Ничего не поделаешь. Очевидно, с Хоксли всегда будет так: ей придется принимать проявления его любви и нежности в той форме, в которой он их предложит… Элизабет украдкой взглянула на него, но ни о чем больше не спросила. Фаэтон буквально мчался по городу, на каждом повороте угрожая вывалить седоков. Она не понимала, что происходит. Единственный ответ на все ее тревожные вопросы о его поездке состоял в кратком приказании поехать с ним в город и продемонстрировать, чего она добилась, пока его не было.

Элизабет была разочарована: он разрушил ее мечты об их замечательном воссоединении! Даже то, что Хоксли не удалось найти Паука, не изменило его манер, особенно если вспомнить, как они прощались. Элизабет обрадовалась было, когда он сказал, что они едут в Гайд-парк, где она еще ни разу не была, и хотела получить удовольствие от прогулки. Неважно, что день был холодный и у нее уже замерзли уши, а главное – наверняка покраснел нос. Но, судя по всему, они ехали не гулять…

К ее безмерной благодарности и, очевидно, к радости сопровождающей их охраны, они поехали медленнее, когда оказались в Гайд-парке. Впрочем, ездить здесь быстро было просто невозможно. Им пришлось присоединиться к длинной веренице гуляющих верхом по аллее парка вокруг живописных садов. Элизабет любовалась нарядно одетыми людьми, кивающими и улыбающимися друг другу. Когда кто-нибудь один останавливался поговорить со знакомыми, вся колонна едущих за ним тоже вынуждена была остановиться. Самым удивительным было то, что никто против этого не возражал.

Элизабет развлекалась, наблюдая за откровенно заинтересованными взглядами, которые бросали на Хоксли проезжающие мимо дамы. От самой юной до пожилой, от женщин сомнительной репутации, правящих собственными экипажами, до невинных девушек, прячущихся за мамами и компаньонками, – все они замечали его мужскую привлекательность. Элизабет должна была признать, что ревнует Хоксли. А тот принимал их восхищение с таким самодовольством, что разъярил ее еще больше.

– Ну как? Что ты можешь прочитать? – голос Натана прервал ее размышления.

– То же, что и ты! – язвительно сказала она. – Мысли женщин, падающих в обморок при виде тебя. Не могу понять – почему.

Хоксли громко расхохотался, потом вытер слезы, выступившие на глазах от смеха и спросил:

– А еще что-нибудь, если серьезно?

Элизабет оглянулась и попыталась сосредоточиться. Она могла уловить внезапную радость, исходящую от людей, встретивших друг друга, или не высказанную вслух брань извозчика на лошадь, которая свернула не туда, но не более того.

– Черт возьми! – прошептала она. Элизабет страшно не хотелось разочаровывать Хоксли и признавать свое сегодняшнее поражение. В ее душе поднималось возмущение таким откровенным насилием над ее эмоциями и желание отомстить Хоксли за его несносное поведение. «В конце концов, почему я вообще должна что-то объяснять и послушно рассказывать о том, что действительно слышу? – думала она. – Ведь можно просто свободно импровизировать, чтобы Хоксли успокоился!» Элизабет посмотрела вокруг и выбрала в качестве жертвы красивую женщину, которая пялилась на Натана уж слишком откровенно.

– Видишь ту женщину в платье цвета бургундского, во французском боа?

– Да, ну и что?

Элизабет отметила про себя, с каким несомненным удовольствием он окинул эту женщину взглядом.

– Ей очень хочется снять парик и почесать голову!

Натан повернулся к Элизабет, пораженный услышанным:

– Это парик?!

– Да, – солгала она с невинным видом. – Кроме того, она размышляет, кто ты и сколько у тебя денег.

Она с удовольствием заметила, как изменилось выражение его лица. Что же, неплохо придумано! И уж во всяком случае, это было намного веселее, чем чтение мыслей на самом деле.

– А кто те две женщины перед нами? Ты знаешь их?

Хоксли отрицательно покачал головой, и Элизабет смело продолжала, получив свободу для своей фантазии.

– Та, что в голубом, очень хотела бы оказаться дома, – Элизабет помолчала, размышляя, что бы такое про нее сказать. – Она мечтает о пирожных, в которых вынуждена отказывать себе, чтобы сохранить фигуру, а под подушкой у нее спрятан любовный роман. Другая женщина страстно хочет встретить здесь своего любовника, с которым она давно не виделась.

– Да это лучше, чем опера, Элизабет!

Она улыбнулась, а потом вдруг почувствовала, что наконец уловила чьи-то настоящие мысли. Но только чьи? Она поискала глазами их владельца. Это был мужчина на лошади, приближающийся к ним. Окрыленная своей находкой, она спросила:

– А кто этот молодой военный на черной лошади?

– Я впервые вижу его.

– Он взял эту лошадь на время у своего друга и страшно ее возненавидел. Она уже два раза укусила его этим утром, и один раз – в то место, которое болит, когда он подпрыгивает в седле. Он не смеет слезть с нее и пойти пешком в страхе, что она снова укусит его, но и ехать на ней дальше он тоже боится.

Они обменялись улыбками, и неожиданно Элизабет совершенно успокоилась, с радостью подумав, как хорошо, что они поехали сегодня погулять. Постепенно она рассказала Натану обо всем, что произошло, пока его, не было, и они вместе посмеялись над причудами и выходками обитателей дома.

Хоксли спросил:

– Ты не будешь возражать, если я предложу свою помощь в отношении Мэриан и Мэтью?

– Господи, конечно нет! Я буду очень благодарна тебе, Натан. У тебя есть какой-нибудь план?

– Скажем так: я хочу объединить наши с тобой усилия. Тебе не кажется, что Мэриан должна вернуть мне долг? Ведь я тогда чуть не умер от кашля, проведя целый день в холодной воде!

Элизабет засмеялась:

– Если бы я знала об этом, мне было бы не так обидно уезжать в Шотландию!

Хоксли быстро взглянул на нее и улыбнулся с облегчением, увидев лукавые огоньки в ее глазах. Воодушевленный мирным видом Элизабет, он погрузился в сладостные мечты. Натан все еще не мог забыть то чувство, которое охватило его при виде Элизабет, когда он приехал домой. Вырвав ее из хватки Вулфи, он теперь хотел одного – чтобы все ее внимание было отдано только ему. Как назло, Элизабет все время пыталась выяснить что-нибудь о Пауке и о том, куда Хоксли уезжал. А он хотел хотя бы на время забыть обо всем и просто поболтать с ней. Удостовериться, что она существует на самом деле, что он не выдумал ее в своих мечтах. Впрочем, этого было недостаточно: он хотел обладать ею…

Внезапно Хоксли осознал, что находится в экипаже, окруженном толпами людей, а внимание Элизабет направлено на что угодно, только не на него. И это вместо того, чтобы побыть с ней наедине!

При первой же возможности он выехал из парка и погнал лошадей домой.

Глядя на ее раскрасневшееся смеющееся лицо, Натан понял, что все события последних дней воссоединились в одном открытии: Элизабет, эта несносная девочка, вечно выводящая его из себя, превратилась вдруг в нечто недоступное. Она казалась ему бумажным змеем, которым играет ветер высоко в небе, щенком, бегающем за бабочкой, цветами, украшающими зеленый луг… И он желал ее так страстно, что это граничило с умопомрачением!

Элизабет совершенно захватила его воображение: он видел ее с ребенком на руках, а вокруг бегали еще дети. Ему хотелось, чтобы она любила его так же страстно и нежно, как он любил ее. И чтобы их дети были еще более сильными, чем они сами. Он хотел, чтобы их дети любили жизнь так же, как Элизабет, и чтобы их дом был гостеприимным и веселым.

Он хотел, чтобы ее озорство всегда подбадривало его, чтобы ее импульсивность бросала вызов его несгибаемому чувству долга. Он хотел просыпаться каждое утро рядом с нею. Он хотел сделать ее счастливой!

Но все это будет возможно лишь в одном случае: если он наконец найдет и обезвредит Паука – это чудовище, угрожающее их счастью. Хоксли снова принялся взвешивать, перебирать, подсчитывать, строить планы своих действий, и секундой позже все неожиданно встало на свои места. Неважно, какие меры потребуются, – он теперь знал, что нужно делать, чтобы обеспечить покой для нее и для себя! Хоксли нетерпеливо щелкнул хлыстом, и лошади побежали еще быстрее.