Скорей выглядел как безумец.

– Мне пришлось самому вправлять себе челюсть и стягивать её лубком, чтобы срослась, – заявил он таким непринуждённым тоном, как если бы наш разговор происходил за столиком в трактире, где мы, потягивая эль, делились бы воспоминаниями о былых невзгодах. – Здорово ты тогда постарался, По. – Помедлив, он всё же снова спросил: – Как ты мог?

Мне пришлось напрячь воображение. Я понимал, что должен, обязан дать ему хоть какой-то ответ. Но ничего путного на ум не приходило. Тогда, пожав плечами, я пробормотал:

– Так надо было.

Он кивнул. Как ни странно, вид у него при этом был такой, словно иного он от меня и не ожидал.

– Мы все совершаем то, что нам предназначено. – Это философское изречение было совершенно в его духе. – И с этим ничего не поделаешь. Вот и теперь: мне придётся тебя убить, По. Иначе просто нельзя. Надеюсь, ты понимаешь. И не держишь на меня обиды.

– Нет, конечно, – заверил его я. – С чего бы? – И, помолчав, осторожно спросил: – Ты прямо сейчас... этим займёшься?

– О нет, что ты, что ты! – возразил он с необыкновенной горячностью. – Нет, как же бы я мог это сделать, пока Энтипи не пришла в себя? Нет, По. Нет... Сперва мы дождёмся её пробуждения от обморочного забытья. Потом ты должен будешь унижаться, валяться у меня в ногах, вымаливая пощаду. Это очень важный момент. Она должна видеть, как ты это будешь проделывать.

– Почему ей непременно нужно это видеть?

– Потому что Энтипи успела за столь долгий срок в тебя влюбиться. Верно ведь? Скажи правду, я не стану принимать это близко к сердцу. Честное слово. Обещаю.

– Не станешь принимать к сердцу? Обещаешь? – возопил я. – А меня убить собрался?! Да как у тебя только язык поворачивается?..

Тэсит приблизился ко мне и опустился на колени в нескольких футах от моего ложа. Он уставился на меня своим единственным глазом и заговорил, как прежде, тщательно выговаривая слова, и мне казалось, что-то в его душе умерло, перестало существовать, навсегда покинуло тело вместе со способностью внятно произносить звуки.

– Да, я собираюсь тебя убить, но при этом не питаю к тебе никакой вражды, не чувствую досады и злости. Всё это было, но теперь исчезло без следа. Мне приятно поделиться с тобой тем, что как настоящий, подлинный герой я сумел стать выше любых мелочных соображений, любых личных счётов. Ярость, чувство мести мне не свойственны. Вот когда ты на меня напал и оставил лежать на поляне покалеченного, истекающего кровью, я испытывал жгучее желание тебя убить. Оно было горячее тысячи солнц.

– Это... было сильное чувство, – промямлил я, лишь бы хоть что-то сказать.

– И после, когда мне пришлось самому вправлять себе челюсть, когда меня стала мучить нестерпимая боль от ран, что ты мне нанёс, моя злость распалилась ещё пуще. Тысяча солнц? Нет, вся сотня тысяч, это будет ближе к истине. Но знаешь что, По?

– Нет. Не знаю. Что?

– На то, чтобы поддерживать в себе ярость такого высокого накала, требуется очень много сил. И если тебе одновременно надо их тратить на лечение, на то, чтобы оправиться от ран... приходится выбирать, что важней. Я счёл более важным для себя... выживание, восстановление здоровья... в надежде на то, что когда-нибудь мы с тобой встретимся вновь. Мне было совсем нетрудно отыскать твой след. Феникс ведь только-только родился, а потому в полёте он оставлял за собой огненный след. Верхушки деревьев там, где он пролетал, оказались немного опалены. Этот след мало кто кроме меня сумел бы заметить. Но для меня это было проще простого. Ты ведь знаешь, на что я способен, Невпопад.

Я кивнул. Мои члены вдруг ожили – онемение прошло, к ним вернулись былые силы, подвижность. Вероятно, на тело воздействовало само сознание того, что я остался жив. Но я по-прежнему не двигался, чтобы ненароком не обозлить Тэсита. Я был на его территории и в полной его власти.

– Возможно, моё выздоровление длилось бы гораздо дольше... или вовсе не наступило бы, не встреть я друга.

– Друга?

Тэсит вытянул губы трубкой и пронзительно свистнул. Снаружи послышался топот копыт, и я приготовился к новой встрече с единорогами. Во мне всё так и замерло от ужаса. И тут в пещеру протиснулось нечто громадное, тёмное... Я не верил своим глазам.

– Титан! – Ибо это и впрямь был он, могучий, роскошный жеребец, некогда принадлежавший покойному сэру Умбрежу. Ошибиться я не мог – сколько раз любовно проходился щёткой по этой блестящей шкуре, на которой теперь, как раз посередине груди, виднелся небольшой шрам, сколько раз седлал и рассёдлывал его. Я узнал бы этого жеребца, даже ослепнув на оба глаза, просто на ощупь.

Тэсит выглядел слегка удивлённым, так, самую малость.

– Привет, Улисс, как я тебя нарёк... или Титан, как называли тебя прежние хозяева... – Он задумчиво посмотрел на лошадь, потом перевёл взгляд на меня. – Значит, ты его и в самом деле узнал. Смотри, смотри на него повнимательней, Невпопад. Во все глаза, благо они у тебя оба на месте. Этот красавец, вероятно, единственное живое существо на земле, питающее к тебе привязанность.

– Но... с чего ты это взял?..

– Я нашёл жеребца в лесу, вскоре после нападения на ваш отряд ублюдков-гарпов. О, в самом деле, Невпопад. – Он кивнул, усмехаясь. Его позабавило выражение недоумения, мелькнувшее на моём лице. – Учуяв запахи, которыми полнился лес на несколько ярдов вокруг той поляны, обнаружив поломанные ветки и тела погибших... я без труда мысленно воспроизвёл картину случившегося. Улисс... прошу прощения... Титан был серьёзно ранен. Я стал за ним ходить, врачевал его рану, пока он не поправился. Благодаря следу, который оставил феникс на верхушках деревьев, я представлял себе, пусть только приблизительно, куда ты направился. Титан слишком хороший конь, чтобы я рискнул оставить его на сомнительную милость леса. И я выходил его.

Конь, словно поняв, что речь идёт о нём, слегка изогнул благородную шею и негромко заржал.

Этот звук услыхала и Энтипи. Она с едва слышным стоном повернула голову набок. Но глаза её всё ещё оставались закрытыми. Тэсит скользнул взглядом по её лицу и неторопливо продолжил:

– А потом мы двинулись по твоим следам и остановились там, где нас застигла зима. К сожалению, мы не могли развить большую скорость. Ведь у нас не было феникса. А всё благодаря вмешательству в ситуацию моего разъединственного друга, Невпопада. Мы обосновались здесь, чтобы переждать холода. Всё это время я истово молился о том, чтобы встретиться с тобой, По. Чтобы наши пути где-нибудь да пересеклись. Но вдруг... – Он мечтательно вздохнул. – Вдруг я почуял запах сирени... Запах единорогов. Моё обоняние теперь уже не то, каким было прежде... благодаря усилиям моего бывшего доброго друга, Невпопада. Но даже несмотря на это, я уловил в воздухе божественный запах и понял, что стадо обосновалось неподалёку. Я как раз собирался идти к ним, когда почувствовал, что их что-то встревожило. Но тут с гор сошли лавины, отрезавшие мне путь к единорогам, к их пастбищу, туда, где царит вечная весна. Я в который уже раз проклял судьбу. И вдруг... Титан начал беспокоиться. Он так себя повёл, словно тоже учуял в воздухе что-то знакомое. Он настойчиво стремился к одному ему известной цели сквозь рыхлый глубокий снег. Мне ничего не оставалось кроме как за ним последовать. И конь вывел меня к тебе. Он тебя отыскал на дне ущелья, По. И нисколько не противился, когда я взгромоздил на него тебя и Энтипи, чтобы привезти вас обоих сюда. Видишь, выходит, его преданность тебе не знает границ. Согласись, такая привязанность весьма трогательна... И чрезвычайно редка...

– Ты всё болтаешь без умолку, – мрачно проговорил я. – Не слишком ли это утомительно для твоей кривой челюсти? – Мне надоело слышать его ехидные намёки, оскорбительные замечания. – Коли собрался меня убить, так действуй, чего же ты медлишь?

– Я же тебе уже сказал, – терпеливо возразил Тэсит. – Она должна это видеть... Понять, осознать, что...

Энтипи сидела на своём соломенном ложе, взгляд её затуманенных глаз блуждал по сторонам, ни на чём не останавливаясь и не фокусируясь. Принцесса ещё не вполне пришла в себя...