– Лорд Монтесфорд, я иду по вашему сознанию и открываю все новые и новые злодейства. Боже, ваш мозг полон самых грязных, самых ужасных преступлений! Вы пытали смелых англичан, которые собирали сведения против французов. И вам нравилось делать это! А затем вы отвезли их домой и высадили на пустынном побережье на юге Англии, чтобы убить именно там. Вы наслаждались своей властью над ними!

На лицах людей, окружавших их, Элизабет читала потрясение и недоверие. Они явно не знали, чему верить. Монтесфорд опять начал двигаться вперед, и все невольно отступали, не в силах противостоять его чудовищной энергии. Элизабет тоже сделала шаг назад, в отчаянии сознавая свое бессилие, но упорно продолжала следовать за мыслями, которые бурлили сейчас в голове Монтесфорда. Одна из этих мыслей потрясла ее. Даже в черном сознании Монтесфорда она не ожидала обнаружить такое!

– Боже! Неужели вы убили собственного отца?!

Волнение в зале усилилось. Хоксли и Вулфи наконец добрались до Элизабет. Как раз в это время Тарр со своими людьми вытащили с балкона наемников Монтесфорда, и Хоксли обратился к другу:

– Вспомни, Вулфи: когда на тебя напали в ту ночь, был ли среди них кто-нибудь из присутствующих?

Вулфи без колебаний указал на самого высокого мужчину и, не в силах сдерживаться, вцепился в него мертвой хваткой, заставил опуститься на колени и прорычал:

– Выбирай: или ты признаешься во всем и тебя будут судить честным судом, или промолчишь, и тогда мой пистолет окончит твою жалкую жизнь здесь и сейчас!

Мужчина на коленях секунду колебался, но, услышав щелчок взведенного курка, забормотал:

– Это все он, лорд Монтесфорд! Он отдавал нам приказания, а мы лишь выполняли их! Но он всегда говорил, что мы убиваем изменников короны…

Ярость Монтесфорда перешла все границы; он вытащил нож из рукоятки трости и ударил им своего человека. Хоксли прыгнул вперед, схватил Монтесфорда за руку и вывернул ее, чтобы тот выпустил нож. Но Монтесфорд успел размахнуться тростью и ударил Хоксли по голове. Натан упал на пол.

Напрочь забыв о Монтесфорде, Элизабет бросилась на колени рядом с Хоксли. Но в этот момент сзади раздалось яростное рычание, Монтесфорд схватил свой выпавший нож, вцепился в волосы Элизабет и прижал ее к себе, держа нож у горла.

Никто не шелохнулся. Герцог шагнул вперед, и Элизабет, прочтя его мысли, поняла, что он готов рискнуть своей жизнью ради ее спасения. Она мучительно старалась что-то придумать, но была совершенно бессильна в железных объятиях Паука. В зале стояла мертвая тишина.

– Монтесфорд!

Все вздрогнули, поняв, кому принадлежит этот голос. Хоксли открыл глаза и, пытаясь подняться, смотрел на своего врага с таким презрением, что Элизабет невольно прониклась гордостью за него.

– Вижу, ты до сих пор нападаешь только на тех, кто слабее тебя, – насмешливо произнес Хоксли. – Но ты не в силах сразиться со мной! Ты пытался однажды убить меня и ушел ни с чем. Ты потерял свою силу и никогда не сможешь отомстить герцогу!

Рука Монтесфорда сильнее сжала Элизабет, и она поняла его подлый замысел: он хотел сначала убить ее, а затем уже напасть на Хоксли, который еще не оправился от страшного удара по голове. Из последних сил она повернула голову и укусила Монтесфорда за руку, держащую нож. От неожиданности он отпустил ее и двинулся к Хоксли.

Монтесфорд уже занес нож с драконом на лезвии, но Хоксли удалось увернуться. Ловким движением он выхватил шпагу и пронзил ею нападавшего врага. Монтесфорд скорчился, ухватился за рукоять шпаги, торчащую из его груди, и тяжело опустился на пол. Со стоном он медленно перевернулся на спину и с ужасной ненавистью посмотрел на герцога.

– Мне пришлось убить моего отца, Стэндбридж, и это была твоя вина! Когда ты расстроил мою операцию с контрабандой, он узнал об этом. Он сказал, что лишит меня наследства, выгонит из дома и больше никогда не назовет своим сыном! – Дыхание Монтесфорда участилось, его голос задрожал. – Я любил своего отца, а ты заставил меня убить его! И тогда я поклялся отомстить…

Он попытался встать, затем упал навзничь, и месть навсегда отобразилась на его застывшем лице.

Хоксли с помощью герцога поднялся на ноги и бросился к Элизабет. Она лежала без чувств, вокруг нее хлопотали Юнис и Мэриан. Хоксли опустился на колени рядом с ней и взял ее руки в свои.

– О, милая моя, маленькая бесстрашная глупышка! Ты ведь давно собиралась напасть на него, не так ли?

Элизабет пошевелилась, открыла глаза и провела ладонью по его лицу.

– Ты в безопасности? – Слезы градом покатились по ее щекам. – Прости, что я выдала свою тайну и опозорила тебя перед всеми. Но я не могла позволить Пауку убить тебя!

Хоксли нежно улыбнулся и нашел способ доказать ей свою любовь:

– Итак, господа, надеюсь, вы все убедились, какая замечательная девушка моя невеста!

Хоксли подошел к окну в кабинете, стараясь, чтобы Вулфи и Элизабет не заметили его. Последние дни невозможно было застать ее одну: все женщины клана Стэндбриджа сбились с ног, готовясь к свадьбе Мэриан. И вот теперь Элизабет стоит на крыльце дома рядом с Вулфи, освещенная ярким светом, и принимает гостей.

Вулфи наклонился к ней и сказал что-то, а она улыбнулась в ответ. Хоксли сжал зубы и напомнил себе, что решил дать ей возможность самой принять решение. Он убеждал себя, что согласится с ней независимо от того, каким будет ее ответ.

Внезапно Вулфи легко обнял Элизабет за талию и поцеловал. Неужели его друг ведет нечестную игру?!

– Вулфи! – воскликнула Элизабет. – Что ты делаешь?!

– Просто проверяю: вдруг ты все-таки сможешь принять предложение, которое я тебе сделал несколько дней назад.

– Будь серьезней, Вулфи! Одного жениха мне вполне достаточно, спасибо.

– Я серьезен, Элизабет. И я охотно признаю, что одного достаточно. Но ведь ты не сказала Хоксли «да»! Почему бы тебе опять не посмотреть в свой «хрустальный шар»? Вдруг окажется, что этим женихом должен быть я?

Она улыбнулась ему и ответила:

– Ты же знаешь, что я не могу делать это по заказу. Мне всегда приходится ждать, когда видение придет само… Постой-ка! Не может быть! – Перед глазами Элизабет внезапно возникла отчетливая картина. – О, Вулфи, я вижу тебя… и еще кого-то с тобой! У нее совершенно невероятные серебряные волосы…

Вулфи покраснел и невольно прошептал имя:

– Тарин?! Но это невозможно! Она сказала, что больше не любит меня!

– О, Вулфи, ты должен поторопиться! Я вижу, что она в растерянности и не знает, на что решиться. Если ты хочешь, чтобы она стала твоей, то вполне можешь добиться этого!

Вулфи задумчиво посмотрел на безмятежное лицо Элизабет.

– А ты, Элизабет? Что будущее готовит для тебя?

– Я бы хотела, чтобы это можно было узнать так же просто, но…

Вулфи сделал нетерпеливое движение к дому: ему хотелось немедленно помчаться к девушке, которую он когда-то любил и с тех пор безуспешно пытался забыть.

– Может быть, твое будущее уже давно стоит перед тобой, Элизабет? И тебе нужно только признать это?

– Все это трудно объяснить. Понимаешь… О нет!

Элизабет закрыла глаза, а ее щеки и шея сильно покраснели. Она провела пальцами по лбу, стараясь прогнать картину, которая внезапно проникла в ее мысли. Наконец она обернулась и посмотрела в окно кабинета.

– О, этот несносный, этот мерзкий… ? Она неожиданно обняла Вулфи за плечи и поцеловала его прямо в губы.

– Иди с Богом, мой милый друг! Привози к нам свою Тарин, когда завоюешь ее сердце окончательно.

Еще раз взглянув на уже пустое окно, Элизабет пошла в дом.

– Где Хоксли? – резко спросила она у Тарра, который открыл ей дверь.

– Он сказал, что будет в саду, мисс.

– Ах вот как? Прекрасно!

Элизабет тут же развернулась и вышла, с силой хлопнув дверью, а Тарр хитро подмигнул Маршу:

– Только подумай, какие у нас здесь будут дети!

– Просто страшно представить себе! – поежился дворецкий.