В колбе пахло все тем же обычным коньяком. Алиса осторожно пригубила жидкость. Коньяк, как коньяк. Может за дверями находится гипнотизер, который усыпил ее и сделал так, чтобы при пробуждении она не смогла его вспомнить? Тогда это очень крутой аттракцион.

Алиса осторожно примостилась на столике, за неимением другой мебели, рассеяно и почти незаметно для себя снова отхлебнула из бутылочки.

А чем же закончилась вымышленная история? Почему прервалась на самом интересном месте, без всяких объяснений? Впрочем, вымышленные истории всегда заканчиваются поцелуем героев, дальше начинаются никому не интересные будни. «А за объяснениями сходи к психоаналитику», – сказал ядовито внутренний голос. – «Почему ты в своих фантазиях на десять лет моложе, и почему ты – какая-то загадочная Галадриэль».

К психоаналитику это, конечно, хорошо. Но может есть способ попроще?

Вдохновленная еще одним глотком волшебного зелья из подземелья, Алиса решительно направилась к крайней левой двери и толкнула ее. Дверь не открылась.

Алиса постояла в нерешительности, постучала. Потом еще раз надавила на ручку, но на этот раз дверь была решительно и бесповоротна заперта.

Тогда Алиса сделала шаг вправо и очутилась перед второй задрапированной темной тканью дверью.

Та открылась легко и бесшумно. За ней была все та же пустота и темнота, что и за первой, теперь запертой.

Ее что, приглашают в новую историю? Или это будет продолжение первой, и она узнает, чем закончились отношения Стаса и ее альтер-эго?

Алиса пожала плечами и сделала шаг вперед.

Она почувствовала на коже ласковый теплый бриз, услышала шум моря и крики чаек. На этот раз она никуда не бежала, а напротив расслабленно и томно сидела в кафе, сжимая в руках темно-синюю чашку с ароматным кофе, одетая в белый кружевной передник официантки.

Шум прибоя. Запах моря. Ветер, как нежный любовник ласково касается щеки.

Звон проходящих трамваев. Запах кофе. Чашка кажется тяжелой в слегка ослабевших после болезни пальцах.

Каждый звук, каждый запах теперь ощущался по-новому, необычайно свежо и радостно.

Как интересно быть заново рожденной. Даже если теперь приходится немного поработать.

Алиса поднесла к губам темно-синюю фарфоровую чашку. Ее она вчера случайно нашла на рынке в сувенирной лавке, где местные торговцы все еще пытались торговать симпатичными безделушками, хотя туристский сезон безнадежно и неумолимо заканчивался. Конец сентября. Проходя по улицам, Алиса видела, как один за другим погружаются в зимнюю спячку красивые отели. На окнах закрытые жалюзи, никем не сметаемая листва отдыхает на каменных ступенях. Пока закрылись самые мелкие, но скоро дойдет очередь и до остальных. Зимой курортный город погрузится в анабиоз. Никого не будет: ни туристов, ни нанятого персонала, ни торговцев, ни местных жителей, потому что здесь таковых в принципе не имеется. Город живет с мая по сентябрь, в остальное время разве что полицейские и сторожа гостиниц уныло пинают воздух, пьют антидепрессанты и алкоголь, а почему бы нет, все равно ни преступлений, ни попыток нарушить покой мертвых отелей никому не придет в голову в этой тихой европейской стране.

Торговец уступил Алисе чашку за бесценок, видно уже отчаялся получить хоть какую-то прибыль и мечтал поскорее отбыть домой, избавившись от остатков товара. Чашка была ручной работы, с витиеватыми золотыми буквами, изящно обвивавшими ее верхний край. «One day I will learn to be a fleeting thought in the vast abyss of this sky»5, – прочитала Алиса и решила, что пожалуй, первым предметом, который она купит после начала своей второй жизни не по острой жизненной необходимости, а просто потому, что хочется, будет именно эта фарфоровая вещица. Сейчас, сидя в пустом зале кафе и сжимая в руках чашку, Алиса слушала звуки и запахи, и ощущала себя именно так – не женщиной тридцати пяти лет, чудом выжившей после коронавирусной инфекции, затерянной в чужой стране и не особенно любимой в своей собственной, а легкой невесомой мыслью, покачивающейся где-то между хрустальным голубым куполом неба и вымощенными плиткой тротуарами.

Громкий раскатистый смех вернул Алису из нирваны к унылой действительности. В кафе, громко шлепая рыбацкими сапогами и о чем-то быстро и весело переговариваясь, вошли трое молодых парней. Первые клиенты сегодня. Приглядевшись, Алиса мысленно ахнула: вот так гости пожаловали! Смуглые, загорелые, с рельефными торсами рыбаки оказались вокалистами известной на весь мир испанской музыкальной группы «Frambuesa». Призеры Евровидения, победители музыкальных фестивалей, обладатели платиновых дисков и бессчетного количества влюбленных поклонниц были чудо как хороши, пели сладкими, как малина, голосами. «Пойдем, съездим в Питер, сходим на концерт», – уговаривала Алиса подругу в прошлом году. – «Фантастически красивые мальчики поют фантастически красивые песни». – «Да», – язвительно соглашалась подруга. – «За фантастически красивые деньги. Мне кредит надо брать, чтобы поехать на этот концерт.» Алиса потом жалела, что не поехала одна.

Но неделю назад, увидев на улицах Софии афиши, Алиса, ни секунды не сомневаясь, купила билет. Потратила почти все заработанные деньги, ну да неважно, когда еще выпадет такой шанс? Из-за локдауна они долго теперь не приедут в Россию.

И вдруг они появляются здесь, прямо в кафе, где она работает! Концерт у них только завтра, в столице. Судя по одежде и красным ведрам в руках, в которых что-то плескалось, знаменитое трио развлекало себя с утра морской рыбалкой.

– Доброе утро, леди!

От звуков нежного бархатного голоса у Алисы по спине побежали мурашки. Она поспешно встала, оправила фартук, и оставив недопитый кофе на столике, подошла к гостям.

– Доброе утро, леди, – по-английски обратился к ней Рафаэль, самый красивый из троицы. – Вы, то есть ваш повар, не может приготовить нам что-нибудь из этого?

Он поднял с пола красное ведро, в котором плескалась мелкая рыбешка. Алиса мысленно усмехнулась. Вряд ли Веско сильно обрадуется перспективе возиться с такой мелочью, но не отказывать же гостям заведения.

– Конечно, – вежливо кивнула она. – Синьоры предпочитают жареную рыбу или суп?

– М-м-м… – Рафаэль обернулся к друзьям, те пожали плечами.

Чиро, самый высокий из троицы, разглядывал Алису.

– Я бы сам кого-нибудь пожарил, – по-испански сказал он. – Например, вот эту рыбку. Сначала с одной стороны, потом бы перевернул и еще раз пожарил – с другой стороны. Давно никого не жарил.

Рафаэль вздохнул и закатил глаза.

– Я думаю, хорошо будет сделать рыбу на пару. С овощами, – мягко сказал Кристиан, обладатель голоса, легко перекрывающего без микрофона любой, самый громкий оркестр.

Алиса кивнула, забрала ведра и вскоре вернулась, принеся меню.

Она уже приняла заказ у Рафаэля и Кристиана, и быстро записывала в блокнот пожелания Чиро, как тот вдруг опять заговорил по-испански, будучи уверен, что болгарская девушка его не поймет.

– Красивые глаза у девчонки. И попа тоже ничего.