определил ремонтник. «А расцветка «мирная». Макаки, наверное, не приглядываются.»
— Научная команда за работой, — довольно усмехнулся Нгылек, обведя взглядом лабораторию. — И новое оборудование… Ну что же, Ведомство ждёт вашего отчёта по фэнрилу.
— Нам есть что сказать, — кивнул Константин. — Формулы, чертежи производственных линий, образец оборудования и конечной продукции…
— Забирайте, — Нгылек указал патрульному на брезентовый мешок. — Проверьте местные носители и сотрите лишнюю информацию. Патентное ведомство Австралии ничего не должно узнать, иначе у всех нас будут большие проблемы.
Хольгера передёрнуло. Гедимин, вспомнив отверстия в черепе и долгие попытки собрать память по кусочкам, едва заметно вздрогнул и положил руку химику на плечо. Тот прикрыл её своей ладонью.
— Это образцы продукции? — Нгылек подошёл к столу и посмотрел на разложенные там пластины. — Да, очень похоже на то, что мне показывали. Никаких проблем не возникло?
— Всего одна, — сказал Хольгер, вывернувшись из-под руки Гедимина. — Пластины состоят из нескольких тонких листов. Состав довольно пластичен, но не всегда стабилен.
— Что? — Константин повернулся к химику. — Не помню, чтобы слышал от тебя об этом.
— В отчёте по составу это есть, — спокойно ответил Хольгер. — Ты читал его?
Нгылек стоял, переводя взгляд с одного сармата на другого, но через секунду опомнился и поднял руку.
— Я ещё не читал ваш отчёт, но уже озадачен. Вам нужно время на доработку?
— Никакой доработки, — Константин сердито покосился на Хольгера и взял в руки лист фэнрила. — Всё готово. Хольгер слишком придирчив к мелочам…
Где-то на середине фразы Гедимин услышал тонкий, едва различимый звон. Когда Константин договорил, звук на долю секунды стал невыносимым, как впившаяся в ухо игла, — и оборвался грохотом. Лист фэнрила разлетелся тонкими длинными осколками, забрызгав и северянина, и Нгылека, и вставшего слишком близко Иджеса. Гедимин вынул из своего комбинезона стеклянную иглу и ошеломлённо уставился на чёрную каплю на её конце. Боль от тонкого осколка была слишком мала, чтобы сармат её заметил, — но плотный скирлин был проколот насквозь.
— Твою мать! — Иджес отряхнулся от стекла и зашипел, схватившись за порезанную шею. Гедимин, вздрогнув, шагнул к нему, но механик помотал головой.
— Царапина. Has-su, колется!
Нгылек отвёл окровавленную ладонь от лица и повернулся к патрульным, застывшим у входа.
— Медика. Трое раненых, мелкие осколки.
Константин молчал и тяжело дышал, только чёрная жидкость сочилась из-под пальцев. Ему досталось больше всего осколков, и Гедимин, оценив повреждения, поёжился.
— Да, насчёт нестабильности состава вы оказались правы, — ровным голосом сказал Нгылек, повернувшись к Хольгеру. — Я сообщу об этом Ведомству. Заверните другие образцы так, чтобы осколки не разлетались. Я заберу их в Порт-Радий.
…В госпиталь не забрали никого, осколки вынули на месте. Иджес обошёлся без повязок, Нгылек, едва дождавшись, когда его забинтуют, собрался и ушёл, Константину лицо заклеили почти полностью, только глаза, рот и ноздри виднелись из-под нашлёпок. Оставшуюся часть дня он был угрюм и молчалив, некоторое время выяснял что-то у Хольгера (тот пожимал плечами и качал головой), потом оставил его в покое. Гедимин, забытый всеми, думал, как получить нептуний из подручных материалов; всё упиралось в нейтронную пушку и некоторый объём хорошего графита.
…Восточный берег занесло ранним снегом — достаточно толстым, чтобы скрыть острые сучки и шишки под ногами, но слишком тонким, чтобы смягчить падение. Солнце давно зашло, из источников света оставался закреплённый на ближайшей сосне фонарь. Гедимин стоял к нему боком, медленно и осторожно разворачиваясь к одному из силуэтов в паре метров от него. Сешат Хепри подпрыгивала на месте от нетерпения и махала руками — на первый взгляд бессмысленно и бестолково, но стоило сармату перевести на неё взгляд, как вторая тень, немного в стороне от первой, приходила в движение. Мафдет Хепри медленно, шажок за шажком, пробиралась за его спину. «Да ну тебя!» — Гедимин резко развернулся, прижимаясь к дереву. Тут же тень мелькнула в воздухе. Сармат ударил наотмашь, отбросил противника, но тут же почувствовал боль в задетой голени — Сешат пиналась метко и очень больно. Отлетев в сторону, она припала к земле, сгребая в охапку снег и растительные остатки, сармат шагнул следом, но ударить в приоткрывшийся бок не успел — твёрдый кулак врезался в его подрёберье. Боль была несильной; сармат развернулся, чтобы выдать Мафдет затрещину, но поневоле остановился — внутренности будто скрутило в болезненный дёргающийся ком. Ударить он смог, но кулак только зацепил плечо; в следующую долю секунды что-то с огромной силой врезалось в грудину, и сармат повалился навзничь, пытаясь сделать вдох. На то, чтобы опомниться и встать, ему не дали и секунды, — два тела тут же навалились сверху.
