Но в отличии от моего времени, расправы не произошло. Обнаружив, что христиане вместо того, чтобы разбегаться кто куда, собираются воедино, ихэтуани начали осторожничать и не напали сразу. Именно эта нерешительность и спасла бедняг. Пока повстанцы выясняли обстановку, пришла помощь, которую никто не ждал — к Пекину прорвался Селенгинский бурят-монгольский конный полк, который вёл сам Дансаранов.
С этого момента и начался исход на север. Кстати, ушли не только православные христиане. Спасая жизни, к ним присоединились представители и других христианских учений. По мере продвижения на север, к ним ежедневно присоединялись новые люди. Колонна беженцев сильно разрослась. Вышло из Пекина около тысячи человек, а к Амуру довели несколько десятков тысяч беженцев. Легким этот путь не был. Частенько приходилось пробиваться с боями. Сил одного полка для защиты такого количества людей было недостаточно. А число преследователей только росло. Видя это, Дансаранов вызвал ещё два конных полка: Баргутский и Чахарский. Этого тоже оказалось мало. Соплеменники войскового старшины по своим боевым качествам конечно превосходили китайцев. Выдержкой, выносливостью, храбростью и дисциплиной. Но и этого было мало для успеха. Пришлось применить принцип: "спасение утопающих — дело рук самих утопающих". На этом поприще хорошо потрудился сам отец Митрофан. Видя, что защитникам их везде не поспеть, он двинул в массы лозунг: "продай одежды — купи меч!" Красноречие его даром не пропало. Из вооруженных чем попало беженцев, с помощью наших военных советников было сформировано шесть пеших батальонов, позже названные Албазинскими. Настоящих албазинцев в этом таборе было не более сотни человек. В большинстве своём они состояли из тех, в ком проснулась воля к сопротивлению. И это были не одни мужчины. Среди добровольцев хватало женщин и даже детей. Настоящую воинскую силу они из себя не представляли, но бесполезными тоже не были. Так или иначе, но к берегам Амура вышли не жалкие беженцы, а вполне организованное Албазинское православное войско. Именно такое название и фигурировало в сводках нашей военной миссии в Маньчжурии и докладе командующего Приамурского военного округа.
Расселить этих людей проблемы не составило. Свободных земель вдоль Амура хватало. Средства на обзаведение хозяйством тоже нашлись. Оставалось только сохранить стихийно сложившуюся организацию и извлечь из этого пользу для России. А польза могла быть огромная. Со старой жизнью люди порвали. Соплеменники ничего кроме неприязни у них не вызывали. Организуй и настрой их соответствующим образом и мы получим верного союзника в тех краях. Так мыслилось мне. Но именно в этом у меня и возникли разногласия с Победоносцевым.
Возражать против необходимости иметь плацдарм на правом берегу Амура он не стал. Но по кадровому вопросу между нами возникли разногласия. Победоносцев, ссылаясь на дефицит подготовленных для такой работы людей, настаивал на том. чтобы новоалбазинцами продолжали заниматься члены православной миссии в Китае.
— Константин Петрович, я с этим никогда не соглашусь. Новоалбазинцев ждут непростые времена. Бросить на произвол судьбы людей, делом доказавшим свою веру, я как христианин, не смогу. Но не смогу я и доверить их тем, кто повел себя как трус, дезертировав с доверенного ему поста.
— Но ваше императорское величество, — начал возражать Победоносцев, — что они могли в той ситуации сделать? Кому принесла бы пользу их гибель?
Вот это фокус! Теперь понятно, откуда гниль завелась! Я конечно атеист и верующим только притворяюсь. Но и шутить с такими вещами не намерен. Что есть миссионер? Прежде всего, это человек, готовый и умеющий действовать в самой сложной обстановке. По идее, кому попало столь трудную и опасную работу не доверяют. По ним судят о самой церкви и вере. И требования к моральному облику миссионера намного строже, чем к рядовому священнослужителю. Именно так я и думал. Но оказывается, я думал неправильно! Оказывается, бросить паству на произвол судьбы и спасать свою шкуру, с точки зрения наших церковных боссов позволительно!
— Господин обер-прокурор, — вмешалась в разговор Аликс, — насколько я помню, Святейший Синод отказался осудить тот грех, что распространился среди офицеров Преображенского полка. Вы даже при мне говорили моему супругу про опасность такого действия. Так вот, каковыми грешниками не были преображенские гвардейцы, но я не могу себе представить того, чтобы офицер в опасной ситуации бросил доверенное ему дело и удрал прочь, спасая свою жизнь. Но даже если бы такой нашелся, его немедленно казнят товарищи по полку. И это люди, подверженные содомскому греху, но не забывшие, что такое честь. Но с кем сравнить нам грешников из Пекинской миссии? Они показали себя в деле намного хуже содомитов. Оставить такой грех без наказания — бесчестить нашу веру.
Браво Аликс! Вот уж припечатала, так припечатала! Нужно будет твою речь записать и через "сливной бачок" сделать достоянием широкой гласности! Сравнить этих уродов с содомитами — это здорово! Так, а обер-прокурора я сейчас дожму.
— Константин Петрович, как официальный глава нашей православной церкви, не надеясь на проявление должной решительности и твёрдости в делах веры со стороны высших иерархов церкви, я решил должным образом применить имеющуюся у меня власть, а потому приказываю:
Первое — Святейшему Синоду придумать и организовать примернейшую казнь тем, кто из трусости пренебрёг своим христианским долгом и бросил своих братьев на расправу язычникам. Что значит каким образом казнить? Повесить! За что? Глупый вопрос! Конечно за шею!
Второе — из числа казаков Забайкальского войска, отобрать для работы в качестве духовных наставников, людей грамотных, набожных, владеющих китайским и маньчжурским разговорными языками. Да плевать мне на то, что это будут сплошные старообрядцы! Главное — в Христа верует и за веру эту кого угодно убьет! И не только убьёт, но и паству убивать научит!
Третье — Святейшему Синоду из числа профессоров духовных семинарий найти тех, кто сможет в течении трех месяцев создать китайский алфавит на основе кириллицы. Это важно. Для албазинских христиан все эти иероглифы должны стать мерзкими языческими письменами.
Четвертое — образовать при Святейшем Синоде дисциплинарную комиссию, которой будет вменено расследование недостойных поступков оступившихся священнослужителей.
И последнее. Не вздумайте лукавить и пытаться проволокитить мои распоряжения. Если Синод не оправдает моё доверие, персональным делом этих людей займётся Поместный Собор. Мне его собрать не долго. Вот он и вынесет те решения, которые не решатся вынести эти господа.
Моё распоряжение привело в ужас весь Святейший Синод. Пожалуй последний раз с этой лавочкой в подобном стиле разговаривал лишь Пётр Первый. И потянулись ко мне на приём ходатаи, умоляющие меня о смягчении участи оступившихся собратьев. Но я был неумолим. Тогда святоши попытались зайти с другого боку. Мол нет такого обычая в христианских странах, чтобы вешать попов за уклонение от выполнения своего долга. Что о нас подумает весь христианский мир? В ответ на это я заметил, что раз им не нравится виселица, то не нарушая библейских канонов они вольны назначить иные казни. Например, сожжение на костре или побивание камнями. Ужаснулась даже сентиментальная Аликс, которая начала упрашивать меня смягчить своё сердце и назначить более гуманные методы исправления грешников. Разве их нельзя просто взять и расстрелять?
— Дорогая Аликс, вазелин нужно ещё заслужить! - видя, что она меня не поняла, пустился в более подробные объяснения, — казнь при помощи оружия, это для честных воинов, которые не запятнали своей чести. Но для того, чтобы тебя расстреляли, следует проявить себя с лучшей стороны. Извини меня, но бросившие своих товарищей в момент опасности, до расстрела не доросли. Расстрел — это награда для доблестных, а не поблажка предателям.
Тем временем слухи о скандале просочились в общество. Тут сказалась работа моего "сливного бачка" и жалобы самих иерархов. Эффект был совсем не тот, на который рассчитывали нытики. Наша передовая общественность впервые наверное поддержала не фрондёров в рясах, а самодержавие. "Распни их!" — неслись восторженные призывы из всех либеральных глоток. Не остались равнодушными и консерваторы. Их мнение выразила статья, размещённая в газете "Правда". Консерваторы требовали масштабных чисток среди церковных служителей. Пора избавить нашу церковь от примазавшихся и оступившихся! — такова была основная идея этой статьи. Правда, они были против того, чтобы этой самой чисткой занимался сам монарх. По их мысли, такие вопросы не должен единолично решать даже самый авторитетный из христиан. Это прерогатива Собора, который всё решит и всех рассудит. Соборность — основа православия и не дело христианам все свои заботы на государя перекладывать. Всего то и делов: собраться вместе, да решить по-хорошему, что с этими выродками делать: дрова на них тратить или на верёвку с мылом соборно сброситься?
