Наконец-то я его нашла. Человека, который был страшнее моего отца. Хотя не скажу, что искала. Если от Вишеса было много шума, то Трент Рексрот был тихим охотником. Он часами кружил вокруг жертвы и нападал, когда она меньше всего этого ждала.

Одинокая пантера. Дикая, тихая и хитрая. Взгляд его светлых, холодных глаз прошелся по моему отцу, как по навозной куче, и остановился на руке, которой тот мертвой хваткой сжимал мою. Я никогда не видела, чтобы на моего отца смотрели с таким презрением. Джордан ослабил хватку.

– Ты всерьез будешь бороться со мной из-за такой ерунды?

Отец от изумления потер гладко выбритую щеку костяшками пальцев.

Так я и думала. Он настолько привык к тому, как мы с матерью послушно склоняем головы в ответ на любую его прихоть, что я даже засомневалась, что сама была не в команде Рексрота. Мьют и впрямь был против моего присутствия, но я и сама не хотела здесь быть, а значит, мы были на одной волне. Трент остановился в считаных сантиметрах от отца, и я смогла ощутить его необыкновенный запах чистого тела и грязного секса. Чувственность, которую он источал, пробуждала во мне желание заниматься грязными, запретными вещами. Мне становилось дурно от собственной реакции на него. Мысленно я взяла на заметку: нужно держаться от него подальше.

Трент опустил голову, чтобы встретиться с отцом взглядом, и мрачно прошептал:

– Я буду бороться с тобой не на жизнь, а на смерть из-за всего, чего угодно, Джордан. Даже из-за выбора сервиса по обслуживанию кофемашин, если потребуется.

Личная неприязнь. Казалось, атмосфера здесь отравляла душу. К счастью, Рексрот, по всей видимости, меня ненавидел, а Беспутные Хулиганы всегда поддерживали друг друга. Об этом в Старшей школе Всех Святых тоже ходили легенды, и я сомневалась, что они нарушат эту традицию ради меня.

– Ладно, – огрызнулся Джордан. – Обсудим в зале заседаний.

Взгляд Трента метнулся ко мне и застыл, когда его серые глаза встретились с моими голубыми глазами. Все вокруг замерло: и лай Вишеса, велевшего всем расступиться, и отец, который наконец отпустил мою руку и направился к Дину и Джейми, вероятно, за сочувствием и поддержкой.

– Ты мне не нравишься, – резко прошептал Рексрот.

– Я и не просила твоей симпатии, – пожала плечами я.

– Ты не будешь здесь работать. – Он рукой задел мое плечо, и сомневаюсь, что это вышло случайно.

Натянув на лицо слащавую улыбку, я стала взглядом блуждать по его лицу и груди, с одной лишь целью подразнить его.

– Хорошо. Окажешь мне услугу. Отец заставляет меня здесь работать. Бесится, что отвергла предложения пяти университетов Лиги Плюща. Напомните мне, мистер Рексрот, в каком престижном университете вы получили образование?

Такой удар ниже пояса должен был вернуть мне утраченное чувство собственного достоинства, но вместо этого я ощутила, как желчь, выстрелив из желудка, обожгла горло. В Тодос-Сантосе Трент Рексрот был известен как герой головокружительной истории успеха, выросший в трущобах Сан-Диего. Он учился в дерьмовом муниципальном колледже, в который брали даже безграмотных, а после учебы работал дворником в кампусе. Это достоверные факты, которые он сам озвучил в интервью журналу «Форбс».

Неужели я и впрямь сейчас пыталась вызвать у него чувство неполноценности оттого, что он не родился в богатой семье? От этой мысли мне стало еще противней, чем от ношения маминых дизайнерских шмоток.

Трент с улыбкой прильнул к моему телу, к моей душе. Его ухмылка была страшнее любого оскала, сердитого взгляда или гримасы, которую я когда-либо видела. Она грозила разорвать меня на части, а потом склеить по кускам обратно, как только он пожелал.

– Эди, – его губы оказались в опасной близости от моего уха. По спине пробежала приятная волна мурашек. Внутри зародилось что-то теплое, жаждущее распутаться и расцвести оргазмом. Что происходит и почему, черт побери, это происходит? – Ты сейчас же развернешься и уйдешь, если не хочешь неприятностей.

Я посмотрела ему в глаза и ответила своей коронной улыбкой. Мне довелось родиться и вырасти в мире богатых, вселяющих страх мужчин. И будь я проклята, если сорвусь, как моя мать, ставшая зависимой от антидепрессантов, Gucci и мужчины, который в течение скоротечного, но великолепного десятилетия всюду ходил с ней под руку, а потом приберег для одних только публичных выступлений.

– Пожалуй, пойду искать свое рабочее место. Я бы пожелала вам хорошего дня, мистер Рексрот, да, кажется, поезд ушел. Вы несчастный человек. О, и на дорожку.

Я отыскала в маминой сумке батончик «Нейче Вэлли» и прижала ее ладошкой к его твердой, мускулистой груди. Сердце гулко трепыхалось внутри, словно запертая в клетке птица.

Я поспешила за отцом по широкому золотистому коридору. Оборачиваться я не рискнула. Понимала, что развязала войну, будучи неподготовленной. А еще испытала всплеск кайфа, как во время серфинга, от одной мысли: если я смогу забить последний гвоздь в гроб моего трудоустройства и вынудить Рексрота проголосовать против меня, то выйду сухой из воды.

У меня был отличный план. Оставалось только вести себя, как капризная соплячка. Игра началась.

Я обедал один.

Я рос единственным ребенком, потому что родители не могли позволить себе родить мне брата или сестру. И я уважал их решение, но из-за этого ужины в нашей семье не были шумными. И все же оттого не проходили в полной тишине.

Настоящее одиночество я познал, когда Луна перестала говорить. Это произошло через несколько дней после ее второго дня рождения. Данная ситуация уязвила мою и без того пошатнувшуюся уверенность в собственных родительских навыках. До тех пор мне было сложно воспитывать ребенка одному, но возможно. У меня были деньги и возможность нанять лучших нянь на свете. Если нужно было уехать из города, я мог положиться на родителей, своих друзей и их жен, которые всегда были любезны и обращались с Луной, как с родным ребенком. И в качестве бонуса я до того привык разбираться с дерьмом, которое то и дело подбрасывала жизнь, что даже не сильно удивился, когда Вал нас бросила.

Меня всю жизнь чего-то лишали.

Стипендии по футболу, когда я упал и сломал лодыжку, потому что засранец Тоби Роланд намазал пол возле моего шкафчика чем-то скользким.

Свободы, когда Вал огорошила новостью о своей беременности, хотя мы оба в равной степени несли за это ответственность.

И наконец, меня лишили счастливого ребенка, когда Вал свалила, оставив Луну со мной.

Но это? Последняя капля. Тишина. Она пожирала меня изнутри, и из нормального, тихого человека я превратился в рассвирепевшего ублюдка мирового масштаба, которому нужен был только предлог дать волю гневу.

Я был молчалив, озлоблен, в полном смятении, и все из-за дочери.

После обеда я поднялся на пятнадцатый этаж в свой кабинет, готовый взяться за бесконечно длинный список дел, как вдруг замер на месте, увидев, что по другую сторону стола меня ждала Эди Ван Дер Зи.

Сидя в моем кресле.

Сложив ноги на крышке моего ноутбука.

Дерзко нацелив на меня свои каблуки.

Скрестив руки на груди.

Венера в платье. Хитрая задница. И она нуждалась в том, чтобы ее спасли.

Не сегодня, милая. Я уже спасаю одну девчонку, и она не дает мне сидеть без дела.

Я бросил портфель на стол и ослабил галстук.

– У тебя три секунды, чтобы убрать ноги с моего ноутбука.

«Пока я не раздвинул их и не вылизал тебя так, что услышал бы весь этаж», – хотел добавить я, но сдержался.

– Я тебе не верю. – Она пристально посмотрела мне в лицо, будто пыталась взглядом содрать плотный слой притворства и добраться до истины. – В прошлый раз, когда ты вел обратный отсчет, ничего не случилось. Может, я и воровка, но вы, мистер Рексрот, – лжец.

В прошлый раз я спешил домой и дал ей уйти. Тогда я ненадолго встретился с матерью за ужином, пока отец присматривал за Луной. А сейчас у меня была уйма времени. Более того, до завтрашнего утра я был ее новым боссом, а она буквально напрашивалась, чтобы ее поучили послушанию.