— А Вы, кажется, все-таки пытаетесь меня соблазнить, — Степа галантно открыл дверь ресторана и вышел вслед за девушкой на улицу, где сразу же вдохнул прохладный вечерний воздух.

— Что же, один-один.

— И куда Вас везти? — подойдя к машине, он снова включил в себе джентльмена и открыл перед девушкой дверь. С чего вдруг такая заинтересованность? А как же сообщение для Вали? Как же она?

— Куда хочешь, туда и вези, — резкий переход на «ты», более сладкий голос, легкое прикосновение к плечу. Таня села в машину, не спуская со Степы заинтересованного взгляда ровно до тех пор, как он не припарковался возле достаточно дорогой гостиницы, где у них не спросят документов, где их точно не потревожат и где не будет мыслей о Вале.

И чего женатым мужчинам не хватает в своих супругах? Что побуждает их к изменам? Неужели несколько улыбок, ласковый голос и пара касаний — все, что нужно для соблазнения женатого парня? Оксана никогда не понимала и не поймет этого. Даже сейчас, бесшумно надевая свое платье и глядя на рассвет она не могла понять: чего им не хватает?

Степа вовсе ее не знал, ему хватило ненастоящего имени и нескольких минут разговора, чтобы решиться на измену. Хотя, может быть, имя Таня — волшебное? Амелина чуть усмехнулась своим собственным мыслям. Конечно, это полный бред. Волшебный тут только Степан. Волшебный дурак, естественно. Нельзя быть столь легкомысленным.

Оксана взяла в руки свои туфли и без единого звука вышла из гостиничного номера, обуваясь в коридоре и спускаясь на ресепшн, где работал ее старый знакомый.

— Ну ты даешь, Окси, может быть, когда-то повторим?

— О, нет, спасибо, это только для одного очень важного дела, так-то я занята. Камера, я так понимаю, работала очень даже хорошо?

— Конечно, — молодой парень довольно улыбнулся, протягивая Оксане флэшку. — А что за дело-то? Уж не шантажом ли ты промышляешь?

— Да какого ты мнения обо мне, ай-ай. Просто хочу доказать подруге, что ее парень совсем не однолюб, — Амелина мило улыбнулась администратору и поспешно ушла из гостиницы, садясь в подъехавшую машину такси.

Через каких-то полчаса она уже окажется в их с Ритой квартире. С трудом переступит порог, вдохнет аромат ее духов, что так часто просто распыляет в воздухе, будто она здесь, спит в спальне, не дождавшись ее. Через каких-то полчаса она устало снимет дурацкие туфли на каблуках и кинет в угол комнаты платье, лениво шагая в ванную комнату. Через каких-то полчаса она очень долго будет смотреть в свое отражение в зеркале, в бесчувственные голубые глаза, что так давно не видели Марго. А после — снимет линзы и снова посмотрит в зеркало. Один глаз так и останется голубым, а второй окажется карим. Вот почему она так легко соблазнила Степу. Оксана такая же, как и он. Нули на ее запястье появились в момент ее рождения. У нее никогда не было соулмейта, она никогда не любила, не чувствовала трепетной тревожности перед самой важной встречей. Она никогда не боялась кого-то потерять, разбить кому-то сердце или стать несчастной. Она всегда была одиночкой, пока не встретила Риту. Пока не полюбила так сильно, что едва ли чувствовала отвращение от того, что только что спала с женатым мужчиной. Пока не полюбила так сильно, что влечение к Степе казалось вовсе незначительным на фоне того, что она испытывала к Марго.

И плевать, что Рита никогда ничего не узнает. Ни того, что Оксана «одиночка», ни того, на что ей пришлось пойти, дабы сохранить жизнь и судьбу девушки, ни того, что ее любят уже очень-очень давно. Так даже лучше.

Через какой-то час Оксана расплачется впервые за последний год. Она будет стоять перед зеркалом и плакать, потому что слишком тяжело, слишком больно и страшно. Слишком одиноко. Так, как не было никогда раньше.

Через несколько дней она распечатает снимки с флэшки, что ей дал знакомый администратор, сложит их в конверт и кинет в почтовый ящик квартиры Степана. Она будет знать, что он в командировке и что конверт откроет именно его жена — соулмейт Марго. Оксана почувствовала ее, сразу же, как зашла в подъезд, чтобы положить конверт. Почувствовала, но категорически решила ничего не узнавать, потому что это не ее судьба и не ее дело.

***

Достав из конверта фотографии и взглянув на первую, Валя тут же закрыла рот одной рукой от нахлынувших эмоций. По ее щекам тут же начнут течь слезы, которые прекратятся совсем нескоро. Она будет смотреть на эти снимки и плакать еще очень долго. Сначала сидя на пуфике в прихожей, потом укутавшись в плед в гостиной, а после — с бутылкой вина на кухне. Она будет плакать от боли, но эта боль едва ли сравниться с той, что она причинила Рите.

Очередной просмотр снимков, где четко виден Степа в постели с другой девушкой. Симпатичная длинноногая блондинка. Чем она лучше? Волосы белее? Ноги длиннее?

Вдох. Выдох.

«И мы снова играем в любимых».

========== Королева. ==========

Вот уже несколько дней подряд Валя безвылазно сидела в квартире, что внезапно стала ей совершенно ненавистной. Мебель, фотографии в рамках, постельное белье и любимые цветы на обоях в гостиной — абсолютно все хотелось уничтожить, сжечь дотла. Чтобы забыть. Чтобы никогда не вспомнить. На звонки Степана она не отвечала, лишь в сообщениях писала, что очень занята, но ждет его. Что нет повода для беспокойства, просто слишком много дел накопилось. Гале она отправила похожее сообщение. Подруга сразу поняла, что суть вовсе не в каких-то делах, что произошло нечто такое, отчего Валентине хотелось забыться в одиночестве.

«Валя, Валя, милая Валечка, ну, как же так?» — заплаканные глаза огорченно смотрели в собственное отражение в зеркале, словно она настоящая была заперта там очень много лет, а выбраться смогла всего лишь несколько дней назад. Словно вся эта жизнь, все эти годы принадлежали не ей, а… Кому-то другому. Тому, кто не заботится о чувствах других, кто плевать хотел на свою судьбу и смеялся ей в лицо. Храбрился, выставляя напоказ свои чувства, мол, посмотрите, он — не мой соулмейт, но мы счастливы. И что в итоге? Для чего все это было?

Телефон тихонько завибрировал, оповещая о входящем звонке, а через несколько секунд начало звучать вступление мелодии. Звук становился все громче, но Валя вовсе не обращала на него внимания.

Отражение медленно исчезало, скрываясь за тонкой пеленой — в ванной было слишком жарко и душно — из крана лилась жутко горячая вода. Антонова вновь провела рукой по запотевшему зеркалу, в очередной раз встречаясь взглядом с ней — девушкой в отражении. Кто она в итоге такая? Ничтожная слабачка? Стойкий противник судьбы? Ненавистник древнего устоя мира, в котором у каждого есть половинка?

Сладкий голос Ланы Дель Рей, вырывающийся из телефона, кажется, дал ответ на столь волнующий вопрос.

You’re the king and baby I’m the queen of disaster, disaster.

Got me spinning like a ballerina, you’re the bad boy that I always dreamed of.

Ты король, малыш, а я — королева катастроф, королева катастроф.

Ты кружишь меня, как балерину, ты — плохой парень, о котором я всегда мечтала.

— Королева катастроф, — тихо прошептала Валя, упираясь одной рукой в зеркало и еще упорнее глядя в свои же глаза, как будто сражаясь, как будто наказывая того, кто принес боль ее соулмейту. Наказывая себя. — Прости меня, прошу, прости. Я ничего не могла с этим сделать, — по щекам с новой силой потекли уже, кажется, совсем несоленые слезы — слишком много она плакала в последнее время.

When I saw your face it was incredible.

Pin it on my soul it was indelible.

Let’s celebrate our twisted fate, we’re the broken ones.

Когда я увидела твое лицо, это было невероятно.

Я виню во всем свое сердце, это было незабываемо.

Давай отпразднуем переплетение наших судеб, мы с тобой теперь оба падшие.

Что же девушка имела в виду? Перед кем она извинялась? Чего она не могла сделать? Или, вернее, не смогла?

Может быть, не смогла отстоять место за партой для лучшей подруги?