При виде машины все внутри свело от облегчения. Старенькая, черная «Ауди TT», купленная отцом у бизнес-партнера Барона Спенсера, была единственным его подарком за последние три года, но даже такой подарок был отягощен отцовскими ожиданиями. Главной целью его жизни было реже видеть меня в своем особняке. Чаще всего он предпочитал не ночевать дома – проблема решена.

Я откопала в рюкзаке ключи и оставшуюся часть пути прошла, отдуваясь, как больная собака.

До водительской двери оставались считаные сантиметры, как вдруг колени подкосились, и перед глазами все пошло кругом. Я не сразу сообразила, что дело не в моей неуклюжести. Большая, твердая ладонь опустилась мне на плечо и развернула кругом, выбив из легких весь воздух. Пальцы до боли сжали мою руку и поволокли в переулок между закусочной и бутиком, не успела я и рта раскрыть. Закричать, укусить или сделать что похуже. Я упиралась ногами в асфальт, отчаянно пытаясь вырваться, но парень был вдвое крупнее меня и сплошь состоял из мышц. В приступе ослепляющей ярости я даже толком не разглядела его лица. Внутри меня все вскипело, тотчас вспышками застилая глаза. Мужчина толкнул меня к стене здания, и я втянула воздух сквозь стиснутые зубы, прочувствовав удар спиной до самого копчика. Я инстинктивно выставила руки вперед, пытаясь вцепиться ему в лицо, брыкаться и кричать. Страх окутал подобно шторму, пробраться сквозь него было невозможно. Сжав мои запястья, незнакомец поднял мне руки над головой и с силой прижал их к холодной стене.

«Вот и все, – подумала я. – Здесь ты и встретишь свой конец. На одном из известнейших людных пляжей Калифорнии посреди субботнего вечера – и все из-за какой-то глупой сумки».

Вздрогнув, стала ждать, когда его кулак влетит мне в лицо или еще хуже: когда его тухлое дыхание коснется моих губ, а рука сдернет штаны.

Незнакомец вдруг усмехнулся.

Я нахмурила брови и прищурилась, пытаясь восстановить концентрацию и сдержать застилающий взор ужас.

Его образ стал складываться по кусочкам, подобно картине в процессе написания. Первым, что я увидела сквозь туман страха, были его серо-голубые глаза. Лазурный и серебряный цвета слились в них, как в лунном камне. Затем я заметила его прямой нос, симметричные губы и до того острые скулы, что ими вполне можно было резать алмазы. Но я тотчас узнала его не по острой мужественности и устрашающему внешнему виду. А благодаря жесткости и угрозе, которые он источал в опасном объеме. Он был словно темный рыцарь, выточенный из грубого материала. Сурово молчаливый и жестко уверенный в себе. Я видела его лишь раз на барбекю у Дина Коула несколько недель назад, и тогда мы с ним даже словом не обмолвились.

Он ни с кем словом не обмолвился.

Трент Рексрот.

Мы были едва знакомы, но я осуждала его за все, что мне было о нем известно. Он был миллионером, холостяком, а потому наверняка еще и плейбоем. Словом, он был молодой копией моего отца, а значит, в знакомстве с ним я была заинтересована не больше, чем в том, чтобы подцепить холеру.

– Даю тебе пять секунд, чтобы объяснить, почему ты пыталась ограбить мою мать. – Голос его прозвучал сухо, но глаза искрили от ярости. – Пять.

Его мать. Проклятье. Я и правда влипла. Но не могла пожалеть о содеянном, потому что попала точно в цель. Богатая белая женщина из пригорода, которая не хватилась бы ни денег, ни сумки. Мне просто не повезло, что деловой партнер отца, с которым он работал уже полгода, оказался ее сыном.

– Отпусти мои руки, – прошипела я сквозь стиснутые зубы, – пока не получил коленом по яйцам.

– Четыре.

Он пропустил мои слова мимо ушей и еще сильнее сжал запястья, взглядом бросая мне вызов, будто подначивая что-то сделать, хотя нам обоим было известно: мне не хватит смелости даже попытаться. Я поморщилась. Он не причинял мне боли и знал об этом, сжимая ровно с такой силой, с какой нужно, чтобы доставить ощутимый дискомфорт и перепугать до чертиков.

Мне никогда прежде не причиняли физическую боль. Таково было негласное правило богатых, светских людей. Ребенка можно игнорировать, отослать в школу-пансион в Швейцарии или оставить с нянькой до восемнадцатилетия. Но боже упаси поднять на него руку. Я огляделась в поисках украденной сумки, чувствуя, как внутри все сжимается от паники и смятения. Рексрот быстро раскусил мой план и пнул валявшуюся между нами сумку. Она с глухим стуком ударилась о мои ботинки.

– Слишком не привыкай, милая. Три.

– Мой отец убьет тебя, если узнает, что ты меня тронул, – пролепетала я, пытаясь собраться с силами. – Я…

– Дочь Джордана Ван Дер Зи, – сухо перебил он, избавив меня от необходимости представляться. – Не хочу тебя разочаровывать, но мне насрать.

Отец вел дела с Рексротом и владел сорока девятью процентами акций «Чемпионс Бизнес Холдингс» – компании, которую Трент учредил со своими школьными друзьями. А посему для стоящего передо мной мужчины Джордан был угрозой, хотя и не являлся ему начальником. По напряженному хмурому взгляду я поняла: Трент вовсе не напуган. Но знала, отец придет в бешенство, если узнает, что тот притронулся ко мне. Джордан Ван Дер Зи редко одаривал меня взглядом и делал это лишь с целью продемонстрировать мне свою власть.

Мне хотелось уязвить Рексрота в ответ. Я не до конца понимала зачем. Возможно, потому что он унизил меня, хотя отчасти я сама признавала: это было заслуженно.

Его глаза метали молнии, обжигая кожу всюду, куда он смотрел. Мои щеки расцвели румянцем, и это задело меня за живое, потому что Трент был почти вдвое старше и строжайше под запретом. Я и без того почувствовала себя соплячкой, попавшись на месте преступления. Не хватало еще ощутить, как напрягаются бедра оттого, что его пальцы впились в запястья, будто он хотел рассечь их и вытащить вены.

– И что ты будешь делать? Ударишь меня?

Я вздернула подбородок вверх, выражая открытое неповиновение взглядом, голосом и позой. Его мать была белой женщиной, значит, отец у него чернокожий или мулат. Трент был высоким, смуглым мужчиной с крепким телосложением. Темные волосы были коротко подстрижены на манер морского пехотинца. На нем были угольно-черные брюки свободного кроя, белая рубашка и винтажные часы Rolex. Великолепный ублюдок. Сногсшибательный, заносчивый подлец.

– Два.

– Ты уже десять минут считаешь от пяти до одного, умник, – констатировала я, подняв бровь.

В ответ он растянул губы в такой дьявольской улыбке, что готова была поклясться, казалось, будто у него виднелись клыки. Трент стремительно отпустил мои руки, точно обжегшись. Я тотчас принялась потирать запястье ладонью. Возвышаясь надо мной словно тень, мужчина закончил обратный отсчет и прорычал:

– Один.

Мы уставились друг на друга: я в ужасе, а он с явным изумлением. Пульс резко подскочил, и я задумалась, как его биение выглядело изнутри. Не полопались ли у меня сосуды в сердце под натиском крови и адреналина. Трент мучительно медленно поднял руку и стянул с моей головы капюшон. Копна светлых волнистых волос ниспала мне до талии. Я ощутила себя настолько беззащитной перед ним, что по спине побежали мурашки. Мужчина лениво изучал меня взглядом, будто я была товаром на полке грошового магазинчика, о покупке которого он размышлял. Я была привлекательной девушкой, что в равной мере тешило и огорчало моих родителей. Но Трент был взрослым мужчиной, а я выпускницей старшей школы, по крайней мере, еще два месяца. Мне было известно: богатые мужчины предпочитали молоденьких девушек, но редко прельщались подростками.

Я первой нарушила затянувшееся молчание:

– И что теперь?

– Теперь я буду ждать. – Он едва не погладил меня по щеке – едва, – отчего у меня затрепетали веки, а сердце сделало сальто в груди, заставив почувствовать себя младше и вместе с тем старше своих лет.

– Ждать? – нахмурилась я. – Ждать чего?

– Удобного случая использовать рычаг давления на тебя, Эди Ван Дер Зи.