В этот послеполуденный час на площадке было непривычно тихо. Время было обеденное, все куда-то расползлись. Аппетита у Алисы сегодня не было совсем, и вместо того, чтобы отправиться вслед за остальными в столовую, она подошла к кофейному агрегату и уже взяла одноразовый стаканчик, как вдруг услышала откуда-то из-за спины громкий голос режиссера Василия Реутова, звавшего ее по имени.

– Алиса! Можно тебя на минуту?

Режиссер был невысок, довольно полон и слегка лысоват. Он быстро двигался по площадке, постоянно размахивал руками, пытаясь активной жестикуляцией донести до непонятливых собеседников, чего он от них хочет. От этого беспрерывного движения он обильно потел, так что ему то и дело приходилось вытирать лоб и лысину платком. Алиса остановилась в двух шагах от Василия, но даже на таком расстоянии почувствовала запах, напомнивший ей мужскую раздевалку в школьном спортзале, куда она однажды забрела по причине своей всегдашней рассеянности.

За спиной режиссера стояла широкая двуспальная кровать, на которой в данный момент лежали два полуголых актера.

– Грим поправить? – спросила она Василия. Инструменты всегда были у нее с собой, в кожаной наплечной сумке.

– Нет, взгляни, пожалуйста, на Стасика и скажи, как ты его находишь?

Алиса взглянула в лицо красивому артисту. Не увидев ничего нового в блестящей от грима физиономии, она машинально скользнула взглядом вниз и оторопела. Из одежды на исполнителе главной роли был только зеленый носок, причем одетый отнюдь не на ногу. Впрочем, в следующую секунду Алиса разглядела две тоненькие ниточки, тянущиеся по бокам и догадалась, что это все-таки не носок.

Она подняла голову и выжидательно посмотрела на Реутова, ничем не выдавая своих эмоций.

– Ну? – нетерпеливо спросил тот. – Как тебе Стас?

– Стас прекрасен, – невозмутимо сказала Алиса.

Актер радостно засмеялся.

– А как тебе его труселя? – возмущенно спросила Ирина, актриса и партнерша Стаса в постельной сцене, которую они сейчас репетировали. – Тоже прекрасно?

Сама она была одета в голубой кружевной пеньюар, красиво облегающий ее стройную фигуру. Рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам, сверкая в свете софитов. Ирина была очень красивой женщиной.

– Модные трусишки, – все тем же бесцветным тоном ответила Алиса, как всегда одетая в джинсы и свободное бесформенное худи. Рядом с Ириной она остро ощущала свою немодность и серость. – Кажется в интернете такие видела.

– Тебе нравится?!

Она пожала плечами. Не то чтобы ей нравилось, но… По правде говоря, ей очень нравился сам Стас, независимо от того, что на него напяливали костюмеры, но Алиса стремилась скрыть этот факт, как от съемочной группы, так и от самого Гущина, которому женского внимания и без нее хватало.

– Нет, подожди, не так, – вмешался Реутов. – Вот, скажи, что ты чувствуешь, глядя на такого прекрасного Стаса в модных трусишках?

– Эстетическое наслаждение от созерцания совершенного мужского тела.

Гущин снова захохотал.

– Ишь, обрадовался, жеребец, – проворчал режиссер, разочарованно вдохнув. – Я так и знал, что тебе тоже нравятся красавчики.

– Да, – покладисто согласилась Алиса. – Я такая же как все – вижу только красивую оболочку и совершенно не умею ценить содержание внутреннего мира.

– А так у меня и внутри все очень даже красиво, – радостно заметил Гущин.

Алиса мельком взглянула на мечту двухсот тысяч подписчиц инстаграмма  (Здесь и далее: организация, запрещенная на территории Российской Федерации). Мечта ласково улыбалась и строила ей глазки.

– Да ты вообще идеальный чувак. А смотреть-то зачем надо было?

– Да понимаешь, мы снимаем эротическую сцену, – досадливо вздохнул Реутов. – Костюмеры предложили вот этот вариант, а я как-то сомневаюсь. Может лучше нормальные трусы все-таки?

– Конечно, лучше! – безапелляционно заявила Ирина. – Это же просто порнография какая-то! Все будут смотреть только на его, извините, член в носочке. На наш диалог никто внимания не обратит.

– Зато подписчиц в инстаграмме станет на несколько тысяч больше, – заметила Алиса.

– Ну, в гробу я видел его подписчиц, – вздохнул режиссер. – Наверно, правда, не стоит… Иди, Стас, одень нормальные трусы.

– А вдруг в нормальных трусах я буду уже не столь прекрасен? – бархатный голос прозвучал прямо над ухом, но Алиса упорно смотрела себе под ноги, изо всех сил стараясь не покраснеть.

– Искусство требует жертв, мой милый, – рассеянно ответил Реутов, но тут же, догадавшись, что слова Гущина предназначались вовсе не ему, чертыхнулся с досады. – Алиса, блин, скажи ему что-нибудь, а то он не уйдет.

Девушка подняла голову.

– Стас, вы будете прекрасны в любых трусах, – спокойно сказала она, но актера ее холодный тон не смутил и он, еще раз улыбнувшись белоснежной обворожительной улыбкой, наконец развернулся и пошел в сторону костюмерной.

А Алиса пошла в другую сторону, надеясь, что Гущин больше не будет с ней флиртовать. Что ей с ним делать в таком случае, она решительно не представляла.

***

А девчонка все-таки симпатичная. И хоть, изображает безразличие, он ей нравится. Уж что-что, а такие вещи Стас Гущин в свои двадцать восемь лет научился понимать. Легкий быстротекущий роман с милой непритязательной девушкой, который в случае чего можно легко и быстро свернуть после съемок, что может быть лучше сейчас?

С актрисами Стас больше не хотел связываться – слишком требовательные, слишком истеричные, вечно обижаются на недостаток внимания с его стороны. Стасу было теперь лениво играть в эти игры. Почему нельзя просто проводить время вместе? Разговаривать, смеяться, чем-то делиться, наконец. Почему каждый раз начинается эта непонятная муть: ты не похвалил мою еду, ты не заметил мое новое платье, ты не подарил мне сто роз на месяц нашего знакомства.

Блин, не похвалил, потому сам я готовлю вкуснее, но я тактично об этом не упоминаю. Не заметил, потому что мы месяц знакомы, откуда я знаю, что оно у тебя новое? А розы тебе нужны только для того, чтобы в инстаграмме все увидели, что ты не хуже других. Я могу подарить, не жалко, только это ведь не от сердца будет. Но девушкам не надо было от сердца, им надо было красиво. Предложение повалятся в выходной день на диване с пивом и посмотреть кино вместо того, чтобы тащиться на модную тусовку, воспринималось почему-то как проявление эгоизма и свидетельство нелюбви. А Стасу, после рабочей недели, до предела заполненной съемками и репетициями, просто необходимо было выспаться и отдохнуть.

В общем хватит с него светских львиц, надо попробовать завести отношения с нормальной симпатичной девушкой, не желающей быть звездой. У Алисы, правда, характер тоже кажется не мягкий, Мегана она неслабо протроллила тогда. Но зачем-то же она ему приснилась, все-таки?

– Алиса, ты мне не поможешь?

Алиса в недоумении подняла голову. Она только что уютно устроилась на диванчике после небольшого перекуса и собиралась полистать ленты в социальных сетях. Пока в ее услугах не было необходимости, она собиралась позволить себе небольшой отдых у себя в гримерной. И что же, спрашивается, понадобилось от нее актеру Гущину, у которого, насколько она знала, на сегодня уже закончились все сцены, в которых он должен был сниматься?

Стас, не спрашивая разрешения, уселся рядом, держа в руке какие-то листки. Огромные, навыкате, серые глаза в обрамлении пушистых ресниц смотрели невинно и ласково. Именно так он смотрел на своих партнерш в романтических сценах.

– Чем помочь?

– Порепетировать сцену. Вот, – он протянул ей листы, – завтра снимать будем, а я не уверен, что справлюсь. Хотелось бы пройти пару раз по тексту.