— Значит про океаны стоит забыть?
— Забывать не стоит. Особенно про Ледовитый и Тихий. Но там мы пока что работаем на перспективу. И начинаем действовать от обороны своих морских рубежей.
— Но тогда, ваше величество, нам всё равно потребуются броненосцы.
— Они у вас будут. Но не сейчас. Сейчас работаем от обороны!
Но самое главное новшество, внедрённое мною в этом году на флоте — Разведывательный Отдел флота, состоящий на данный момент из Информационно-аналитического отделения, Отделения агентурной разведки и Отделения операций особого рода. Именно сейчас, когда у меня благодаря "Неизвестным", появилась нормальная радиосвязь и даже отечественное производство радиостанций, я мог рассчитывать на более быстрое отслеживание обстановки на морях. Ради этого я затеял переделку подходящих судов в научно-исследовательские корабли. Корабли эти будут иметь двойное подчинение — Гидрографическому управлению флота и Оперативному управлению ГМШ. Надеюсь на то, что моряки не заплутают в двух ведомственных соснах и сумеют согласовать выполнение экипажами этих кораблей заданий двух заказчиков. Информационная составляющая войны: разведка, связь и аналитика, были слабым местом нашего флота. О чём я и высказал Дубасову.
— Надеюсь Фёдор Васильевич, что вашими стараниями мы исправим этот недостаток.
А ведь это не все проблемы, которые предстояло решить. Толку строить и содержать боевые корабли, если их могут легко потерять из-за некомпетентности командного состава корабля. Эти мысли у меня возникли во время визитов на корабли Балтийского флота. В составе моей свиты был один из консультантов "Неизвестных", представленный мне как Алексей Фёдорович, капитан второго ранга, Выпускник ТОВВМУ. При нас было проведено ряд показательных учений, которые можно было отнести к борьбе за живучесть корабля. Я разбираюсь в корабельных делах столько же, сколько и любой посторонний человек, но ведь Алексей Фёдорович имеет познания в подобных делах. Естественно, что это были знания и опыт иной эпохи. И вот нам показывают, как организована борьба за живучесть.
Она, по мнению консультанта, не выдерживает никакой критики. К его удивлению оказалось, что борьба за живучесть и подготовка к ней экипажа, дело старшего офицера.
— Что можно сказать по этому поводу? — высказался он, — низовое звено в порядке. Весь рядовой состав подготовлен вполне удовлетворительно. Знают куда бежать, где искать топоры, багры, ведра, кто их начальник аварийной партии и так далее. Но! К моему сожалению и недоумению на матросах всё и заканчивается. Уже начальники этих партий знают ровно столько же сколько и их подчиненные, а это уже не есть хорошо.
Не выдержала моя душа такого безобразия! Матом я конечно господ офицеров не крыл. Просто собрал их в кают-компании и с моего разрешения Алексей Фёдорович начал задавать вопросы. Разные. Например:
— В помещение попал вражеский снаряд. Разворотил несколько трубопроводов, порвал часть проводов. Что это за трубопроводы и провода и что вы в первую очередь скомандуете чинить?
Господа офицеры дружно впали в ступор. А он им дальше:
— А ведь вдумайтесь, может, оказался перебиты сигнальный провод из боевой рубки в машинное отделение и провод освещения гальюна. Как вы думаете в бою имело бы значение что из них будет восстановлено первым? Идем дальше. Обращаю внимание на крайнюю скудность аварийного инструмента. Все те же топоры, брезент да аварийный лес. Опять задаю вопрос:
— Как вы вообще собирались чинить поврежденные трубопроводы и провода? Где ваши приспособления? Как собираетесь пробоины заделывать? Где готовые пластыри? Где мягкая проволока которой можно трубопровод клетневать? Где просто гвозди чтоб аварийный лес крепить? Где бугели-заглушки? Вы все решили в герои податься? Тушками своими пробоины заделывать собираетесь? И вы идете туда, где вполне возможно полыхает пожар, где хотя бы на лицах марлевые повязки? Задохнесь же быстро!
Полное непонимание вместо ответов. И похоже, что я понял гостя лучше, нежели моряки. А гость поясняет, что существует огромное количество приспособлений для устранения типовых повреждений, как-то пробоины, разрывы, обрывы и прочее. Это бугеля различных видов, раздвижные упоры, пластыри. Чтобы в аварийной ситуации не терять время на выстругивание из бревна какого-нибудь чопика. И не затыкать пробоины паропроводов матрасом прижимая его собственной грудью.
Ну и перехождит к самому главному замеченному им недостатку. А именно: как таковая, борьба за живучесть в масштабах корабля не ведется. Непонятно даже кто ею руководит. Общего замысла и цели нет. Ну, старший офицер рассылает отдельные аварийные партии, но что, он абсолютный специалист в корабельных устройствах? А есть ли у него возможность хотя бы оценивать аварийную обстановку? Нет! Он совместно с командиром бой ведет. И о чем здесь говорить? И получается, что том виде, в каком она есть, борьба за живучесть представляет собой набор разрозненных попыток устранить всёвозрастающий вал повреждений. Отсутствует анализ аварийной обстановки, прогноз дальнейших действий, парирование возрастающих угроз.
Господа офицеры в полном обалдении от этих речей. А вопросы гостя так и остались без ответов. И что делать? Натравить на это сборище водоплавающих моего дядюшку! В конце концов — флот это его епархия. Вот пусть не только ворьё гоняет, но и порядок образцовый наводит в своём хозяйстве. А чтобы ему очки не втирали, стоит ему в помощь подобрать кого-нибудь из соратников Макарова.
Зато с армией у меня дела шли гораздо лучше. Вернее не со всей армией, а пока только с гвардией и военной профессурой. Последние чётко уяснили мою мысль о том, что настоящая наука — это прежде всего цифры. Вот они и насчитали! На нынешних Красносельских маневрах тщательно отрабатывались их рекомендации на тактико-строевых занятиях. Что скажу? Плотности боевых порядков были уменьшены вдвое, но на мой взгляд боевые порядки всё-равно были избыточно плотными. Почему так? Видимо господа профессора продолжали верить в эффективность сабельных атак кавалерии против готовой к бою пехоты. А я знал о том, что кавалерия ещё послужит, но о лихих сабельных атаках можно больше не мечтать. Ближайшее будущее кавалеристов — быть заменителем мотопехоты. Я помню про то, что для действий механизированных войск годится только 22 % территории нашей страны. А значит, конникам скоро предстоит освоить драгунские повадки. Как этого добиться? Можно конечно просто приказать. Только в России не стоит уповать на силу приказа. Если наш человек уверен, что приказ идиотский, то и выполнит он его идиотским способом. Гораздо лучше в этой ситуации поставить его в такое положение, когда он сам поймёт: жить как прежде не выйдет!
Чем мне не нравились Красносельские маневры, так это обилием иностранных военных делегаций. Особенно французских. Те изгалялись над нами во всю. За нашей спиной конечно. Но ведь имеющий уши да услышит! Кое чего я слышал, хотя и виду про то не подавал.
Я не грешу на ту французскую армию, что была в этом времени. Нормальная армия! Её можно уважать хотя бы за то, что спустя полтора десятка лет, французские вояки без тени сомнения пойдут на немецкие пулеметы. В синих мундирах и красных штанах. В плотных боевых порядках. Это у них при защите Вердена скажут умирающие от голода и жажды люди: "Умрём, но из крепости не уйдём!" Есть за что уважать их нынешнюю армию! Но не лощеных особей, которые явились нас учить жизни. Так и хочется воскликнуть: "Мусью! Не учите русских, как нам нужно жить в России! Мы здесь живём уже больше тысячи лет. Живём и даже радуемся жизни там, где вы загнётесь без всяких пуль! Дался вам этот ваш "Элан"! Чего только вы на него молитесь? Считаете, что нам его не хватает? Так отойдите в ближайшие кусты и эланируйте друг с другом сколько душе вашей приятно будет"!
Молчу. Потому что не стоит обращать внимание на их глупые реплики за спиной. Мне сейчас важней настроение моей гвардии. А оно в разных полках разное. Преображенцы, семёноцы и измайловцы с нетерпением поглядывают на небо. Им надоело показушное занудство и хочется показать себя в деле. Они знают, что впереди тяжелый марш, но он им уже не кажется ужасным. Они к нему весь год готовились и хотят показать мне, что стыдиться за них не придётся. Зато Егерский, Московский, Гренадерский и Атаманский полки молят бога, чтобы погода была ясной. До них давно дошли слухи о "Лужском мучении".
