Академия представлялась ей огромным, загадочным и роскошным заведением. Насчет загадочности и размеров не ошиблась – ну для нее и окружной город велик! А вот насчет роскоши… Мира шла, хозяйским глазом отмечая следы небрежения, запустения и разрушения. Если на площади у ворот трава, пробивавшаяся в мостовой, была выщипана или коротко стрижена, то чем дальше, тем больше чувствовала себя вольготно, местами приподнимая, выламывая и откидывая булыжники: в сумерках запросто ноги переломаешь. Двери-окна одноэтажных построек, мимо которых они проходили, были зашиты досками, а кое-где просто зияли пустыми проемами с буйствовавшими крапивными зарослями. Немногочисленные неровные клумбы с высохшими или, наоборот, вымахавшими в людской рост цветами требовали добросовестного садовника – либо просто повальной перекопки. Арки грозили обрушить на головы расшатанные временем камни. Дорожка петляла как пьяная, приходилось то и дело отводить нависающие ветки или перебираться через поваленный ствол. Процветал здесь лишь тот самый парк, скорее уже лес. Не то чтобы Мира была против, конечно, но все же больно странное это место!

Странная Академия.

Студент этой самой Академии, кажется, понял ее чувства – бросил через плечо:

– Веду тебя самой короткой дорогой!

Короткой, как же, целый час уже, наверное, добираются! Но в одиночку она бы наверняка заплутала в этом до неприличия разросшемся парке. Вслед за старшекурсником Мира выбралась из живой изгороди, норовящей содрать не только одежду, но и саму кожу, и внезапно очутилась на широкой мощеной площади перед длинным трехэтажным зданием темно-красного кирпича. Вот здесь как раз сохранились остатки былого величия Академии: карнизы, колонны, стрельчатые зарешеченные окна, высокие двустворчатые двери из темного дерева, широкие каменные ступени крыльца…

На этих самых ступенях их и поджидали. Первым делом Мира увидела недавних соискателей: двое переминались внизу, оглядываясь то на них, то на площадку лестницы, где возвышались встречавшие.

– Явились! – уже издалека звучным и крайне неприятным голосом поприветствовала их высокая тонкая женщина. Вся сплошь в черном: тугое атласное платье, сетчатая вуаль, лихо прикрепленная к жгуче-черным же волосам, темно-синий, почти фиолетовый взгляд под четкими дугами бровей. Как головешка, как уголь из костра, подумалось Мире. Но не угасший уголь, тлеющий – того гляди полыхнет…

Теплые ладони аккуратно сжали плечи девушки, проводник весело доложил над ее головой:

– Вот, доставил абитуриентку в целости и сохранности, госпожа ректор!

– Благодарю, староста Нортон, – процедила ректор. – Интересно только, что за горы, буераки и болота вас так задержали в пути! Соискатели, внимание!

Поспешно добежав до товарищей по несчастью… то есть по счастью учиться в Яшмовой Магической Академии города Буржбы, Мира попыталась отвесить поклон госпоже ректор. Но так как она по-прежнему прижимала обеими руками к животу тяжелую корзину, результат вышел комичным. Услышав отчетливое фырканье, девушка покосилась на болтавшегося неподалеку долговязого парня – Ворота назвали его Криспином. Даже не так – мастером Криспином. Значит, еще один старшекурсник… Скрестив на груди руки, тот насмешливо рассматривал новичков. Развлекался. Еще и к окнам изнутри здания прильнуло множество любопытных лиц.

– Вы опоздали! – оповестила ректорша. Цветочная баронесса махнула изящной ручкой на Миру.

– Это всё она! Неизвестно где со старостой прохлаждалась…

– Опоздали все трое! – прервала ее ректор. – Прием в Академию закончен.

Мира испуганно оглянулась. Рыжий крепыш затоптался на месте, сглотнул – и промолчал. Амариллис встрепенулась.

– Подумаешь, всего на денек-другой задержалась!

– На неделю, – уведомила ее ректор.

– Все равно ведь первые дни совершенно не важны! Я училась в столичной Алмазной Академии и…

– …и была отчислена, даже не закончив учебный год! – припечатала ректор. Белоснежное лицо девушки пошло розовыми пятнами. Баронесса топнула ногой:

– Мой папа оплатил сразу все годы обучения в этой вашей… провинциальной Академии, вы не имеете никакого права!..

– Деньги будут немедленно возвращены вашему батюшке, – хладнокровно парировала женщина. – Разумеется, за вычетом компенсации за упущенную выгоду и занятое место. А вы двое, – она резко повернулась к Мире и ее соседу, – можете что-нибудь сказать в свое оправдание? Или поведать мне, на что я еще не имею права?

Неловко поклонившийся парень произнес сипло:

– В дороге случилась непредвиденная задержка… Но это меня не извиняет, госпожа ректор.

– Вот именно, – согласилась та. – Что вы скажете, лесовичка?

Мира покрепче прижала к себе корзину и молча мотнула головой. Показалось, или в устремленных на нее блестящих глазах женщины и в самом деле мелькнуло разочарование: ожидала спора, ссоры, просьб? А Мира просто уже прикидывала, сколько времени займет обратный путь домой.

– Так что, – подытожила ректор, – вы трое должны немедленно освободить территорию Академии!

Повернулась резко, метнув длинным подолом ступеньки, и двинулась наверх. За ней следом направилась так и не проронившая ни слова пара: дородная полная женщина в белом чепце и переднике поверх черного сатинового платья и лысоватый длиннолицый мужчина, слегка смахивающий на лошадь, тоже в черном (униформа здешних преподавателей?). Когда ректор вздернула голову, от окон разом отлепились лица и руки наблюдавших за этой сценой студентов. Ух, значит, она не только на новичков страх наводит!

Оказавшийся старостой златовласый проводник, обронив на ходу: «не отчаиваемся!», легко взбежал по лестнице за удалившимся начальством. Следом неспешно, посматривая через плечо на непоступивших, ушел и чернявый студент. Опоздавшие переглянулись. Слишком пораженные, не промолвили ни слова, но и выполнять приказ грозного ректора не спешили. Постояв в обнимку с корзиной, Мира и вовсе опустилась на широкие ступени крыльца. Вытянула ноги, промолвила, ни к кому не обращаясь:

– Ух, устала-то как… И проголодалась. Перекусить, что ли?

Зашуршала, вытаскивая из корзины сверток с жалкими остатками дорожной снеди. Помедливший крепыш присел поодаль, поставив между колен заплечную торбу. Мира отломила половину подсохшей лепешки, протянула ему.

– Хочешь?

Парень торопливо привстал, отвесив поклон:

– Хочу, госпожа, спасибо, госпожа!

Цветочная баронесса пренебрежительно фыркнула:

– Госпожа!

Не обращая на нее внимания, парень продолжил:

– Меня зовут…

Жуя лепешку, лесовичка кивнула:

– Я слышала, ты говорил свое имя Воротам. Шазр Гаррх Рорих Ррунг из Рории. Я Мира.

Явно впечатленный ее памятью (ведь редко кто может выучить гномьи имена с первого, да и с десятого раза тоже!) парень поклонился еще ниже.

– Благодарю, госпожа Мира! – Наконец вновь опустившись на ступени, покопался в своей сумке и неуверенно протянул металлическую фляжку. – Отведаете? Это дорожный напиток…

Он даже не успел договорить, как Мира выхватила у него флягу.

– Конечно! – Еще бы не отведать! Она ведь столько слышала о придающем силы, заменяющем не только питье, но и еду гномьем дорожном зелье! Правда, глотнула все же с осторожностью, покатав на языке, мазнула по нёбу. Если и были в напитке травы, то наверняка особые гномские, подземные – ни одну не опознала. Горько-затхлый; густой, как кисель; щиплется. – Уф. Спасибо.

Метавшаяся перед крыльцом, словно злая собака на цепи, баронесса внезапно остановилась и воскликнула:

– Нет, папаша меня точно убьет!

– Отчего ж ты так задержалась? – Мира протянула лепешку и ей, девушка раздраженно отмахнулась. Нетерпеливо оглядевшись и поковыряв носом лаковой туфельки ступеньку, тоже присела, заняв пышными юбками сразу треть лестницы.

– Просто решила навестить свою столичную кузину, хотела последний раз повеселиться и прикупить приличных нарядов, прежде чем отправиться в эту дыру!