И как объяснить этой старой ведьме, что я бы уже давно ушла, перестав объедать ее сына, вот только он не отпускает. Мне кажется, что даже в какой-то степени наслаждается моей агонией, ожидая стадии полного подчинения.

Запах благовоний становится навязчивее, когда мы проходим в столовую, и я чувствую, как виски начинают пульсировать, предвещая мигрень.

– Тая, дорогая, – изображая на лице искреннюю заботу, свекровь раскладывает по тарелкам цветную капусту и брокколи в кляре. – Ты так резко побледнела. С тобой все нормально? Может быть, беременна?

Я едва сдерживаю себя, чтобы истерично не расхохотаться в голос. И, видимо, на моем лице появляется слишком циничная ухмылка, потому что муж накрывает мою руку своей и предупреждающе ее сжимает.

– Нет, мама, – отвечает вместо меня. – Пока у нас ничего не вышло.

– Вот горе то, – она всплескивает руками. – Ты знаешь, – опускается за стол и впивается в меня внимательным взглядом. – Я передачу смотрела недавно о бесплодии. Там какой-то очень именитый врач говорил, что одна из самых главных причин отсутствия беременности – это ранние половые связи, венерические заболевания и аборты. Может, было чего? Так полечится – не стыдно…

О! Я судорожно выдыхаю, в тысячный раз напоминая себе, что нельзя резонировать на ее выпады. Иначе – заработаю себе невроз. Но так тонко снова напомнить мне, кто я в ее глазах, это достойно высших похвал. Браво!

И я снова беру себя в руки.

– Ничего такого в моей биографии нет, – отвечаю, стискивая пальцами вилку.

– Ой, ну и слава Богу. – Активно кивает, будто отмахиваясь от дурных мыслей. – А то я как посмотрела, всю ночь не спала – думала…

– Мам… – тихонько шепчет мне на ухо сын, – можно я только рис поем? А остальное – не буду.

– Ты кушай медленно, как получится, – отвечаю ему также тихо, делая вид, что целую.

– … Думала это какой же грех женщины совершают, – продолжает свекровь. – Но хотя с другой стороны, чего голь плодить. Ох, такой вопрос сложный. Хорошо, что мы у тебя есть, правда, Таечка.

– Конечно, Ираида Павловна, – я отзываюсь максимально душевно. – Не знаю, чтобы я делала без Игоря… – поворачиваюсь и легко целую мужа в плечо, утыкаясь носом.

– Мама… – Игорь одобрительно сжимает под столом мое бедро, а я лежу на его плече, ожидая, пока с лица спадёт истеричная судорога. Господи! Как же я устала от этого цирка!

– Игорь, да я же ничего плохого не говорю. Наоборот. Вот в моей молодости. Попробуй, роди без мужа. Это и из комсомола б выгнали, и из института бы выгнали и «на ковёр» вызвали. Так бы песочили, что само б все рассосалось… – она тянется к небольшому баранчику и снимает с него крышку. – Тая, ты мне не поможешь? – Разворачивает и пододвигает ближе ко мне изогнутый в немом крике, со вздернутым кончиком вверх телячий язык. – Порежь кусочками. – Свекровь невозмутимо подает мне вилку с ножом.

Сердце в моей груди разгоняется от ужаса и отвращения.

– Мамочка, – дёргает меня Лешка. – А что это такое?

– Мясушко… – отзываюсь тихо, понимая, что мне срочно нужно выйти из-за стола. – Папа тебе отрежет… – я буквально выпихиваю в руки Игоря столовые приборы и выбегаю сначала просто из комнаты, а потом на улицу, где меня уже успевает догнать муж.

– Что ты устраиваешь, Тая! – Он грубо ловит меня за локоть и разворачиваете к себе лицом. – Неужели так сложно просто поужинать? Даже если тебе не нравится!

– То есть ты считаешь, – я истерично хмыкаю, – что мы сидели за столом и по-родственному мило общались? Что твоя мама не пыталась обозвать меня проституткой, не специально задымила весь дом благовониями? – От рвущихся эмоций я повышаю голос.

– Да, я заметил запах, – кивает муж. – Но мама сказала, что на озере появились комары, а эти палочки ей посоветовали, чтобы насекомые не налетали.

– Ну конечно! – Усмехаясь, подкатываю глаза. – А вареный язык – вообще твоё любимое мясное блюдо, которое я так готовить и не научилась.

– Я даю тебе пятнадцать минут, Тая. – Игорь грубо меня встряхивает за плечи. – Чтобы угомонить истерику. Или прямо отсюда я отвезу тебя к врачу, проверить нервы.

– Прости, любимый… – от угрозы по моей спине бежит дрожь. – Это все мигрень от восточных запахов. Я действительно как-то чересчур агрессивна. Разреши мне, пожалуйста, проветриться. Я недалеко…

– Иди, – он кивает. – Телефон не забудь, и не задерживайся.

– Спасибо, любимый… – я целую мужа сначала в шею, а потом в плечо, избегая поцелуев в губы.

И практически бегом вылетаю за пределы загородного дома свекрови.

У нас с сыном здесь за посёлком есть одно секретное место, куда мы обычно сбегаем погулять, когда становится совсем невмоготу. Небольшая полянка прямо за озером.

Нужно ли говорить, что пока я перехожу мост на меня не нападает ни одного насекомого. Правильно. Это потому что комариха в доме только одна, и лично моей крови выпила столько, что хватит на несколько нашествий кровососущих.

Пытаясь успокоиться от нервного мандража, я вдыхаю терпкий запах хвои глубоко в легкие и захожу в лесопосадку. Сворачиваю на узкую тропинку, ведущую к поляне и резко вздрагиваю от заливистого лая.

Оборачиваюсь на звук и вижу, что на меня несётся огромная немецкая овчарка.

Вскрикнув, пропускаю удар сердца и делаю то, чего никогда делать нельзя – подбираю юбку и начинаю убегать от собаки. Понимая, что она не отстаёт, выбегаю на поляну и забираюсь на пенёк. Господи, о чем я только думаю!

– Уйди! Фу, тебе говорят! – Топаю, стараясь быть твёрдой, а сама трясусь. – Господи, где же твой чертов хозяин?

– Рейч, фу! – раздаётся грозное справа от меня. – Быстро ко мне!

Я внимательно слежу за тем, как послушно собака кидается к хозяину. А дальше – мир перед глазами начинает вертеться. Потому что хозяин собаки, тренер сына и сосед – вот он. Прямо сейчас стоит передо мной три в одном.

– И снова здравствуйте!

Он имеет наглость ещё и улыбаться.

– Уберите собаку! – Презрительно прищуриваюсь и вздёргиваю подбородок, но черт… Где-то в глубине души я рада нашей встрече. Какой женщине не понравится, когда чемпион мира ММА смотрит на неё горячим взглядом, да ещё и протягивает руку.

– Вас спасать? – Ухмыляется. – Или сразу пойти к черту?

– Сразу, – киваю, но руку подаю, потому что колени дрожат.

Илья приятно смеётся грудным смехом.

– Какая вы необычная… Тая…

– Вам не кажется странным, что мы с вами так часто сталкиваемся? – Тая сходит на землю и подаётся от меня в сторону, забирая руку.

– Судьба, – жму плечами и с улыбкой рассматриваю девушку. Просто не могу сдержать губы. Они самовольничают и растягиваются.

– В этом нету ничего забавного, – она морщится и машинально трогает пальцами висок, вжимая в него пальцы.

– Тая, у вас голова болит, – мое хорошие настроение моментально испаряется, и я осматриваю девушку уже внимательно, – потому что напряжены все мышцы шейно-воротниковой зоны. Это свидетельствует о нахождении человека в продолжительном стрессе.

– Сейчас приду домой и выпью таблетку, – выразительно косится на собаку. – Что поделать, если стресс нашёл меня даже здесь. Всего хорошего!

Делает от меня несколько шагов, собираясь уйти, но я перехватываю ее за руку.

– Тая, постойте!

Оборачивается и почему-то снова оглядывается по сторонам.

– Я слушаю, – кивает, поджимая губки, а я вдруг замечаю на ее щеках чёрные следы от туши.

– Таблетка тебе не поможет, – острожно тянусь и стираю большим пальцем руки потеки слез. Тая замирает, разрешая мне этот интимный жест. – Но если позволишь, помогу я.

И я действительно играю этой фразой в двойные смыслы, давая шанс попросить меня о помощи. Потому что тянуть на берег того, кто хочет захлебнуться-это утонуть вместе с ним. Мне нужно понимать, чего на самом деле хочет Тая.

– Вы правы, Илья, – на ее губах появляется грустная улыбка. – Но моя проблема вам не по зубам. И даже не по кулакам, поэтому лучше просто не вмешивайтесь!