…С озера он вернулся поздно — на пустынном западном мелководье, на плоских камнях, легче думалось, и никто не лез под руку. Уже в комнате, сняв комбинезон, он на всякий случай проверил смарт и удивлённо мигнул — в почте было короткое сообщение от Крониона (он похвастался успешной пересадкой клонированного пальца ноги раненому сармату) и письмо из Лос-Аламоса (судя по объёму, с приложениями).

«Чёрт подери, коллега! Вот теперь вас действительно можно поздравить. Очевидно, вам запретили упоминать вашу новую работу — иначе я не понимаю, как вы можете молчать. Но на самом деле она не засекречена, и у нас уже обсуждают возможные совместные проекты с вашим научным центром. Вы подаёте большие надежды, и я рад, что ваше руководство наконец-то это заметило. Рано или поздно, я уверен, ваше имя войдёт в историю физики — или, по крайней мере, инженерии. К сожалению, я ничего не знаю о передаче образца — эти переговоры ведутся не в наших лабораториях. Но я буду настаивать на том, чтобы документация, переданная вам, была как можно более полной. Здесь не место для утаивания и нелепой секретности — этот проект важен для всего мира, без разделения по способу появления на свет.»

Гедимин смущённо хмыкнул и перечитал абзац. «Герберт уже всё знает. И я не ошибся, речь действительно об ирренции. Вот это будет настоящая работа…»

«Я прислал вам ещё две сигмаграммы — пучок лучей был пропущен через колбы с угарным и углекислым газом. Любопытно, заметите ли вы, в чём разница. Я специально настроил сильное увеличение для обоих снимков. Чем дальше, тем больше меня интересуют сигма-лучи и их практическое применение. Я надеюсь вывезти работающую модель сканера на Энцелад — она была бы весьма полезна для изучения подлёдного пространства. Лет двести назад предполагалось, что в будущем минералы будут искать с помощью гамма-излучения. Предполагающие сильно преувеличивали возможности гаммы, но, кажется, мы наткнулись на то, что они тогда имели в виду…»

Гедимин открыл фотографии, несколько секунд смотрел на них, затем помянул про себя уран и торий и высыпал на пол распечатанные снимки. Некоторые из них он сразу откинул в сторону — недостаточное увеличение мешало рассмотреть структуру, которая без труда читалась на последних изображениях. Сармат разложил самые крупные снимки в несколько рядов, сверяясь с подписями и судорожно вспоминая информацию о межатомарных связях, валентностях и степенях окисленности. «Так и есть,» — кивнул он собственным мыслям, переложив несколько изображений из одного ряда в другой. «Эти кванты выводят на экран полную информацию. Странно только, что эти отличия были замечены…»

Кто-то постучал в дверь, и Гедимин запоздало вспомнил, что не закрыл её на задвижку. Лёгкая створка от неосторожного прикосновения распахнулась и ударилась о стену, едва не сдув с пола разложенные снимки. Лилит, остановившаяся на пороге, растерянно хмыкнула.

— А! Вот почему у тебя горит свет. Смотришь картинки?

— Сигма-излучение реагирует на валентные связи, — не оборачиваясь, сказал Гедимин. — Когда будет составлен дешифратор, это будет очень неплохой сканер. Лучше, чем у косморазведки.

Лилит подобрала одну из фотографий, повертела в руках и положила на место.

— Сразу видно, что тебя перевели в учёные. Раньше ты донимал всех только реакторами.

Гедимин мигнул, недовольно покосился на сарматку — было очевидно, что она никуда уходить не собирается. Он собрал снимки, сложил их в ящик и, положив туда же выключенный смарт, сел на матрас.

— Тебе опять скучно и холодно?

— Только холодно, — ответила Лилит, расстёгивая комбинезон. — Никаких реакторов и никакой науки!

Гедимин фыркнул.

— Работа мозга хорошо согревает.

— Хуже, чем крупный тёплый сармат, — она положила руку ему на грудь. — А ты слегка остыл, атомщик. Несколько дней от тебя тянуло жаром. И глаза посветлели. Что, всё налаживается?

— Мир начинает выглядеть осмысленным, — отозвался Гедимин, прикрывая дверь. — Не хочешь перейти к нам? Там есть чем заняться.

— Этого мне ещё не хватало! — фыркнула Лилит. — Хорошо, хоть на станцию больше не зовёшь. Лежи тихо, атомщик. И по возможности — молча!

— Ага, понятно, — Константин в последний раз посмотрел на чертежи Гедимина, свернул их в трубку и засунул в тубус вместе со своими. — Хотя ход твоих мыслей я так и не понял, предложения выглядят разумными. Я добавляю немного от себя и… думаю, этого хватит.

— Про фундамент не забудь сказать, — буркнул ремонтник.

Лишние детали с верстака были убраны, модели механизмов — разобраны и сложены в ящики, немногие пострадавшие элементы остались лежать на виду в ожидании подрезки и шлифовки, листки с наметками Константин собрал и сложил в папку с пометкой «сжечь». Робот-уборщик, заново отремонтированный, ползал по стенам, вытирая невидимую пыль. Иджес захватил полверстака и пытался собрать из нескольких частей очередной «подарок» Ведомства развития. На помощь ему Гедимин отправил Айрона — и сам хотел бы присоединиться к механику, но Константин настоял на том, чтобы ремонтник сидел тихо и был готов к общению с руководством. Гедимин предпочёл бы чинить роботов-уборщиков или обрабатывать гербицидами градирню, но выбора у него не было.

— И долго нам сидеть? — сердито спросил он, когда прошло два часа с начала смены. Константин покосился на смарт.

— Нгылек на подлёте. Не дёргайся, атомщик, мы просто перед ним отчитаемся.

— Ты мог бы сам отдать чертежи, — буркнул Гедимин. — Я тебе зачем?

— Я не готов давать объяснения по твоим чертежам, — ответил Константин. — Я вообще не уверен, что твои предложения сработают.

— Ты проверял их, — ремонтник сузил глаза. — На своём телекомпе. И видел модели. Что опять не так?

В помещении коротко взвыла сирена и тут же замолчала, тревожный светодиод погас. Гедимин услышал, как сомкнулись массивные створки люка, ведущего на нижний ярус. Пришельцы передвигались тихо — значит, прибыли без экзоскелетов.

Сармат в униформе Ведомства переступил порог и молча поднял ладонь в приветственном жесте. Первыми ответили лаборанты, потом, чуть с опозданием, — Линкен и Константин. Вслед за сарматом вошли двое патрульных со станнерами, очень похожими на кое-как замаскированные бластеры.

— Константин Цкау, Гедимин Кет, Иджес Норд… — Нгылек вслух перечислил увиденных сарматов; было ощущение, что он пересчитывает их в уме. — Десять дней назад вы получили от Ведомства небольшое задание. Что можете сказать о ходе выполнения?

— Здесь готовые чертежи с внесёнными изменениями, — Константин протянул Нгылеку тубус. — Есть копии в электронном виде.

— Заберите и сотрите оригинал, — приказал Нгылек одному из патрульных. Лаборант Константина проводил его к телекомпу. Сармат из Ведомства забрал тубус и, не разворачивая, убрал под комбинезон.

— Ведомство ознакомится с вашими предложениями. Я в таких вопросах не компетентен. Но мне приятно видеть, что указания так быстро выполняются. Объект изучения будет доставлен через неделю. Пока у меня есть для вас ещё одно задание, которое не позволит вам заскучать.

Из-за своего стола поднялся Хольгер. Гедимин, оторвавшись от разглядывания деталей в руках Иджеса, развернулся к агенту Ведомства. Иджес, покосившись на ремонтника, отложил детали и толкнул в бок Айрона.

— Люди утверждают, что с сарматами легко работать, — усмехнулся Нгылек. — Не надо бить их током, чтобы они хоть что-то делали… Взгляните на эту вещь. Мы вывезли её с материка, и даже там это далеко не продукт серийного производства. Идут разбирательства вокруг патентов, Австралия и Атлантис не поделили некую формулу… Вот эта вещь. Вы наверняка видели нечто подобное и даже использовали в работе.

Он положил на верстак коробку и открыл её. Предмет, завёрнутый в чистую ветошь, был невелик — тридцать сантиметров в длину, пятнадцать в ширину — но Гедимин, взяв его в руки, почувствовал неожиданную тяжесть. «Изотопный источник,» — подумал он, и тут же его догадку подтвердил маленький значок радиационной опасности на нижнем торце устройства. Этот прибор был очень похож на генератор Арктуса — если не считать отсутствия излучателей и меньшие размеры.