— Ники! Наконец-то я вижу в тебе монарха, а не пародию на царя.
Не стоит удивляться таким словам. Пожалуй, только бельгийский монарх понимал, что я на деле являюсь подлой и жестокой сволочью. Большинство правительств оценивали меня как труса и размазню. Формированию этого мнения способствовала моё стремление избегать ненужных конфликтов. Что же господа, вам осталось недолго пребывать в этом благостном заблуждении! Вы ещё увидите¸ какова моя истинная рожа! Вы поймёте скоро, что за внешность двойника моих английских родственников, скрывается настоящий русский мужик. Мужика, который всегда вводил иностранцев в заблуждение своим выражением покорности. Зато в тот момент, когда сей смирный мужик внезапно поднимал их на вилы, они видели его истинную медвежью суть.
Итак, ставка англичан на внутреннюю смуту в самый подходящий для них момент, была мне понятна. Пусть и дальше питают надежды. Кстати говоря, дела у них сейчас шли не очень важно. Тибетская экспедиция кончилась поражением английских войск. Регулярные экспедиции англичан из Гонконга в направлении Кантона тоже удачными не были. А на реке Янцзы не утихало ожесточённое сражение между их флотилией и китайскими войсками, получившими от американцев неплохую артиллерию. Более того, задробив американцам путь на Панамский перешеек, англичане ничего не смогли противопоставить им в Китае. Неделю назад, в Нанкине Не Шичен провозгласил образование Китайской Республики. Практически сразу он отдал американцам в аренду на 49 лет город Шанхай с окрестностями. Поток американских товаров хлынул на внутренний китайский рынок, а Азиатская эскадра США обрела базу. Меня конечно это не радовало, но ничего поделать с этим я не мог. Только наращивать своё военное присутствие на Дальнем Востоке. И я это начал. Первой туда была переброшена Кавказская Туземная дивизия, которая вошла в оперативное подчинение командованию Бурят-Монгольского конного корпуса Северной Цин. Командующего этим корпусом, полковника Дансаранова пора уже было производить в генералы. Правда, это сделаю не я, а вдовствующая императрица Цыси. Ей уже сделаны нужные намёки. Вслед за кавказцами туда отправилась Вторая Закаспийская Туземная дивизия (евреи). Этим ребятам в любом случае следовало заранее обрести боевой опыт. Вместе с этой дивизией на Дальний Восток отправились добровольческие санитарные дружины, сформированные Маней Вильбушевич из своих соплеменниц. Их как раз и распределят по боевым частям Приамурского округа. В третью очередь туда перебросили польскую гвардейскую бригаду латышских егерей вместе с их будущим королём Андреем Владимировичем. Не отказались от поездки на край света и финские стрелки, имевшие права Старой Гвардии. Но самый смак был в том, что и русская гвардия была готова появиться там. С ней дела обстояли так: "Лужские мучения" только вначале вызывали недовольство у гвардейских офицеров. Все, кто был очень сильно недоволен, со временем либо подали в отставку, либо перевелись в армейские части, где служба была более спокойна. Зато те, кто остался и пришел на смену убывшим, воспринимали всё иначе. Они уже привыкли к тому, что для меня гвардия стала экспериментальным войском, в котором создаётся "Наука побеждать". Они даже гордились своей ролью и действительно готовы были идти к чёрту на рога. Нижние чины относились к этому тоже лояльно. На Восток, значит на Восток. "Наше дело убивать и умирать. А кого и зачем, про то господин полковник знает". Но не только русские части брались в расчет. Народно-Освободительная Армия Китая и войска Северной Цин должны были дополнить наши усилия. Отдельный вопрос был с Корейской Императорской армией. Она была не очень большой. В данный момент в её составе было 26 полков. Кроме полков регулярной армии, мы могли рассчитывать на "Армию Справедливости" — корейское народное ополчение. Тут возникали сомнения. Что регуляры, что ополченцы, никто из них не был в настоящем бою. А ведь именно им предстояло принять на себя первый японский натиск.
Но больше всего меня беспокоили внутренние дела в Корее. Согласно депешам нашего посла в Сеуле Павлова, в этой маленькой империи много чего держалось на королеве Мин. Умри она и дела там могут повернуться иначе. Все мог испортить формальный правитель Кореи, её муж — император Коджон. Потеряв свою энергичную супругу, Коджон был способен все усилия патриотов Кореи слить в унитаз. Не внушал доверия и его сын, крон-принц Сонджон. Этот молодой ещё человек тоже по натуре был не боец. Правда, выход был найден. "Неизвестные отцы" долго обхаживали королеву Мин, прежде чем она решилась на радикальные действия. Год назад, при загадочных обстоятельствах погибла супруга Сонджона. Принцессу Сунджонхё кто-то отравил. После отбытия траура, крон-принц женился на некой Тен, девушке из небогатого рода. Ну а осиротевшие дети были вывезены в Россию и для получения приличного образования, и для их же безопасности. Новая принцесса вполне пришлась ко двору, да и со свекровью неплохо поладила. То, что эта самая Тен ранее где то получила неплохое образование и воспитание, разумеется было чистой случайностью. Главное — девица, обладавшая от рождения твёрдым и непреклонным характером, могла в случае чего, энергично править страной. Не скажу, что крон-принц был счастлив в этом браке, но противостоять влиянию матери и новой супруги он не мог по свойствам своего характера. Династия продолжала существовать и править, а страна развиваться.
Кроме Кореи, внезапно возникла проблема Гавайского королевства. Отказываясь от его приобретения, я стремился и с американцами не поссориться, и заодно не позволить им создать на пути в Азию промежуточную станцию для их флота. Дальнейшие события показали, что я получил больше, чем мог ожидать. Установление австрийского протектората ничуть не улучшило положения Франца-Иосифа. Да он и не стремился хоть как то развивать подмандатную территорию. Всё, что было на Гавайях австрийского, так это резиденция губернатора, у которого не было ни войск, ни денег, ни поддержки среди местного населения. А население было пёстрым. Кроме коренных жителей архипелага, там осело немало американских китобоев и корейских да китайских работников. Русское влияние там тоже вначале почти не чувствовалось. Женитьба моего брата Михаила на гавайской принцессе, положило начало новой жизни для местного населения. Вместе с Михаилом из России прибыл его собственный двор и замаскированные под прислугу наши разведчики. Затем, "неизвестные" открыли представительство своего банка, а "Морвоенторг" в Жемчужной бухте получил возможность строить базу. Пока что коммерческого флота. Следующим шагом было увеличение количества наших бывших поданных. Практически одновременно с великим князем Михаилом, на острова прибыли некие "гавайские дворяне", которые довольно быстро организовали Дворянское собрание. Большинство внешних наблюдателей воспринимало это как забавную клоунаду. Вот только эти "дворяне" оказались далеко не клоунами. Местные начали это понимать после того, как я расформировал Сахалинскую каторгу. Судьба бывших каторжан сложилась по-разному. Всё зависело от того, кто и за что сидел. Одних убрали к Макарову за Полярный Круг. Другие, получили от меня помилование и статус вольных поселенцев там же, на Сахалине. Зато судьба самых неисправимых была иной. Их ссылали именно на Гавайи. Скажите: какой от этого толк? Огромный! Прибыв в сии райские края, они ставились перед выбором: либо быть рабами у американских китобоев, либо поступить на службу к одному из гавайских дворян. Вы понимаете, что предпочли выбрать эти сволочи. В итоге, каждый местный дворянин получил в своё распоряжение банду негодяев, по которым в любой иной стране, скорое свидание с виселицей становилось неизбежным. В дальнейшем, сочтя сей опыт удачным, я начал таким же образом "чистить" и прочие каторги, амнистируя попавших в дурную ситуацию бедолаг, отправляя к Макарову тех, на чьё исправление стоило надеяться и сплавляя на Гавайи неисправимых рецидивистов.
