– Можешь мне его описать? – спросил я.

– Высокий, – всхлипнула Астел. – Очень даже. Пожалуй, на две головы выше тебя. И здоров, как бык. Ну, в кости очень широк. Такой и пятерых шутя одолеет. А может, и десятерых, как знать...

Я внутренне содрогнулся, но даже виду не подал, что испуган. Астел же заговорила торопливо и сбивчиво, с необыкновенной горячностью:

– Пообещай мне, что отыщешь его... Отыщешь и прикончишь за то, что он с ней сделал! Скажи, что отомстишь за неё!

– Я лучше найду его мать и её убью.

– Постой-ка! – живо отозвался Тэсит. Мы с Астел оба вздрогнули, потому как успели уже позабыть о его присутствии. – Ты не можешь так поступить!

– Ещё как могу! – возразил я с кривой ухмылкой. – Уж не ты ли меня остановишь?

– Ты что же, всерьёз замышляешь убить женщину, которая ни в чём перед тобой не виновата?

– Но этот мерзавец ведь именно так и поступил! – Я кивком указал на мёртвую Маделайн.

– Но даже это не даёт тебе права... Послушай, если ты его решил предать смерти, это одно дело, но...

– Да ещё какое! – подхватил я. – Чистой воды самоубийство! Ты ведь слыхал, каков он из себя. Он меня в порошок сотрёт, этот сукин сын.

– По, – медленно произнёс Тэсит, – ты не должен даже помышлять о подобном. О том, чтобы убить ни в чём не повинную женщину в отместку за то зло, какое тебе причинил её сын.

– Так что же мне, по-твоему, делать?

– Не тебе. Нам. Мы вдвоём этим займёмся. Сперва его отыщем, а после найдём способ отомстить ему за твою мать.

– Но ты-то здесь при чём? – удивился я. – Зачем тебе в это впутываться? Это вовсе не твоя забота.

– То есть как это – не моя? Ты ведь мне друг!

Я взглянул на тело матери, которое Астел как раз укрывала простынёй, и сквозь зубы пробормотал:

– Почему, хотел бы я знать, ты без этого просто не можешь?

– Без чего? Что ты имеешь в виду?

Снаружи раздался оглушительный раскат грома. Этот звук, а также самоуверенность, звучавшая в словах Тэсита, неожиданно пробудили мою давно дремавшую ярость, они дали выход чувствам, которые я долго таил под спудом.

– Почему тебе вечно надо изображать из себя героя? – выпалил я. – Почему у тебя всегда и на всё готов ответ? Что и кому ты стремишься доказать?

– Доказать? – пожал плечами Тэсит. – Вот уж чего у меня и в мыслях никогда...

– Было, чёрт возьми! – вне себя от злости взревел я. – В мыслях у тебя было и есть только одно это! Вечно ты пытаешься доказать всем и каждому, насколько ты лучше меня! Благороднее, храбрее! Тэсит, который передвигается с грацией единорога! Тэсит, в груди которого бьётся сердце грифона! Благородный наш разбойник, пекущийся о том, чтобы хоть немного помочь сирым и убогим, облегчить их тяжкую жизнь! Мне всё это осточертело! И ты в первую очередь! Я сыт тобой по горло! Неужто же ты до сих пор этого не заметил? Неужели тебе это непонятно?

– По, – без тени раздражения произнёс Тэсит, делая обеими руками умиротворяющий жест, – я тебя прекрасно понимаю и от души сочувствую твоему горю. И нисколько не сержусь, поверь. Тело твоей матери ещё не остыло, а её убийца – солдат могущественной армии...

– Вот-вот, – со злостью выкрикнул я. – Армии, против которой ты, без сомнения, готов сразиться в одиночку, лишь бы угодить другу! И разбить её наголову – это тоже вполне в твоём духе! – Меня несло, и я уже не мог остановиться. – Черти б тебя побрали! Будь ты проклят! Будь прокляты все твои достоинства! Будь проклято твоё превосходство надо мной, всё то, что вызывает во мне злость и зависть!

– Невпопад, друг мой... – начал Тэсит.

– Я тебе больше не друг! – вскричал я. – Сколько раз мне надо это повторить, чтобы до тебя наконец дошло?! Я тебя терпеть не могу, ясно? Видеть не могу! Мне осточертело, что ты вечно маячишь у меня перед глазами, потому что в тебе есть всё то, чего у меня никогда не будет! Я даже мечтать не смею о том, чтобы хоть в чем-то с тобой сравниться!

– Но мы ведь не соревнуемся друг с другом, По.

– Так учти, что это вот и есть самое худшее! Пойми же наконец, это ты со мной не соревнуешься! Ты такой ловкий, и замечательный, и безупречный во всех отношениях, чёрт побери! – Я весь взмок от напряжения, едкий пот, капая со лба, заливал мне глаза. Я отчаянно тёр их ладонями, надеясь, что со стороны это не выглядит так, будто я плачу. Ещё чего не хватало! – Ты был для меня всего лишь средством, орудием в достижении моих целей! Вот и всё! – На лице Тэсита не дрогнул ни один мускул. Я подошёл к нему вплотную. Мне ужасно захотелось его ударить. – Может, мне ещё по буквам это произнести? Я тебя использовал! Для защиты, для того, чтобы многому у тебя научиться. Вот чему служили твой героизм и твоё благородство. И теперь ты снова мне это навязываешь, чтобы, помочь, отомстить за мою мать, как будто она воскреснет, если я с твоей помощью швырну себя на растерзание чудовищу, которое её убило! А хуже всего, что ты, поди, и от меня ждёшь подвигов! Ты наверняка был бы готов так всё рассчитать, чтобы именно моя рука нанесла смертельный удар этому мерзавцу! Ты у нас горазд на благородные жесты! Так провались ты со своим благородством! Ступай к чертям! Ясно? Ты наконец-то понял меня, Тэсит? Мне больше не надо повторять?!

Я толком не знал, как он на это отреагирует. Двинет мне как следует, собьёт с ног или ответит оскорблением на оскорбление.

Но Тэсит лишь окинул меня долгим грустным взглядом, тряхнул головой и печально произнёс:

– Наверное, ты прав. Пожалуй, тебе и в самом деле лучше одному этим заняться. Взять всё в свои руки. Желаю тебе добиться справедливости, которой твоя мать, безусловно, заслуживает, Невпопад. И обрести всё, к чему ты стремишься.

Меня так и затрясло от злости.

– Да катись ты со своей проклятой вежливостью! Ты что же, хочешь сделать вид, что не слыхал моих слов?!

– Я всё прекрасно слышал, – невозмутимо произнёс Тэсит. – И от души тебя прощаю.

Он грациозно поклонился Астел, почтительно дотронулся ладонью до мёртвой, остывающей руки моей матери, словно желая ей счастливого пути, повернулся и вышел из комнаты.

– Мне твоё прощение без надобности, как и дружба твоя! – крикнул я ему вслед. Сомневаюсь, чтобы он меня услыхал: Тэсит ходил на удивление быстро и легко. Впрочем, даже если мои прощальные слова и долетели до него, это уже ничего не меняло.

Итак, с ним было покончено. Я себя освободил от него. И как раз вовремя: я уже научился от него всему, чему только было можно, и теперь в нём нисколько не нуждался. Больше всего мне претила мысль о том, что, останься я с ним, и он, чего доброго, втравил бы меня в авантюру, которая могла мне стоить жизни. И всё ради одного только пустого бахвальства. Маделайн ведь уже не смогла бы оценить этой жертвы.

– Покойница того заслуживает, – назидательно пробормотал бы Тэсит над моим хладным телом. Это вполне в его духе. Но сама-то Маделайн наверняка не согласилась бы с этим! Она теперь выше земных понятий о справедливом возмездии и заслуженных жертвах.

– Возмездие. За неё следует отомстить, – сказала Астел, словно прочитав мои мысли. Она вытянула в мою сторону дрожащий указательный палец. – Этим тебе придётся заняться. Ты её сын. Она в тебя так верила!

Я взглянул на контуры мёртвого тела Маделайн, которые отчётливо вырисовывались под простынёй, и вспомнил её бесконечные разговоры о моей судьбе и о великих делах, которые мне предначертаны. Потом взгляд мой переместился на собственное моё отражение в зеркале, висевшем на стене. На меня смотрел невысокий юноша с неплохо развитой мускулатурой верхней части тела, хромоногий и в целом весьма невзрачный, опирающийся на тяжёлый деревянный посох.

– Очень глупо с её стороны, – пробормотал я. Реакция Астел оказалась молниеносной. Я и глазом не успел моргнуть, как её ладонь с силой отпечаталась на моей щеке.

Мне трудно описать, в какую невероятную ярость ввергли её мои слова.

– Ах ты, чёртов урод! – завизжала она. – Я тебя подхватила на руки, стоило только материнской утробе тебя исторгнуть! Я своими глазами видела, как ты укусил Строкера за горло! Твоя мать торговала своим телом, чтобы оплатить твой кров и стол, и чем ты её за это отблагодарил? Она от тебя ни разу доброго слова не услыхала, ты, дрянь этакая, пальцем не шевельнул, чтобы заработать хоть грош и облегчить её тяжкую ношу!