ДБ: Вы могли что-нибудь увидеть на улице?

РХ: Сначала нет. Но затем девушка говорит громко и твердо, вроде как учительница: «Отпусти его». И тут я увидел совсем рядом с собой двух парней. Один из них был маленьким и ничем не примечательным, но он удерживал над землей мужика больше меня ростом. Он бил его о каменную стену со всей силой, так что голова большого парня болталась из стороны в сторону. Похоже, он был без сознания.

Но затем, когда заговорила девушка, маленький человечек отпустил его, и тот рухнул у стены как мешок с песком. А другой, коротышка, направился к нам, и тут я до смерти перепугался.

ДБ: Вы увидели оружие или...

РХ: Ничего подобного. Просто он был... очень неприятным. На голову ниже меня и с какой-то серой кожей. И с черными тонкими усиками. По моему мнению, мужчина должен носить или настоящие густые усы, или вообще никакие.

В целом он походил на маленького панка, но в нем ощущалось нечто такое... короче, мне захотелось поскорее убежать. В нем было что-то отталкивающее, хотя я и не мог понять, что именно. А позвольте вам сказать, я наблюдал за тем, как умирала от рака желудка моя дорогая женушка. Она угасала медленно, в течение восьми месяцев. Я думал, что после такого меня уже ничто никогда не испугает. Но этот малый...

ДБ: Может, нам сделать перерыв, мистер Харрис?

РХ: Черт побери, нет, я хочу покончить с этим. Я обещал прийти и рассказать вам, и вот я здесь. В общем, этот парень подошел совсем близко и говорит: «Это не твое дело, фальшивая королева». И произнес он это как-то по-старомодному. Так люди говорили лет сто назад. А его голос – Господи Иисусе! У меня мороз пошел по коже. Мне очень хотелось убежать, но я не мог даже пошевелиться.

Но девушка и бровью не повела. Она выпрямилась и говорит: «Иди нах... Проваливай, пока я не вышла из себя».

ДБ: «Иди на х...?»

РХ: Простите, но так она сказала. Я запомнил это очень хорошо, потому что был в шоке. Понимаете, я взрослый мужчина, и то испугался. А она была почти ребенком, и казалось, совсем не испугалась.

ДБ: А что случилось потом?

РХ: Ну, этот противный карлик чуть с ног не свалился. Я был в шоке, но он... он просто обалдел. Как будто с ним никто так никогда не разговаривал. Думаю, что так оно и было. И он говорит: «Моя пища не твое дело, фальшивая королева». Он все время ее звал «фальшивая королева». Я ни разу не слышал ее имени.

ДБ: «Фальшивая королева».

РХ: Ага. А она отвечает: «Сиди и не рыпайся, придурок». Серьезно! Потом добавляет: «Ты не хуже меня знаешь, что не должен пугать их или мучить, даже если хочешь есть, так что кончай дурить. Или, может быть, она сказала «кончай говнить». Во всяком случае, она была вне себя от гнева.

ДБ: А затем?

РХ: Затем он хватает ее! И оскаливается, словно собака, готовая укусить. В точности как собака нашего соседа, которая взбесилась прошлым летом, и прежде чем я застрелил беднягу, она выглядела такой же безумной и неуправляемой, как этот тип.

Но не успел я помочь девушке – я был напуган, но не хотел, чтобы ее растерзали, я собирался сделать хоть что-нибудь – она выхватывает крест и вдавливает ему в лоб! Как в кино! И Боже ж ты мой, я раньше думал, что тот, большой парень, сильно кричал. Но карлик... он вопил так, словно в его легких пылал пожар и кожа на его лбу задымилась и начала сходить клочьями, и... о Господи, какой был запах! Вы представить себе не можете, какой запах. Как горелая свинина, только если свинина протухшая. Черт, меня тошнит при одной мысли об этом.

Он отпустил ее и отшатнулся назад, а она говорит совершенно спокойно: «Ты поднимешь этого джентльмена и доставишь его в больницу. И оплатишь счет, если у него нет страховки. И если я еще раз застану тебя за чем-то подобным, то затолкаю этот крест тебе в горло. Понял?»

И он как бы отползает прочь и утвердительно кивает. Она казалась такой грозной и прекрасной, что он не мог взглянуть на нее. Проклятие, я сам едва мог взглянуть на нее. И затем он поднимает на ноги большого парня, который все еще валялся в отключке, и как бы убегает с ним.

Затем красавица оборачивается ко мне и вздыхает, словно очень устала. И спрашивает: «Вы когда-нибудь занимались работой, которую терпеть не можете?» И я рассказал, как со мной такое случилось когда-то. Знаешь, сынок, она была просто потрясающей.

ДБ: А затем?

РХ: Затем она спрашивает, как я себя чувствую. Я говорю, что я в порядке. И она говорит, чтобы я не боялся. А я отвечаю, что, пока она здесь, я не боюсь. И она одаривает меня широкой улыбкой.

Мы возвращаемся обратно, и тут она видит мой кеб, лежащий на боку. И она смотрит на него с отвращением и говорит: «Господи, какой урод». Я полагаю, она имела в виду того малого, который убежал. И она подходит к кебу – вам это должно быть интересно, – встает на колени, просовывает под него два пальца и поднимает до тех пор, пока тот снова не оказывается на колесах.

ДБ: Она подняла ваш кеб?

РХ: Ага.

ДБ: Одной рукой?

РХ: Двумя пальцами. Я понимаю, что это звучит неправдоподобно. Другие полицейские тоже мне не поверили.

ДБ: А что было после этого?

РХ: Потом она смотрит на меня своими прекрасными зелеными глазами – только теперь они казались скорее карими, чем зелеными, и это было довольно-таки странно – я думаю, что, может быть, у нее выпали контактные линзы – и говорит: «Я уверена, что машина будет ездить. Извините за беспокойство». И я говорю ей, что все в порядке. И она садится в автобус – который все еще ждал ее на обочине, что было едва ли не самым удивительным из всего произошедшего – и машет мне рукой. И тут автобус укатил. Сбил валявшийся на дороге почтовый ящик и поехал на красный свет.

ДБ: Это все?

РХ: Разве этого недостаточно? Это была еще та ночка. Но на девушку я не сержусь и нипочем не хочу, чтобы она сердилась на меня.

ДБ: Из-за ее силы?

РХ: Нет. Потому что я и желал ее, и боялся. Я очень рад, что она оказалась такой милой. Что случилось бы, будь она похожей на того коротышку? На вампира?

ДБ: Вы считаете, что тот человек был вампиром?

РХ: Черт меня побери, а кто еще стал бы вопить и загораться от креста? Чего мне хотелось бы узнать, так это – кто такая она.

ДБ: Значит, вы верите в вампиров?

РХ: Ты хорошо меня слушал, сынок, и я ценю это, но хочу, чтобы ты понял одну вещь. Я пошел воевать, когда был еще подростком, и знаю, что человек, который не верит своим глазам, отправляется домой в черном мешке. Так что, да. Я верю в вампиров. По крайней мере теперь.

Конец полицейского допроса.

03.45.32 ночи

Спустя три месяца после своей смерти я решила, что давно пора найти работу.

Конечно, я не могла вернуться на прежнюю. Во-первых, меня уволили в тот день, когда я умерла, а во-вторых, они все еще думали, что я лежу под шестью футами земли. Кроме того, дневная работа больше мне не подходила.

По крайней мере я не голодала и имела крышу над головой. Мой дом остался у моей лучшей подруги Джессики, и, конечно, я не платила арендную плату; у нее была группа супербухгалтеров, которые оплачивали и другие счета, несмотря на мои энергичные возражения. Мне даже не требовалось ходить в магазин, разве что за чаем, молоком и булочками. Купленная в кредит машина была выплачена еще в прошлом году. Таким образом, мои ежемесячные расходы составляли очень незначительную сумму. Но даже при этом я не могла вечно пользоваться благотворительностью Джессики.

И вот я стою на ступенях центра трудоустройства в Миннесоте. Слава Богу, каждый четверг у них есть вечерние часы приема.

Я перешагнула порог, дрожа от потока воздуха, идущего из кондиционера. Еще одна проблема: никто не предупредил меня о том, что после смерти я буду все время мерзнуть. В Миннеаполисе бывает очень жарко, и я единственная, кому это нравится.

– Привет, – поздоровалась я с регистраторшей. На ней был строгий серый костюм, и ей не мешало бы подремонтировать зубы. Я не видела ее туфель, которые, возможно, тоже нуждались в ремонте. – Я пришла в центр трудоустройства, чтобы...