Красивая. Я снова зависаю, потому что в вырезе платья хорошо просматривается аппетитная, полная грудь.

Наклонившись, Тая вытирает ребенку влажными салфетками нос от крови.

– Нужно холодное приложить… – подхожу у ним ближе, пока дядька общается, разруливая конфликт.

Она, увидев меня, тоже вздрагивает.

– Я думаю, что ничего страшного… – отрицательно качает головой.

Но я пользуюсь тем, что ее сын меня узнаёт, смотря восторженными глазами.

– Пойдём нос лечить? – Я присаживаюсь перед ним на корточки. – Тебя как зовут, чемпион?

– Алексей… – шмыгает носом.

Лешка гордо выседает за тренерским столом на крутящемся кожаном кресле.

– Наверно, нужно голову запрокинуть, – я робко подаю голос, пока Илья, временно игнорируя мое присутствие, осматривает лицо сына.

– Ни в коем случае! – Мой сосед резко оборачивается. – Голову опусти между ног, – говорит Лёхе, давя на затылок, и выпрямляется в полный рост. – Никогда, если кровь пошла носом, нельзя запрокидывать голову. – Смотрит на меня строгим взглядом, как на глупую. – Особенно если не знаешь, это – носовое кровотечение, или кровотечение из носа.

– А они чем-то отличаются? – Спрашиваю завороженно, почему-то первый раз в жизни совершено не беспокоясь о здоровье сына и не испытывая желания вмешиваться в чужой план действий.

– Отличаются. – Илья открывает холодильник, достаёт оттуда мешочек в виде маленькой грелки и насыпает в него лёд. – При повреждении сосудов носа, как у него, – кивает головой на Леху, – носовое, а вот если кровь пошла из-за проблем с сосудами мозга, желудка или дыхательных путей – это, как раз, второй вариант. И лёд уже не поможет. – Вот здесь держи, – кладёт «холод» сыну на переносицу.

– Он на пол кровью накапал, – говорю я, почему-то смущаясь. – У меня есть салфетки. Сейчас вытру… – тянусь руками к сумочке.

– Таисия, – строго обрывает меня Илья, – да сядьте вы уже, наконец, на диван. И вон, из кулера водички себе налейте. Вы считаете, что я боюсь вида крови?

– Нет… – выдыхаю.

– Голова не болит, не кружится? – Он снова обращается к сыну.

– Не-а, – тот бодро ерзает попой по креслу.

– Ну я тоже не вижу никакого криминала, – Илья открывает шкафчик и достаёт из него ватные диски, скручивая их в турундочки.

Я подхожу к сыну и глажу его по голове.

– А вы – новый тренер? – Выдыхаю вопрос и внимательно слежу за четкими действиями мужчины.

– Типо того, – он ухмыляется. Открывает перекись и пропитывает ею вату.

– Мам… – меня дергает за руку сын и показывает пальцем на стену, где в рамках весят так называемые «минуты славы». – Это же Илья Витязев…

И пока я шокировано пялюсь на целую галерею фотографий и титулов молодого чемпиона, он сам лично подходит ко мне.

– Не похож? – Хмыкает и вставляет сыну в нос ватные скрутки. – А я говорил дядьке, что на этот дешевый фотошоп никто не поведётся, – заканчивает с улыбкой.

Илья стоит совсем рядом. Большой, широкоплечий, сильный и очень красивый… конечно похож! Какой глупый вопрос! А ещё он снова пахнет своим одеколоном, который теперь я, точно, узнаю из тысячи.

Мое сердце трепещет. А Илья, как на зло, не спешит отходить. Мне необъяснимо хочется, чтобы он снова меня коснулся, взял за руку, как вчера в подъезде… Но от воспоминаний, свидетелем какой некрасивой сцены он стал, мне становится очень стыдно, и я судорожно ищу предмет, на котором бы можно было остановить свой взгляд. Чтобы только не разглядывать ЕГО!!!

– М? – Илья ведёт бровью, заглядывая мне в глаза, и я понимаю, что слишком долго молчу в ответ на вопрос.

– Похож, извините… – чувствую, как щёки начинают полыхать, выдавая мое состояние «с головой».

– Давно занимаетесь? – Спрашивает Илья севшим голосом и прокашливается, все-таки отходя от нас в сторону.

– Пол года… – лепечу, понимая, что мне не кажется. И между нами действительно есть неловкость. – Спасибо большое, Илья нам уже пора. – Я тяну сына с кресла за руку.

– Таисия! – Неожиданно резко окликает меня Витязев. – Кофе, чай? – Его голос проседает, и мне кажется, что за его словами есть какой-то второй смысл, помимо вежливости. – Вода? – заканчивает мысль. – Лешке сейчас посидеть бы ещё немного, пока кровь точно не остановится.

– О… конечно. – Меня окатывает беспокойством. Даже ладони намокают. – А если и не остановится?

– Скорая, конечно, – жмёт плечами. – Но это большая редкость. Присядьте на диван.

– Мам, – меня дёргает за руку сын. – А давай здесь останемся и к бабушке не поедем? Скажем, что у меня травма.

– Нет, так нельзя… – я окончательно холодею от страха при мысли, что Игорь и Илья встретятся лицо к лицу. – Бабушка расстроится…

«Ну чего ты так волнуешься?» – Флегматично спрашивает внутренний голос. – «Ну встретятся и встретятся. Ты же ничего плохого не сделала!»

Не сделала… Это по меркам обычного человека, я не сделала. А по меркам Игоря я совершила все семь смертных грехов одновременно, просто даже подумав о другом мужчине. И муж это обязательно почувствует.

Сердце начинает колотиться в горле. Мне почему-то кажется, что сейчас Игорь ворвётся сюда в тренерскую и разнесёт все, что можно разнести. В гневе он страшен и разрушителен. Я неконтролируемо подскакиваю на ноги и подбегаю к окну, чтобы проверить, нету ли на парковке его машины.

– Тая… – Илья оказывается за моей спиной так близко, что я чувствую его горячее дыхание от произнесённого шепотом имени. – Почему вы так нервничаете?

– Я? – Убедившись, что парковка «чиста», обхватываю себя за плечи. – Вам показалось. Просто мы с Лешей спешим на ужин к свекрови, и эта травма так не кстати… – заливаю я и кажусь себе в этот момент очень правдоподобной.

– Хммм… – иронично тянет Илья. – Видимо, ваша свекровь готовит столько же, сколько моя тетя. Когда обед, – он специально делает акцент на этом слове, намекая, что время всего час дня, – плавно перетекает в ужин.

Поняв, какую только что сморозила чушь, теряюсь окончательно.

– Вы не так поняли… – резко оборачиваюсь и врезаюсь грудью в Илью. Покачнувшись, чувствую, что теряю равновесие и хватаюсь за его плечи.

– Я все понял… – Он тоже подхватывает меня, страхуя от падения. – Вы просто переволновались за сына… – Горячие ладони сжимают мою талию…

И это длится всего какие-то секунды, а ощущения обжигают на двести процентов. Задохнувшись от них, я в панике оглядываюсь на сына, который мог видеть наши вольности.

Но, слава Богу, что он непоседа, и сейчас стоит к нам спиной, рассматривая кубки.

– Извините, спасибо, – я буквально отталкиваю от себя Илью. – Нам действительно пора.

– Лешик, пойдём, – Я забираю сына от стеллажа и убедившись, что крови на вате не стало больше, веду к двери.

– На спине пусть сегодня не спит. – Несётся нам в след, когда я захлопываю дверь.

– Правда, он крутой! – Восторженно пищит сын, у которого уже давно ничего не болит, только, вата из носа торчит, как клыки у тюленя.

– Нормальный, – отвечаю, выдергивая скрутки.

– Я всем ребятам расскажу, что теперь с Витязем дружу и они бояться меня будут. – Сжимает кулаки.

А меня от его «расскажу» снова протряхивает разрядом в полноценные двести двадцать. Потому что рассказать он может и Игорю что-нибудь в подробностях. Остаётся только надеяться на то, что муж до командировки не возомнит себя «примерным отцом» и не полезет к Лешке с разговорами, а после командировки, сын уже забудет о сегодняшней ситуации. Ну, я очень надеюсь.

Делая вид, что сплю, но приоткрыв один глаз, я слежу за племянником, которому не терпится со мной поиграть. Он ползёт на пузе по полу с пластмассовым пистолетом.

– Антон! – Грозно шикает на него сестра, появляясь в дверном проёме. – Быстро топай отсюда. Я тебе говорила, что у дяди Ильи болит ножка. Ему нужно отдыхать.