Старуха ещё некоторое время пристально нас изучала, переводя взгляд с меня на принцессу и обратно. По-моему, от неё не укрылось, что Энтипи ей солгала: пожевав губами, она негромко хмыкнула и махнула иссохшей рукой. Мол, мне-то безразлично, как вас звать на самом деле. Я облегчённо вздохнул.
– Зачем пожаловали?
Но мне прежде хотелось удостовериться, что она именно та, кого мы искали.
– Вы – плетельщица-связная по прозвищу Чудачка?
– Может статься. Так чего вам надо-то?
– Ну, вообще-то говоря, – ответил я, стараясь сдержать нетерпение, что мне, впрочем, плохо удавалось, – мы хотим кое-кому отправить сообщение.
– Вот как? И куда же?
– В Истерию.
– Истерия. Далековато будет. – Она в глубокой задумчивости принялась попеременно втягивать свои тонкие иссохшие губы в рот и тотчас же их вытягивать вперёд трубочкой, как будто целовала воздух.
– Вы сможете отправить туда наше послание? – спросила Энтипи.
– Хм-м-м, – отозвалась старуха. В груди у неё при этом засипело и забулькало. – Смогла бы... будь я связной, а я ведь ещё вам не ответила... плетельщица я или нет. Волшебница или нет...
– А если вы не волшебница, – запальчиво воскликнул я, – почему тогда к этой вашей дурацкой чашке на крыше привязана магическая нить?
Старуха вскинула голову. Энтипи словно перестала для неё существовать, колдунья сосредоточила всё своё внимание на мне одном. Её маленькие чёрные глазки не мигая впились в моё лицо.
– Значит... ты её увидал, так выходит? – свистящим шёпотом произнесла она. – И какого она была цвета, а?
– Ну-у-у... красная...
Она с улыбкой покачала головой:
– Пурпурная. На самом-то деле пурпурная она... Но то, что ты её смог разглядеть, пусть маленько и напутал с цветом... означает, что у тебя дар. Повтори-ка мне своё имя, паренёк.
– Невпопад. – Я успел пожалеть, что не назвался иначе подобно Энтипи, но пытаться исправить эту ошибку было уже поздно. – Меня зовут Невпопад.
– Хм-м-м. Что ж, добро пожаловать. Добро пожаловать, Невпопад и... – Сделав паузу, колдунья искоса взглянула на Энтипи и словно нехотя процедила: – Мари.
Мы последовали за хозяйкой и, миновав узкий коридор, очутились в просторной комнате. По сравнению с тем, что успело нарисовать мне воображение, комната выглядела довольно обыденно. Почти. Если быть точным, она напоминала скорей огромную кухню, чем жилое помещение. В углу на жёрдочке важно восседал сокол. В отличие от своих приручённых собратьев-охотников он не был привязан к жёрдочке за лапу и голову его не покрывал колпачок. Прыгал себе где хотел и внимательно посматривал вокруг глазами-бусинками. В какой-то миг наши с ним взгляды встретились, и мне стало не по себе: сокол, казалось, прикидывал, стоит ли ему мной пообедать. Вопрос, судя по всему, был решён им отрицательно: отвернувшись, он уставился в стену. Я заметил, что к одной из его лап была привязана маленькая деревянная капсула, и тотчас же догадался: сокол доставлял почту Чудачки. Те послания, что были адресованы людям, живущим поблизости. Она заметила, что я разглядываю её птицу, но ничего мне на это не сказала.
Другой угол комнаты занимал вместительный котёл, в котором что-то кипело. Старуха подошла к нему, вооружившись большой оловянной ложкой, и подняла крышку. Боже, что за какофония звуков вмиг наполнила комнату! Я зажал ладонями уши. Казалось, в котле рыдали, пищали, скулили и мяукали сотни младенцев, мышей, щенков и котят. Энтипи этот невообразимый концерт также поверг в замешательство. Она вопросительно взглянула на хозяйку, но та как ни в чём не бывало принялась помешивать в котле ложкой. Лишь покончив с этим занятием и водворив крышку на место, после чего звуки тотчас же смолкли, она оглянулась и в виде пояснения буркнула:
– Новорождённые заклинания.
– Значит, вы всё-таки Чудачка. Та, кто нам нужен! – твёрдо сказал я.
– Хм-м-м, я самая и буду. А теперь вот что мне скажите: деньги при вас есть? Вы готовы заплатить мне за мои труды звонкой монетой? Середина дня, чтобы вы знали, дороже, чем вечер. Много всяких вестей бежит туда-сюда по нашим нитям, трудненько сквозь них пробиться, сил уходит больше. Не обождать ли вам с вашим делом, покуда стемнеет?
– Нет, ждать нам не с руки, – ответил я. – Лучше сразу приняться за дело.
Энтипи энергично закивала.
– А что касается вознаграждения... – Я сунул руку в кошель, вытащил горсть монет и аккуратно выложил перед старухой на стол. Она принялась их разглядывать, изумлённо подняв брови.
– Подумать только! Здесь и впрямь довольно денег, чтобы отправить ваше письмецо до самой Истерии. – Удовлетворённо улыбнувшись, она потребовала: – Ну так давай, не тяни, Невпопад. Говори, что и кому надобно передать.
Я решил, поскольку мы с принцессой заранее не обговорили текст послания, составить его в целях конспирации так, чтобы никто, кроме Рунсибела и Беатрис, не догадался, о ком в нём идёт речь. В открытую сообщать о местонахождении Энтипи было небезопасно. Мы не могли слепо довериться Чудачке, равно как и не были уверены, что никто посторонний не сумеет подключиться к линиям передачи и не ознакомится с нашим сообщением. Энтипи, как оказалось, также пришли в голову все вышеперечисленные соображения. Не успел я и рта раскрыть, как она принялась деловито, с расстановкой диктовать колдунье:
– Сообщение для королевы Беатрис от Невпопада. Пакет, который я должен был вам доставить, находится здесь, в Приграничном царстве Произвола, в неповреждённом виде. Однако во избежание похищения оного просим выслать эскорт для сопровождения. Подробности при личной встрече.
Я одобрительно кивнул. Сам не знаю почему, но мне вдруг вспомнилась леди Розали, супруга сэра Гранита. Та, стоило ей открыть рот, неизменно изрекала какую-нибудь глупость. Энтипи выказала себя существом совсем иного рода. Ничего общего с дурищей Розали. Приходилось признать, что когда наши дела принимали опасный оборот, когда её и моя жизни зависели от нашей находчивости, хладнокровия, сообразительности, Энтипи неизменно оказывалась на высоте. Поначалу я её счёл опасной и непредсказуемой особой, которая способна в случае чего и нож в спину всадить. И до сих пор, кстати говоря, не мог бы поручиться, что в глубине своего существа она не такова. Но в то же время принцесса не раз доказала, что в трудную минуту на неё можно положиться, как мало на кого другого. Повторюсь: я всё же не до конца ей доверял. Но, с другой стороны, кто в этом мире заслуживает полного и безоговорочного доверия?
Чудачка кивала, с сосредоточенным видом записывая текст послания скрипучим пером на пергаменте.
– Вы, поди, ответа станете дожидаться, – полуутвердительно пробормотала она. – Так это всяко день займёт, а может, и больше.
– А можем ли мы найти ночлег где-нибудь поблизости? – спросил я.
– Позади дома у меня амбар. Хотя вам, наверно, там зазорно покажется ночь коротать. Таким знатным да богатым господам. – В голосе колдуньи я уловил нотки неодобрения.
– О-о-о, нам не привыкать ночевать где придётся, – устало махнув рукой, заверила её Энтипи. – Амбар так амбар.
Отвязав лошадей, мы завели их в колдуньин амбар. Животные были счастливы очутиться под крышей. В этой части света темнело рано, так что, хотя солнце ещё не закатилось за горизонт, вокруг насколько хватал глаз уже сгущались длинные сумеречные тени. Я задумчиво взглянул на Энтипи.
– Что? Что такое? – спросила она с беспокойством.
– Решительно ничего, – усмехнулся я. – Просто меня удивило, с какой готовностью вы приняли предложение Чудачки переночевать в амбаре.
Она пожала плечами:
– Ну и что в этом особенного?
– Как это – что?! Вы успели за недолгий срок нашего знакомства столько раз мне сообщить, что, на ваш взгляд, вам в качестве принцессы, наследницы трона, августейшей особы подобает, а что нет... Я наизусть это вытвердил. И убеждён: ночёвка в амбаре – именно то, чего принцессы крови должны по возможности избегать.
Энтипи весело рассмеялась:
