Ошоби смотрел на него строго и мрачно.

– Ты дерзкий игрок, смелый и рискующий. Но повторяю тебе, что ты вмешался в игру, в которой не знаешь всех условий и правил.

– Скажите мне их. Я буду играть на вашей стороне.

– Вот как? А не на стороне Шогана?

– Шоган не враг вам.

Минуту оба молчали.

Погружённый в ночь дом спал. Мохнатая ночная бабочка порхала над пламенем зажжённой на столе лампы, едва не задевая её крылом.

Ошоби смотрел на свои сцепленные в замок руки, а Матэ – на него.

Он был уставшим с дороги, но очень решительным и возбуждённым. Скованный требованиями этикета, терпеливо выдержал полчаса необходимых вежливостей (здоровье Шогана, новости столицы, ураган над Эдо, сэппука главы клана Рикато), затем полчаса ужина (и тихий, ясный взгляд Нази, молчаливой, близкой и далёкой как никогда), дождался, когда хозяин наконец невозмутимо отправил её и слуг спать, и вот они вдвоём. И тёплая бархатная ночь над землёй.

– Хорошо. Оставим Шогана в покое. Так как дорого оцениваешь ты мою дочь? Жизнью?

– Если будет нужно.

– Представим… что кто-то потребует её жизнь. Неважно, по какой причине. Ты выкупишь её собственной. Ты убьёшь себя вместо неё. И обеспечишь её безопасность любыми путями. Ты согласен?

– Хорошо, – спокойно сказал Матэ. – Хотя я и не совсем понял, в чём тут дело… Значит, да?

– Нет.

Ещё минута тишины. Очень звенящей…

– Я не понимаю вас! – резко воскликнул Матэ.

Ошоби долго смотрел на него в упор.

– Матэцура, – наконец твёрдо сказал Ошоби. – Ты так легко соглашаешься, потому что твоя жизнь ничего для тебя не стоит. Так ведь?

Матэ молчал, не отводя глаз.

– Сколько раз за последнее время ты хотел сэппуки? Причем безо всяких серьёзных причин! Не говори мне о чести и позоре. Я воин, и не хуже тебя разбираюсь в подобных вещах. Я вижу одно: ты молод, красив, здоров, богат, имеешь высокое положение в обществе и славу лучшего бойца Японии, – букет всего, о чём только может мечтать самурай! И при всём этом – ты не хочешь жить! Ты пресыщен всем, – для полноты острых ощущений тебе не хватает только самоубийства? Сейчас у тебя появился объект новых вожделений – моя дочь, и сэппука временно отодвинулась на задний план. Надолго ли?

Матэ молчал. Быстрый ручеек пота вдруг блеснул на его виске…

– Самурай… «Пустота Зияющая» царит в твоей душе, и всё кидаемое в неё гаснет, тонет без следа, принося лишь тоску и неудовлетворение. Скоро она и тебя засосёт, как болото. Мне только непонятно, стоит ли это болото того, чтобы приносить ему такие жертвы?

Матэ откинулся всем корпусом назад. Непомерная усталость охватила вдруг всё его существо, и всё сделалось безразличным.

– Вы странный человек, – произнёс он медленно через минуту. – Я был готов к этому… и всё-таки я не понимаю вас! Может, это у вас какая-то китайская философия, и Нисан в качестве зятя подошёл бы вам куда больше… – Матэ почувствовал, что близок к истерике, и, боясь, что его прорвет, старался стиснуть зубы и замолчать. И всё же, не удержавшись, бросил:

– Не знаю, кого вы ищете для своей дочери?! Хотите, чтобы к ней посватался император?!

Ошоби на удивление мирно посмотрел на задрожавшие, побелевшие пальцы молодого самурая.

– У Нази есть Жених, Которого ты не знаешь, – спокойно сказал он. – Ты устал, Матэцура. Иди отдохни! Прохлада с моря - скоро рассвет.

***

За завтраком Этоми Ошоби невозмутимо произнёс:

– Нази, Матэ-сан покидает нас. У него срочные дела, но он оказал нам честь, посетив наш дом. Мне жаль, что вы так торопитесь, Матэ-сан! Надеюсь, вы передадите Шогану мои почтительнейшее приветствие и глубокое пожелание всяческих благ.

Нази заметила быстрый удивлённый взгляд самурая на хозяина дома, в котором ясно читалось: «За что?!»

Потом Матэ опустил глаза и больше уже не поднимал их до конца завтрака.

Она с тревожным изумлением смотрела на отца, но тот был само доброжелательное безмятежие.

После завтрака Матэ глухо попросил разрешения поговорить с Нази. Старый Ошоби очень любезно сообщил ему, что всё, что сочтёт нужным, он скажет дочери сам. Матэ хрустнул пальцами и вынужден был откланяться.

Старик тоже потребовал коня и проводил гостя по лесной дороге едва ли не до камакурской границы.

Девушка села на ступени веранды и не сходила с них, пока отец не вернулся. Широко шагая, он вошёл в дом, словно не заметив вопроса её встревоженных глаз. Нази пошла следом.

– Отец?..

– Получен вызов от корейского правителя, девочка моя! Думаю, скоро Шоган вызовет нас на совет. Как ты относишься к возможности ещё одного поединка в этом году, Независимый Свидетель?

– Матэ приехал из-за этого?..

– Не только. У него были и кое-какие личные проблемы. Думаю, теперь они разрешились. Итак, поединок?

========== Часть 6 ==========

Жёлтый кленовый лист мягко спланировал на гриву её коня. Нази бережно взяла его за черенок, не дав скользнуть на землю.

Осень… Осенняя дорога в Эдо…

Кто бы мог подумать, что её, неизменную домоседку, может порадовать эта поездка с отцом в столицу? Она всегда тосковала по дому, изо всех поездок стремилась поскорее вернуться в мирную тишину их усадьбы!

Матэ говорил, что Любование Осенними Листьями Клёнов ему ближе всего, что ранней осенью он любил в одиночку бродить по лесам.

Матэ… Всё пропитано этим именем – и прозрачные солнечные лучи, бьющие сквозь мозаику листвы, и дрожащие в них лёгкие паутинки, и бодрящий янтарный осенний воздух… Какая чарующая печаль разлита в ранней осени… Матэ…

– … Итак, принимаем решение! – Шоган авторитетно припечатал ладонью по бумаге. – Я рад, что моё мнение подкрепляется такими весомыми аргументами, как ваши, уважаемый Этоми-сан! Я тоже считаю, что поединок следует отложить на год; на чём и остановимся. Благодарю вас! – Шоган поднялся.

Встали и гости. Залитая светом обширная комната казалась голубоватой от высоты потолков. Солнечные пятна огромными квадратами лежали на полу.

– Я счастлив, что вы оказали нам честь своим приездом в Эдо! Вы и Назико-сан так редко удостаиваете столицу своим посещением… Уверен, вы сможете хорошо отдохнуть здесь и не пожалеете, что оказались моими гостями на этот раз! Я и мой воспитанник надеемся, что завтра утром вы окажете нам честь и примете участие в церемонии бракосочетания Матэцура-сана. Приглашаю вас от своего и от его имени. Обед, плавно переходящий в ужин; танцы, театральное представление, большая соколиная охота…

– Это большая честь для нас! – с достоинством поклонился Ошоби. – Осмелюсь узнать имя невесты?

– Мидори, младшая дочь даймё Асахары.

– Хороший выбор, – спокойно признал Ошоби. – Дом Оми Асахары славится безупречным воспитанием будущих жён. Будь у меня сын, я не колебался бы ни минуты. К тому же, это удачный способ примирить два непримиримо враждующих клана - для пользы общего дела Шоганата! Примите мои искренние поздравления!

– Ваше одобрение – честь для нас! – улыбнулся Шоган. – Как говорится, от мудреца прими и обличение с радостью, и благо тебе будет!

Ошоби сделал вид, что не заметил никаких христианских нот в комплименте Шогана, и ответил не менее изысканно:

– Ваша мудрость не нуждается в моих скромных советах, как солнечному сиянию не требуется подсветка фонаря. Рассудительность Шоганов Токугава всегда была залогом успешного и мудрого правления.

…На широкой лестнице парадного входа Нази на несколько секунд остановилась. Кленовый лист выскользнул из её пальцев и долго парил в сильной волне солнечного ветра. «Нази?» – обернулся к ней Ошоби, серьёзно и внимательно глядя в её побледневшее лицо. «Нет, отец, всё в порядке. Всё хорошо!..»

Но уже на другой день девушка поняла, что хорошего было мало. Она никогда не могла и представить себе, что эта боль – такая страшная! Она старалась углубиться в себя, не смотреть по сторонам. Сознание воспринимало происходящее кусками и пластами. Празднично разукрашенный сад, где происходила церемония… переносной алтарь… столики с жертвоприношениями… пышные белые облачения синтоистских священников – каннуси… речевой ритуал норито с традиционными каждениями и кроплениями… разноцветная толпа приглашённых гостей…