— Мсьё Гедимин?

Сармат так и не понял, как «Рузвельт» с полным вооружением мог подобраться к нему неслышно. Экзоскелетчика не было у двери пять секунд назад; теперь он стоял там и загораживал проход широкой спиной.

— Фюльбер, — Гедимин сердито сощурился.

— Ожидаемая встреча, мсьё инженер, — продолжал «менеджер по персоналу», небрежным движением руки отгоняя от себя дрон-камеру. — Но я рассчитывал увидеть вас среди организаторов. В том году, как я слышал, вы показывали весьма интересный опыт для тех, кто интересуется ядерной физикой…

— Опыты покажут без меня, — отозвался Гедимин. — Я просто гуляю.

— Разумеется, мсьё инженер, — серьёзно ответил Фюльбер. — Главный корпус — отличное место для прогулок. Жаль, что не все сарматы с вами согласны.

Он обвёл стальной «клешнёй» пустое пространство между зданием и сарматами, обходящими его по широкой дуге. Никто, кроме Гедимина, не подходил вплотную.

Сармат огляделся — ни патрульных, ни охраны «Вестингауза» вокруг не было. Конечно, не стоило и пытаться пройти мимо Фюльбера без его согласия…

— Ты пропустишь меня в зал управления? — тихо спросил он. — На одну минуту. Я ничего не трону.

— Мсьё Гедимин… — протянул Фюльбер, задумчиво глядя на него с монитора.

— Если бы я хотел что-то сделать со станцией, я бы сделал, пока она строилась, — напомнил сармат.

— Резонно, — согласился человек. — Да, мсьё инженер, вам трудно отказать. Только пять минут, и ведите себя тихо.

…Один из операторов удивлённо обернулся на шум открывающейся двери и чужие шаги за спиной, странно хрюкнул и вскинул руку в приветственном жесте. Гедимин молча поднял ладонь с растопыренными пальцами и подошёл к щиту управления. «Всё работает,» — думал сармат, глядя на мониторы; он не видел своего лица, но чувствовал, как в груди теплеет, — если бы не маска, жёлтое свечение глаз отразилось бы в экранах. «Они ничего не испортили. Лучшего и желать нельзя.»

— Мсьё Гедимин, — стальная конечность прикоснулась к его плечу. Сармат кивнул и повернулся к выходу.

— На следующий июнь запланирована проверка систем отключения, — негромко сказал Фюльбер, спустившись в тихий коридор сбоку от машинного зала. — Ничего сложного, но мне хотелось бы, чтобы вы приняли в ней участие. С вашим руководством я договорюсь.

Гедимин мигнул.

— А нервные срывы? — напомнил он, криво ухмыльнувшись. — Не боишься за свою станцию?

— Мсьё Гедимин… — из экзоскелета донёсся усталый вздох. — Если я чему-то и научился, пока работал на «Вестингауз», так это соизмерению рисков.

…Желающих разглядывать ремонтные ангары было немного — несколько сарматов забрели туда, но вскоре, разочарованно ворча, выбрались к градирням, оставив Гедимина одного, и он прибавил шагу.

— Sata… — прошептал Хольгер, мягко спрыгивая с крыши в двух шагах от него. Глаза сармата горели красным огнём.

— Tiitzki, — отозвался Гедимин, останавливаясь у двери. Этот ключ он ещё не проверял в деле, и кодов сигнализации ему, по большому счёту, знать не полагалось, — но все клавиши и полагающиеся писки и щелчки он помнил твёрдо. Не прошло и пяти секунд, как массивные створки тихо разошлись, и сармат придержал их, пропуская Хольгера внутрь.

— Интересно, насколько это законно? — подумал вслух химик десять минут спустя, выходя из лаборатории со стеклянной чашкой в руке. На дне ёмкости поблескивала тёмно-синяя лужица.

— Никогда не понимал мартышечьих законов, — отозвался Гедимин. Он стоял посреди хранилища, рядом с защитным полем; дверь оставил открытой — сигма-излучение, так или иначе, просачивалось сквозь неё, остальное задерживал купол непосредственно над образцом. «А взрываться тут нечему,» — подумал сармат и тут же осёкся — с таким веществом, как ирренций, ничего нельзя было сказать наверняка.

— Со своим образцом такие опыты будут проводиться каждый день, по одному в час, — сказал Хольгер, проталкивая закрытую ёмкость с тёмно-синей жижей в жёлоб, ведущий внутрь защитного поля. Она прошла, но впритык. «Сделать нормальный доступ,» — отметил для себя Гедимин.

— Фонить будет? — запоздало спохватился Хольгер. Гедимин пожал плечами.

— Проверим.

Гамма-излучение под куполом было пренебрежимо мало, о серьёзном потоке электронов тоже речи не шло, — порция жидкого сивертсенита была вброшена под практически чистое сигма-излучение и, как и следовало ожидать, на него не отреагировала. Гедимин смотрел на жидкость, она лежала в стеклянной коробке, красноватые кольцевые разводы вокруг манипулятора стали ярче, но и только, — больше ничего не происходило.

— Сигма не годится, — заключил Хольгер, перенося ёмкость под небольшую щель в урановой сфере. Проём был оставлен, чтобы стравливать лишний газ, и напротив него на защитном куполе всегда светился зелёный блик. Хольгер остановил манипулятор напротив щели и указал Гедимину на светящееся пятно. Что он хотел сказать, ремонтник так и не узнал, — синяя жидкость, до сих пор неподвижная, всколыхнулась и растеклась по стенкам коробки, быстро меняя очертания. Зелёное пятно погасло, закрытое новым пузырём защитного поля — он сформировался вокруг сивертсенитовой лужицы и быстро уплотнился до полной непрозрачности. Хольгер перевёл взгляд на Гедимина и изумлённо мигнул.

— Ты это видишь?

— Активация, — пожал плечами ремонтник, перехватывая манипулятор и отводя от проёма. Бесполезно — защитное поле, сформированное до конца, так и висело на стальной «клешне» и таять не спешило.

— Да, активация так активация, — пробормотал Хольгер, недоверчиво хмыкая в респиратор. — Никогда такого не видел. Считанные доли секунды… Вот это был бы генератор, хоть против ядерного взрыва…

«И как теперь его оттуда забрать?» — Гедимин привёл манипулятор в движение и попытался затолкать коробку с сивертсенитом в жёлоб, но защитное поле застряло в отверстии. Сармат посмотрел на «пальцы» подвижного устройства и тут же вспомнил, что они не электризуются, — одно из требований техники безопасности. «Уран и торий…» — сармат досадливо вздохнул и сунул руку в карман. «Надо что-нибудь придумать…»

— Что случилось? — Хольгер удивлённо посмотрел на него. — Что-то не так?

— Сивертсенит застрял, — буркнул сармат, перебирая нужные и ненужные обломки в карманах. Ничего подходящего под руку не попадалось.

— Что?.. — химик взялся за манипулятор и растерянно хмыкнул. — Да, действительно. Константин завтра удивится. Никак нельзя расширить жёлоб?

— Можно, но не настолько, — отозвался Гедимин, оглядываясь на дверь. «Ещё Константина тут не хватало…»

— Я достану, — хмуро сказал он, направляя на себя генератор защитного поля. — Выйди и сделай себе купол. Придётся лезть внутрь.

— Heta! — Хольгер схватил его за руку — уже поверх защитной оболочки. — Не надо, Гедимин. Ничего хорошего не выйдет. Ты и так переоблучился за этот месяц.

— Я в поле, — отозвался сармат. — Выйди и прикройся. Работы на секунду, болтовни на два часа…

Отодвинув Хольгера к двери, он повернулся к урановой сфере. О том, что внутри лежит образец ирренция, напоминали только странные свечения на защитной оболочке. Гедимин представил, как зелёные блики растекаются по его рукам, и задумчиво сощурился. «Если приподнять не только купол, но и сферу, всего на секунду…»

Он выглянул в коридор. Хольгер, завёрнутый в защитное поле с ног до головы, молча вскинул руку. Гедимин шагнул обратно, закрывая за собой двери. Купол над урановой сферой растворялся долго, неохотно, слой за слоем, сармату показалось, что прошло полчаса, — и он, не тратя времени на возню с манипулятором, выдернул стеклянную коробку из его «клешни» и швырнул в угол. Шар плотного, непрозрачного защитного поля покатился по гладкому фрилу и остановился у стены. Сармат оглянулся на него и снова перевёл взгляд на сферу. Глубоко вдохнув, он осторожно развёл её сегменты в стороны и просунул руку внутрь.

Сквозь оболочку он ничего не почувствовал — только видел, как зелёные отсветы бегут вверх по предплечью. Рука наткнулась на что-то твёрдое, и сармат неловко провёл пальцем по невидимой поверхности. «Сквозь защитное поле ничего не поймёшь,» — с досадой думал он, вынимая ладонь из урановой сферы и тщательно подгоняя друг к другу сегменты. «Но я его всё-таки потрогал. Странные ощущения.»