Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Этот вопрос я задал специально и как мне на него ответят, прекрасно знал. И присутствующие меня не подвели. Все, кроме Аликс и Георгия, начали объяснять мне, что стачка — уголовно наказуемое деяние и потому власть обязана прекратить её любыми средствами…

— Я это прекрасно и так знаю! Я только не могу понять, какой дурак сочиняет такие нелепые законы? С каких это пор, спор между хозяином и работником стал считаться злоумышленным деянием? На рынке люди тоже спорят о ценах, так что, потащим весь базар в участок?

— Но ведь хозяйство наше терпит при этом ущерб — вклинился в разговор Павел Александрович.

— Дядя Павел! Какой ущерб? Двадцать дней шли коронационные торжества. Вся страна ходила бездельная и пьяная. Вот где ущерб! Эти мастеровые вообще имели право все эти дни не работать и пить за наше здоровье! А ваши держиморды что творят?

Дальше, не давая дяде Володе сказать хоть слово, я продолжил макать его мордой в дерьмо, говоря о том, что закон законом, но нужно и голову вместе с совестью иметь. Что у нас для того и учреждена самодержавная монархия, чтобы правитель с помощью произвола прекращал действие дурных правил и законов. А законы эти бывают весьма дурны. Взять те же стачки. Господа фабриканты прекрасно устроились. Чуть что не так — требуют войск с полицией, ссоря при этом мастеровых с властями. А не пора ли эти гнилые порядки прекратить? Если мастеровой не бьет хозяина по мордасам, не устраивает погром, то какое нам дело до того, что он не поделил с хозяином? Пусть спорят и договариваются сами!

Как это ни странно, но изменить дурные правила согласились все. Впрочем, их дурость была очевидна. Покончив с этим пунктом, я перешел к другому. К поведению войск и полиции.

— Вот полюбуйтесь, что пишут наши нигилисты о поведении подчиненных нашего дяди Вальдемара, — начал я, демонстрируя собравшимся двенадцатый номер газеты "Правда".

"Правдой" меня на постоянной основе обеспечивал Зубатов. Центральный орган социал-монархистов в самом начале статей на острые темы не размещал. Сперва номера заполнялись материалом теоретического характера и потому газета выглядела слишком умеренной. Пришлось сделать замечание и положение исправилось. В этом номере материал был не просто острый. Он был убойный настолько, что не жалко было пересажать всю редакцию газеты вместе с Центральным Комитетом партии. И их посадят! Не всех, но многих. Зачем я это сделаю? А у людей должен быть соответствующий авторитет. Именно ради завоевания авторитета, партийный актив социал-монархистов сейчас и трудится в поте лица, добывая и распространяя шокирующие публику сведения.

— Вы слушайте дядя, слушайте! Не стесняйтесь! Поздно стесняться! Это ведь ваши люди ночами вышибали двери в бараках и выгоняли на улицу полуодетых людей. Какое тут христианское благочестие? Не дав женщинам одеться и успокоить детей, хватаете кого ни попадя!

— Ники! Так может быть всё это выдумано? Это ведь смутьяны пишут.

— Аликс! Смутьяны никогда не станут выдумывать о событиях, которые происходили на глазах у множества людей! Так что им верить можно.

Я продолжил перечислять указанные в газете факты, поглядывая на дядю Володю так, будто это он лично, вместе с полицейскими, по ночам тайно хоронил на Троицком поле, забитых насмерть людей, а днем на этом поле устраивал народные гуляния. Будто он вместе с казаками, посланными на разгон забастовщиков, под шумок грабил прохожих и насиловал в сторонке пригожих женщин и девиц. Видно было, что дядюшка к такому обращению не привык. Видимо его никогда в жизни не драло зверски начальство. Потому он растерялся и не знал что делать и как ответить. Да и моральной поддержки со стороны присутствующих он не получил. Аликс и maman смотрели на него возмущенными взглядами. Дядя Алексей тихо злорадствовал, а дядя Павел вместе с моим братом смотрели на Володю с презрением.

— Между прочим дядя, вашим сатрапам есть чем заняться. Вы в курсе, что на Неве в районе Рыбацкого, у вас пираты грабят идущие по реке пароходы и баржи? Ах. вам про то не донесли? Какое упущение! Ну я думаю, вы его исправите. Причем, немедленно. И непременно лично! А вы как думали, за вас царь будет все прибирать? Нет дорогой дядя, у меня не так: сам нагадил, сам за собой и прибери! Дядя Алексей именно этим сейчас и занят!

— Ники! Как ты можешь так говорить?

— Извините maman, больше в присутствии женщин упоминать merde не стану.

— Ники!

А дальше пошел подробнейший инструктаж по уборке дерьма. Дядя Володя обязан был немедленно, через столичные газеты объявить о намерении прекратить беспорядки и судить зачинщиков оных. А зачинщиками он объявит самих фабрикантов, которые по своей жадности, глупости или злому умыслу вызвали возмущение во дни всенародных торжеств. И судить их будут именно как зачинщиков. Что с ними сделают, меня не волнует, но в любом случае они обязаны выдать работникам деньги за коронационные дни и даже пятьдесят процентов заработной платы за время стачки. А чего они ждали? Устройство смуты в такие дни? За это можно и на каторгу загреметь. Кроме того им следует оплатить рабочим за лишние минуты, которые ежедневно, перед началом и по окончанию рабочего дня, они тратили на запуск и остановку машин. Должна быть прекращена практика чистки машин в нерабочее время и улучшена питьевая вода. Ну а с остальными проблемами можно позже разобраться.

По действиям полиции и войск. Дядюшке предстоит лично объяснить воинским начальникам и полицейским чинам, что встревать в спор между работником и работодателем о размере оплаты и условий труда — не их дело. Кроме того, стоит лично разобраться с творимыми безобразиями. Каким образом? Все просто дядя! Своим распоряжением формируете военно-полевые суды и пусть они судят насильников и мародеров в погонах. Да и беспредельщикам из полиции будет полезно предстать перед судом. Вешать их конечно же стоило, но к сожалению у нас плохо прикрыта китайская граница. Вот туда голубчиков и закатать.

Доверив наведение революционного порядка в Северной столице дяде Володе, я тем не менее полностью от этого дела не отстранялся. Тоже принял участие, но как бы из-за широкой дядиной спины. Аликс правда не поняла: зачем я так поступаю? О чем и спросила меня, когда мы остались одни.

— Понимаешь Аликс, дядюшка наш, как и прочие его братья, не привыкли трудиться. Их манера жизни: иметь власть, удовольствия, награды, почести и при этом не испачкать рук грязной работой. Мол есть для этого подчиненные, они все за меня и сделают. А подчиненныен тоже не дураки. У ленивого хозяина и работники ленивые. Вот и тонет их хозяйства в грязи и нечистотах. Можно конечно найти старательных людей, которые очистят двор от грязи, но зачем их наказывать грязной и неприятной работой? Мой принцип ты уже знаешь: грязь убирает сам грязнуля. Думаю, что трудовая терапия — это что поможет попасть в рай дядюшке Вальдемару.

— Ники. Я понимаю твой благородный порыв. Но ведь дядю Вальдемара много кто возненавидит.

— Эти самые "много кто" — дрянные люди. А ненавистью всякой дряни стоит гордиться. И когда он наконец предстанет перед строгим взором настоятеля обители святого Ипатия, ему будет что сказать в свой неизбежный час.

Аликс недоумённо посмотрела на меня и спросила:

— Что это за обитель такая?

— Это сокровенное предание дома Романовых. Я тебе его как-нибудь потом поведаю.

Итак, дядюшка приступил к чистке Авгиевых конюшен, подталкиваемый к активным действиям сотрудниками моей личной канцелярии. А шевелиться ему пришлось. Прежде чем затевать какие-либо реформы, я целый год наводил порядок в своем рабочем аппарате. Всякий служитель моей канцелярии, проявивший неисполнительность или нерасторопность в деле, получал перевод по службе в Заполярное Наместничество к Макарову. Грустная шутка о том, что человека отправили "Куда Макаров телят не гонял", уже была рождена местными остряками. Поэтому работали теперь людишки и за страх, а иногда и за совесть.

34
{"b":"767349","o":1}