Зачем я это всё затеял? Резона два. В рамках моего "Бельгийского проекта" мне требовалось подтолкнуть это королевство к тому, чтобы оно стало сильней в военном отношении. Король, который настолько серьёзно занимался укреплением обороноспособности своей страны, что тратил на это дело свои личные средства, мог много чего в этом плане сделать. Но у него была проблема — парламент. Эти уроды, опасались того, что король сосредоточит в своих руках слишком много власти. Тем более, что благодаря проведенным им реформам, он был популярен в народе. Во время правления Леопольда были закреплены права работников на создание профсоюзов и отмена обязательных трудовых книжек. Были приняты законы против детского труда; детям младше 12 лет запрещалось работать на фабриках, детям младше 16 лет запрещалось работать в ночное время, а женщинам моложе 21 лет запретили заниматься подземными работами. Рабочие получили право на возмещения в результате несчастных случаев, был законодательно утвержден воскресный выходной. Более того, если первых двух детей в семье, бельгийцы содержали на свой счёт, то уже третьего ребёнка содержал на свои средства сам король. Именно в этом парламентарии и усмотрели угрозу демократии. И потому частенько мешали королю проводить необходимые преобразования. Вот захотел Леопольд, чтобы важные для всех вопросы народ решал с помощью референдума. Разве это плохо? Смотря для кого. Либералы и социал-демократы считали, что это реакционно. Почему? А потому что весь народ страны подкуплен королём и потому проголосует так, как скажет король! И что делать неподкупным депутатам, если при такой поддержке, монарх сможет наложить вето на любое их решение? Поэтому они сказали твердое "Нет!". Демократия — это угроза самой демократии! Нам такого не нужно!
Соответственно, противились они и дарованию народу права на защиту собственной страны. Как Леопольд не бился, но всеобщую воинскую обязанность ему ввести не удалось. Бельгийская армия комплектовалась из добровольцев, набранных путём жеребьевки, допускавшей также найм заместителей. Мне такой хоккей был совершенно не нужен и я через мадемуазель Каменскую рассчитывал подтолкнуть короля на создание формально невоенных структур, повышающих оборонительные возможности страны.
И у меня это получилось! Забегая вперед, скажу, что задуманная мной авиационная почтовая фирма была создана. Причём, сильно уговаривать Леопольда не пришлось. Стоило ему озвучить идею о создании якобы коммерческой почтовой службы, способной вывалить на голову агрессору бомбогруз, он ни секунды не колеблясь, задал только один вопрос: "Сколько?" Ради того, чтобы в деталях оговорить этот вопрос, он не поленился даже нанести мне неофициальный визит.
— Мой брат! Делая мне столь щедрое предложение, вы наверняка подумали и о выгодах своей империи. Мне хотелось бы знать, в чём должна уступить России любимая мной Бельгия?
С этого момента начался самый жесткий и упорный торг. Леопольд оказался очень сложным противником и облапошить его было совсем нелегко. Итак, что я хотел от него? Прежде всего предотвратить продажу Конго Бельгии. А к этому его склоняла вся бельгийская верхушка. Дело в том, что щедрость короля в отношении собственного народа, возникла не на пустом месте. За всё платили несчастные конголёзцы, которых Леопольд превращал в свою личную собственность. И в средствах при этом не стеснялся. Пятнадцать миллионов погибших аборигенов — вот цена благополучия бельгийцев. Оппозиции конечно было плевать на страдания негров. Но на огромные денежные средства ей было не плевать. Она сама хотела ими распоряжаться, а потому вопила о бессердечной жестокости короля, не забывая при этом намекать на то, что после продажи ей своего бизнеса, она отстанет от него. Если это произойдёт, то я могу забыть о прежних своих планах. А мне это самое Конго нужно было позарез. Для чего? А смотрите сами.
Как известно, каучуконосы в России не произрастают. Можно конечно производить бутадиеновый каучук из того же картофеля, но во-первых до этого ещё далеко, а во-вторых, синтетическим каучуком не выйдет полностью заменить натуральным. В настоящий момент, потребный нам каучук поступает в из Голландской Ост-Индии, Французского Индокитая и Бразилии. Это не все места, где может произрастать гивея. В Конго она тоже прекрасно себя чувствует. И Леопольд приложил немало усилий для наращивания производства каучука. Продавать нам каучук никто не отказывался. И продавали. Но с существенной наценкой. Я же начал добиваться того, чтобы Леопольд позволил мне покупать товар непосредственно у производителя и доставлять его в Россию самовывозом. Не только каучук. В Конго много чего интересного есть.
— Значит, вы хотите, чтобы я разрешил вам создать на территории Конго две пароходные компании — речную и морскую? — насторожился Леопольд.
— Вообще то, компания будет одна, она уже создана и вывоз купленного товара будет осуществлять всего несколько судов. Надеюсь, это не принесет большого ущерба бельгийскому торговому флоту?
Я прекрасно понимал, что бью по одному из больных мест. Весь торговый флот Бельгии этого времени мог уместиться в одной небольшой рыбацкой деревушке. В плане морских перевозок, Бельгия сильно зависела от иностранных держав. Уже поэтому Леопольд был готов вложиться в наш "Морвоенторг" и предоставить ему базу в Конго. Конечно, это подразумевало его участие в дележе прибылей, получаемых компанией, поэтому торг между нами был зверский. В итоге, сошлись на том, что Россия получает право осуществлять внешние перевозки десятком морских судов и внутренние перевозки тремя десятками речных. Но Леопольд не был бы прирождённым дельцом, если бы не добился дополнительных выгод для себя. В данном случае — платы кровью.
Как я уже говорил, благодаря сопротивлению парламента, Бельгия имела незначительную армию даже в метрополии. Ну а для защиты колонии — личной собственности короля, тем более не разрешали вербовать поданных короны. Леопольд конечно нашел выход. Им были созданы так называемые Форс Пюблик — Общественные Силы. Преимущественно, в Force Publique служили африканцы, которые впоследствии стали бельгийским эквивалентом британских или германских колониальных войск (аскари). Большая часть Force Publique рекрутировалась из племён Восточной провинции, лишь часть армии составляли занзибарцы и племена Западной Африки. Воевать против местного населения или вести войну с арабскими работорговцами Занзибара, у этих ребят получалось. Но помимо этого, нужно было защищать владения и от серьёзных хищников — европейских держав. Леопольду нужны были более качественные войска. Вот он и предложил мне поставлять российских поданных для службы в колониальных войсках.
— Мой царственный брат! — радостно воскликнул я, — что же вы раньше про это молчали? Я с удовольствием пойду вам навстречу!
После этого я предложил ему немедленно открывать вербовочные пункты на Северном Кавказе и начинать работать с бедными, но очень воинственными горцами Северного Кавказа.
— Не следует считать их тупыми дикарями, — уверял я короля, — нам потребовалось немало времени и сил для их покорения. Уверяю вас, попав в хорошие руки, они превзойдут по доблести и выучке даже англичан! В моей армии и даже гвардии, служит немало этих чудесных людей. Но я не могу удовлетворить просьбы всех, кто желает служить. Поэтому для них ваше предложение будет приемлемым, если в цене сойдетесь. Кроме того, их главная добродетель — верность данному слову. Вы не разочаруетесь в этих последних рыцарях нашего времени.
Итак, договориться о создании особого Кавказского Легиона нам удалось. Условия службы были таковы: добровольцы вербуются на пять лет, оставаясь поданными Российской империи. Плата за службу — 38 рублей в год рядовым воинам. Что на порядок больше денежного содержания русского солдата. Кроме того, за счет местного населения, горцу выделяют в личное пользование в год по одной девственнице в качестве временной жены. Горец, выслуживший звание капрала, приобретает право на смену подданства. После окончания срока контракта, он имеет право самостоятельно его продлить, но в таком случае теряет подданство России.
